левом плече, которую до сих пор не замечала. Взгляд сам собой скользнул дальше, к узким бедрам, пояснице, округлым…
Тут же из-под кожи появились плотные перья, образовав нечто вроде набедренной повязки. Фируниан повернул к ней голову и самодовольно ухмыльнулся.
– Непосвященным смотреть строго запрещено.
Эовин насмешливо хмыкнула в ответ.
– Миленькая юбочка. Немного коротковата, но все, что нужно, закрывает. Значит, все в порядке. – Ей все-таки удалось выдержать его взгляд.
Фыркнув, ульфаратец наклонился за своей одеждой.
– Сейчас вернусь, – объявил он, скрываясь за кустами.
В голове невольно возник вопрос, почему он вообще начал превращаться, если, судя по всему, с самого начала знал, что за ним наблюдают. Чтобы, подобно покорной рабыне, не ждать его возвращения, она откинулась на спинку стула и снова раскрыла книгу. Внутри Эовин сгорала от любопытства и напряжения, но очень не хотела демонстрировать ему это.
Она не подняла глаза, когда ульфаратец вошел в хижину.
А он вдруг рассмеялся.
– Можешь не притворяться, что читаешь. У тебя так колотится сердце, будто ты мчишься куда-то в панике, спасая свою жизнь.
Эовин нарочито медленно закрыла книгу.
– Так себе сравнение. Я бы так никогда не поступила.
– Возможно, ты права.
Взяв второй стул и поставив спинкой вперед, он уселся напротив. За эти несколько дней в нем что-то изменилось. Он держался гораздо более свободно, но при этом было сложно не заметить беспокойство. Определенно, Фируниан вел себя не как раньше.
Эовин постаралась как можно более непринужденно вздохнуть, чтобы проверить его запах. Вполне возможно, что его обличье принял кто-то из сородичей в стремлении обмануть ее. Впрочем, девушка быстро успокоилась, узнав аромат прохладного весеннего ветра и моря – однозначно запах Фируниана. Значит, случилось нечто такое, что изменило отношение к ней.
– Все хорошо? – поинтересовался он, и Эовин почудилось, будто в его голосе послышалась толика уважения.
– Нет, не сказала бы. Может, слетаешь по своим делам еще на пару дней, а потом снова задашь этот вопрос?
Он расхохотался.
– Тогда твое обещание станет недействительным и ты сможешь сбежать?
– Ну… как вариант. – Она скрестила руки на груди.
– Можно сказать, теперь наша сделка официально расторгнута. – Он резко посерьезнел, а потом с некой торжественностью добавил: – Я не враг тебе, Эовин.
Она молча уставилась на ульфаратца в ожидании какой-то оговорки, однако тот молчал.
– Ну что ж… извини, пожалуйста, что я смотрю на это несколько иначе, – холодно отозвалась Эовин.
– Да, признаю, начали мы немного неудачно…
Похоже, он спятил.
– Неудачно – это когда я утром волосы уложить не могу. Ты меня пытался убить. И убил тех, кто был мне дорог.
Он примирительно поднял руки.
– Напоминаю, твоего Харада убил вовсе не я.
– Дело не только в нем! – взорвалась Эовин. – А как же Мелара и Кайра? А другие люди, которых ты вырезал? Те, кто еще может погибнуть от твоей руки и от рук твоего народа?
Глаза Фируниана сердито сверкнули.
– Так же как мой брат погиб от твоей руки?
– А что мне оставалось? – огрызнулась она. – Ждать, пока он уничтожит моих односельчан? Он явился в зверином обличьи! Как захватчик!
– Как удобно, что твои слова никто не сможет опровергнуть.
– Ты это о чем? – недоуменно нахмурилась Эовин, чувствуя, как быстро угасает гнев.
– Все члены первого десантного отряда мертвы. Всех жестоко убили люди. В живых остался лишь один.
– Что? – Она с недоверием уставилась на ульфаратца. – Нас застигли врасплох, напали без предупреждения. У нас не было шансов. Они не пожалели даже женщин и детей. – Эовин поежилась, вспоминая ту страшную битву. – Гигантская птица, похожая на тебя, швыряла огромные валуны в спасательные баржи с маленькими детьми. Многие тогда погибли. Но ульфаратцев среди погибших точно не было. – Ее голос сорвался.
Фируниан придвинулся к ней и хрипло проговорил:
– Знаешь, я уже даже склонен тебе поверить.
– Что так? – фыркнула Эовин, стараясь затолкать поглубже в недра памяти ужасное воспоминание.
– Дело в том, – он перевел дыхание, – что нам рассказывали совсем другую историю.
Эовин взволнованно посмотрела на него.
– Нам рассказывали, что задачей первого разведотряда было установление мирного контакта. Людей было много, и в количестве их сила. Они напоминали термитов, атакующих медведя. Они ведь почти уничтожили нас во время Великого Восстания, и лишь немногим удалось спастись на нашем острове. Тогда люди проявили милосердие. Наше заточение длилось тысячелетиями. Когда же барьер ослаб, мы решили отправить делегацию, надеясь, что наши народы смогут мирно сосуществовать. В эту делегацию входил и мой брат. Разведчикам предписывалось разведать обстановку и начать переговоры. В итоге все они полегли.
Эовин слушала и не верила собственным ушам. Это не имело никакого смысла, и она поражалась, как кто-то в здравом уме хотя бы на мгновение мог принять за чистую монету подобную историю. Не находилось слов, чтобы комментировать эту глупость.
– Ты знаешь людей… сам постоянно хвастаешься своим превосходством. Как, по-твоему, мы победили целый отряд ульфаратцев?
– Возможностей масса. Хитрость, коварство, засада в конце концов. Как нам сказали, вы сначала приняли наших посланцев достаточно радушно, но потом усыпили их отравляющим газом и перерезали всем глотки. Спасся только один.
– Наглая ложь. Мы этого не делали, – решительно возразила Эовин. – Это вы устроили засаду, а в итоге весь Винтор исчез за туманной границей. – Впрочем, Эовин признавала, что яд был бы не такой уж плохой идеей.
Фируниан медленно кивнул.
– Как уже упоминал, сейчас я поменял мнение о тех событиях.
– И что же заставило тебя передумать?
– Так… услышал кое-что.
– Где?
– В Хельмсвире.
Сердце Эовин забилось чаще.
– Так ты летал туда? С местными жителями все в порядке? Многие еще живы?
– Несколько, – уклончиво ответил он.
Внутри у Эовин все похолодело.
– Вы ведь тогда всех убили…
– Я в этом никак не замешан, – подчеркнул Фируниан, виновато глядя на нее.
Эовин поджала губы. Как-то не верилось. Он являлся ульфаратцем и, следовательно, нес такое же бремя вины, как и все представители этой расы.
– Зачем ты летал в Хельмсвир? – тихо спросила она.
– Хотел узнать побольше о тебе и твоем происхождении.
– Не лучшая затея, – хмыкнула Эовин.
По лицу ульфаратца сложно было понять, что он чувствует и о чем думает.
– Как сказать. – Он с усилием поднялся. – Я слышал много историй о тебе. Большинство из них связаны со смертью моего брата. Люди до сих пор тебя прославляют за это как великую героиню, – с горечью добавил Фируниан.
– Ты только через пять лет решил узнать, как все происходило на самом деле? – недоверчиво фыркнула она. – Почему ты не мог раньше поговорить с людьми?
Он напрягся.
– Не видел причин. К тому же
