— Никогда не задумывался, что это за громада, — признается Макс, заглушив мотор на парковке перед тиром.
— Вывеску ж еще с моста видно, — удивляется Джа.
— Не обращал внимания.
Задрав голову, Макс рассматривает нехитрый фасад, где прямо под вывеской «СТРЕЛКОВЫЙ КЛУБ РУБЕЖ УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР» на одном из окон второго этажа теперь красуется пленка с рекламой «ПОДГОТОВКА К ЕГЭ».
— Интересно, — Птенчик встряхивает примятые шлемом волосы — ярко-розовые пряди — и прячется от солнца за широкими черными очками. — А их методика только на ЕГЭ работает или для защиты кандидатской тоже сгодится? Я б воспользовалась.
— И саму кандидатскую писать не придется, — подсказывает Савва.
Джен надеялся застать в тире девочку-скороговорку, ту самую Лену-Олю, с которой можно пофлиртовать и с пользой, и удовольствия ради, но на ресепшене сегодня шкафовидный мужик с отполированным затылком и скучающим взглядом питбуля на цепи, больше похожий на голема, чем на человека.
— Кто сегодня за инструктора? — спрашивает Джен.
— Паша, — хриплым басом отвечает Голем. — Все занято. Ближайшее окно в пятницу.
— А перерыв скоро? Хочу с Павлом поздороваться.
— Десять минут.
— Хорошо. Я подожду на улице.
Снаружи печет вовсю. Хорошо, что тень от здания дотянулась до парковки, можно поставить мотоциклы, не рискуя затем садиться на байк как на медного быка. Спрятаться бы в прохладу тира, но не хочется такой толпой шуметь в холле. Этого в тире не любят.
— У Павла перерыв через десять минут, — сообщает Джен друзьям, сгрудившимся возле уличной пепельницы. — Я предупредил, что жду его. Выйдет, попросим контакт.
— А ресепшен обаять не пробовал? — ерничает Джа. Ему через окно видно, кто за стойкой. Хорошо, что окна наглухо запечатаны, и его не слышат.
— Не моя фактура.
Джа что-то острит в ответ, Джен улыбается механически, делает вид, будто подтрунивания достигают адресата, сам же пристально вглядывается в горизонт, туда, где у самой опоры моста припаркован авто с приметной расцветкой. Если Джен не ошибается, этот черно-белый паркетник Рено шел за ними почти от самого дома.
— Привет, парни. Ой, и девушки. Как вас много сегодня. — Павел выходит из тира с неизменной широкой улыбкой, словно она вытатуирована на лице также, как красочные картинки по всему телу, пожимает руки. — Пострелять решили?
— Даже если б захотели, у тебя все расписано, — говорит Джен. — Поэтому считай, что я к тебе с личным вопросом.
— О как! Вообще-то по графику сейчас обед, но я уже неделю как на жесткой диете, — Павел хлопает себя по едва наметившемуся брюшку. — Так что, без проблем. Умеющие могут пострелять, не умеющих могу ввести в курс дела. Паспорта с собой? Быстренько оформляемся и пошли.
На ресепшене быстро выяснилось, что стрелять не умеет только Алекс. Более того, девчонка ни разу в жизни не держала в руках оружия, опаснее кухонного ножа или дротика, которыми в парках предлагают пробить разноцветные воздушные шарики за приз. Даже в развлекательных тирах с потасканными винтовками стрелять позволялось только Максу, потому что именно он хотел быть в глазах подруги сильным, смелым и умелым. Алекс подыгрывала с великодушием более зрелого человека. Но непосредственная близость настоящего тренировочного тира вызвала у девчонки неподдельный восторг.
— Что это? — она тычет пальцем в чугунную конструкцию в углу, похожую на урну, забитую странным веществом, которая накрепко вкручена в пол.
— Пулеулавливатель, — отвечает Джа. — Сюда приходят со своим оружием, но прежде чем войти в тир, нужно убедиться, что оно не заряжено. Или что шальная пуля не застряла. Для этого требуют выстрелить в пулеулавливатель.
— Так вот как он выглядит. А это настоящие пули в стакан впаяны?
— Не, вряд ли. Это ж сувениры.
— Все равно круто.
Птенчик с любопытством антрополога разглядывает шкафы, в которых выставлены на продажу сувениры, вчитывается в сертификаты и грамоты. Когда подходит ее очередь записываться, она подает паспорт Голему и уверенно заявляет:
— Мне Чезет-75 и десять патронов, пожалуйста.
