Миха измаялся. Три дня назад его тяпнул за лодыжку волберман. Рана неопасная, веселый доктор залил укус клейкой гадостью, вколол дикую вакцину «от всего» и посоветовал умереть до того, как она подействует.
Подействовала. Михе постоянно хотелось есть. Даже не есть. Жрать. Он этого волбермана бы зажарил и сам всего уговорил. Или даже можно не жарить.
В отчаянии он поплелся на кухню, прикидывая, кто может там дежурить. Если этот скряга Полтораста – то ловить нечего, а если…
Удача оказалась на его стороне. За плитой хозяйничала рыжая Сэнди. Она гремела огромными кастрюлями и косилась на горку лука.
– Сэнди! Спасай! Я до обеда не доживу, – пожаловался Миха. – Что хочешь для тебя сделаю.
– Лук почистишь? – заинтересовалась девушка. Рыжий хвост прекратил летать по воздуху и улегся на плечо.
– Конечно!
– И хорошо, – улыбнулась она. – Ладно, чем бы тебя накормить? Супа еще нет…
– Мяса! – вырвалось у Михи. – Очень мяса хочется! Я даже крысу бы съел.
Сэнди взялась за нож.
– Ты что сказал?
– А что? Говорю: крысу бы съел. Мы их после бадабума очень даже любили. Много их развелось. Бывало, поймаешь, и давай. Как-то с Хагеном похлебку делали. У него даже перец был. Ядреный – жуть. Как лук этот, – он смахнул слезу. – Хаген даже ржал: «Чили кон рата», мол, едим. Э, ты чего?
– Так. Кто разболтал?
– Да чего ты? Ничего я не знаю. Сэнди! Эй, спокойно…
– Ладно, верю, – девушка положила тесак. – Приготовлю твою крысу.
Она извлекла из холодильника пакетик, вытащила две тушки и бросила возле плиты. Затем, порывшись в шкафу и погремев посудой, извлекла большую жестяную коробку. Оторопев, Миха наблюдал, как Сэнди смешивает в мисочке черный, белый и красный перец. Рыжая усмехнулась:
– Была одна история… Расскажу, так и быть.
* * *
Торчала я тогда в лагере около Мегаполиса. Зона зачистки, все такое, мародеров поймать, выживальщикам помочь. До зоны поражения далековато, но все равно – неуютно. И светло по ночам там. Земля сияет. Раз увидишь – не забудешь.
Отправили меня в Лощину. Это коридорчик такой, по нему в Мегаполис ходят. Ребятам помочь – линк пробросить, трассу провесить, то-се. Рутина, в общем. Ну а мне лишь бы прогуляться. Чистить лук неохота. Взяла квадрик – и туда.
Приезжаю, а парни уже совсем измучились. «Выручай, говорят, Сэнди». Оно понятно – раз Рыжая приехала, то будет работать. Или не заработает совсем.
Кабель довелось перетягивать. Валяюсь под стеночкой, за агитщитами, которые уже никому не нужны, но инвентарный номер имеют. Паутинка, ржавчинка, все дела. Тут голоса слышу: «Рыжая, вылазь, познакомишься».
Поднимаюсь и вижу его. Стоит такой, чуть ли не в потолок башкой упирается, глаза добрые-добрые, выбритый, и плечи – не по щелям лазать. Стоит, значит, смотрит на меня:
– О, теперь я вижу легенду.
– Ну да, говорю, наверное. Ребята пи… то есть, врать не будут. Наверное.
А сама уже совместное родовое древо вырастила этак колена до третьего.
– Ну что же, говорит, я – Шурик. Дредноут.
– А я – Саша… Александра. Тоже. Сэнди. Куда пошлют.
И руку такой протягивает. Я пожимаю, думаю, как тут в обморок не свалиться, а этот улыбается:
– Не буду мешать. Заглянешь потом, Сэнди?
– Работу надо закончить. Там переобжать, там перепаять. После обеда, не раньше.