Голем поднимает на нее взгляд от журнала посетителей.
— Может, лучше глок? Он полегче.
— И хуже сбалансирован, — уверенно заявляет Алекс. Обернувшись к изумленным друзьям, оправдывается: — Я читала.
— Как скажете.
— Алекс у нас — ходячая энциклопедия, — шепчет Савва Джену и Джа. — Читает все, что попадется под руку и тут же запоминает. Даже если не понятно, о чем. Всегда завидую.
Новые друзья полны сюрпризов. Хорошо, хоть приятных.
Пока Голем, собрав со всех паспорта, переключается с журнала посетителей на базу данных, Джен отводит Павла в сторону.
— Слушай, друг, просьба есть, не в службу, а в дружбу.
— Чем помочь? — откликается Павел с готовностью.
— В прошлый раз у тебя перед нами клиентка была. Блондинка. У нее еще глаза такие огромные и кулон на шее, типа ловца снов. Мы с ней пересеклись как-то в магазине, и я ей на ногу как слон наступил, туфли испортил. Можешь найти ее адрес или телефон? Хочу вину загладить, ну ты понимаешь.
— Понимаю, — смеется Павел. — Сейчас. Толик, тебе журнал пока не нужен?
Голем Толик молча двигает раскрытый журнал в сторону Павла.
— Так, дату помнишь?
— Да вот, три дня назад, — вспоминает Джен и поражается, сколько всего смогли вместить в себя жуткие семьдесят два часа.
Пролистав журнал на пару страниц назад, Павел ведет пальцем как курсором по строчкам, пока не останавливается на имени Джена. Поднимается на строчку вверх.
— Вот она. Кондрацкая Елизавета. Да, Лиза, точно она. Толик, черкани ее телефон. Ой, да ладно тебе. Если что, все вали на меня.
С презрением человека, вынужденного совершить преступление под дулом пистолета, Толик царапает на желтом стикере номер мобильного.
— Спасибо, — говорит Джен Голему. Обернувшись к Павлу, горячо жмет ему руку. — Спасибо, друг. Вовек не забуду.
— Да на здоровье. Ну что, народ, времени мало, идемте стрелять.
В тире их встречает запах пороха, предыдущий стрелок расстрелял изрядно патронов, пол густо усеян гильзами. Девочки входят первыми, озираются по сторонам, хотя смотреть, по сути, не на что: огромный длинный бункер, в одном конце висят две мишени в виде силуэтов, в другом — тоже две в виде круга, вход в самом центре, на стене напротив — баннер с логотипом во всю длину и верстак для подготовки оружия, слева от верстака — шкаф с очками, справа — сейф. Единственное, что можно поразглядывать в аскетичном логове меткости — поделки из стреляных гильз. Павел рассказывал о традиции, старой как сам тир — каждое охранное предприятие, тренирующее здесь бойцов, должно смастерить сувенир. Так появились массивные часы с циферблатом, где отметки часа и минут составлены из разнокалиберных гильз, гротескные шахматы, ощетинившийся волк устрашающих размеров и другие фигуры, часть из которых хочется назвать искусством.
Павел достает из сейфа пистолеты, карабин для Джа и винтовку для Макса.
— Я в детстве болел биатлоном, — говорит Макс, поглаживая гладкий ствол винтовки Мосина. — Но дальше лыж так и не ушел.
— Биатлонисты с агрегатами посерьезнее бегают, — замечает Павел, отсчитывая патроны. — Так, все идем расписываться. Напротив фамилии дата и подпись. Так, теперь девочки налево, мальчики направо. Ты, — показывает на Макса, — тоже налево, потому что в первый раз у нас. Наденьте очки, они защитят глаза от попадания фрагментарных частиц, и наушники, меня вы все равно будете слышать.
Павел заводит пластинкой стандартный речитатив для новичков. Перехватив поудобнее чезет, Джен целится в зеленый блин мишени. Прежде чем выстрелить, напоминает себе обещание брать в руки огнестрел только в тире, но сегодня его решимость колеблется. Противники играют по своим придуманным правилам. Так стоит ли Джену ставить себе ограничения?
Выстрел. Второй. Послушный крючок чувствует не палец — мысли Джена. Третий. Четвертый. Гильзы отпрыгивают вправо, весело стучат о бетонный пол, удивительно, но в наушниках их тоже слышно. Джен выпускает пулю за пулей, глядя в центр мишени, пока к ногам не падает тяжелым размякшим грузом Джа.