Он и ушел. А я стою такая и смотрю теперь, как Пит лыбится. По-другому совсем, за такую лыбу сразу в рожу хочется дать.
– Чего? – говорю. Чего вылупился, сын флэшки и ю-эс-би-порта?
– Смешная ты, Рыжая. Перемазанная, и кусок провода висит из челки.
– Вот веномятина… – я почесалась. – Откуда этот Дредноут взялся?
– С Болота перевели. Будет теперь в Мегаполис водить, танк в группу давно нужен был.
– Понятненько. Слушай, Питти, говорят, у вас на капонире сеть барахлит и вообще линк туда плохой? И давно пора обновить коммуникации. Так вы это, вызывайте специалиста. Безопасность – она, знаешь ли, превыше всего!
С того дня мой квадрик чаще видели в Лощине. Сеть у них и правда ни в дугу, ни в южный мост. Вот Шурик – он да. Песни пел – обалденно. Я то похвалю его, то сделаю вид, что не оценила его фразочку. А он держит себя ровно, будто не замечает. Или делает вид, что не замечает. По морде этой каменной не поймешь. Улыбается, вроде оценил шутку, и тут же «В девяностом квартале обсервера встретили. Еле ухлопали».
В общем, думаю, пора мне брать Дредноут на абордаж. За две обоймы у Линки выменяла помаду. Начатую, правда, но мне-то не на каждый день надо. Ушила камуфло, чтоб в облипочку, – и в Лощину.
Приезжаю вся такая красивая, спрашиваю, мол, Шурик где? Говорят – в рейде, скоро вернется. Обождешь?
Обожду, конечно.
Появляются. Научники, следак и наши шестеро. Дредноута сразу видно – и по броне, и ростом он всех выше. А рядом какая-то пигалица крутится, чуть выше его пупка. Еще и светленькая, к тому же. И, что интересно, танк просто-таки сияет и болтает с ней без умолку.
– Эт кто? – спрашиваю. – Что за мелочь в отряде? Поисковый клоп?
– Нет, – отвечает Пит, – это Вика. Доктор. Она с Восточного. Ты с ней разве не пересекалась?
– Нет, говорю, но теперь точно пересекусь. Вика, говоришь?
И ухожу аккуратненько, чтобы Шурик не заметил. Выискиваю укромное местечко и сижу, жду, мультитул чищу. Идет блондиночка наша, щечки горят, глазки блестят. Ну я к ней.
– Эй, говорю, хвост от принтера. Иди сюда. Я – рыжая Сэнди.
– Вижу, – ухмыляется блондиночка и смотрит так спокойненько снизу вверх. Не смущается. – И чем обязана?
– В общем так, цыпа. Если хочешь, чтобы твой коммуникатор и дальше коммуницировал, ты пересматриваешь свои хиханьки с тяжелой артиллерией в Лощине.
– С Шуриком, что ли? Ой, погоди, так ты – та самая Сэнди! Вот блин!
И смеется, будто кто-то ей щекочет пятки.
– Так, и что смешного-то?
– Извини, я не подумала. Теперь поняла. Сэнди, мы с Шуриком еще до бадабума знакомы были. В школу вместе ходили. Вот, опять судьбой свело. Ты много своих помнишь, которые бадабум пережили?
– Да не очень, – вздыхаю я. – Ладно, проехали. Погорячилась. Рыжая ведь. Вспыхиваю быстро, отхожу тоже. Мир?
– Мир, – говорит Вика. – Ты, выходит, на Ковалева запала? На Шурика?
– Есть такое. Только странный он какой-то.
– Согласна. Он и в школе таким был. Не поймешь, чего и как… Слушай! – она чуть на месте не подпрыгнула. – Идея! Ты ему приготовь что-нибудь. У него мать знаешь как готовила? Пальчики оближешь! Весь класс к Ковалеву в гости напрашивался. Особенно ей удавалось чили кон карне – мясо острое. И жжется, и остановиться не можешь, так вкусно!
«А это и правда идея, – думаю. – Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Не зря же говорили».
