– Хм… А готовить-то как его?
– Не знаешь? Ладно, расскажу. Там надо четыре вида перца…
Вернувшись на базу, я тут же отправилась к повару.
– Котел, у тебя есть черный, белый, красный перец и чили?
– Сэнди, ты головой нигде не стукнулась? Может, тебе еще шафрана с кардамоном надо?
– Не помешает. А есть?
– Нет! – рявкнул он. – И не будет. Тут ребята с трудом тушенку находят, а ей белый перец подавай.
– Ладно, не сердись. Может, знаешь, где достать?
– В Мегаполисе, – хмыкнул он и отвернулся.
«Хорошо, значит, пойду в Мегаполис».
– Ночью? Туда?! Ты с ума сошла! – Охотник приложил руку к моему лбу. – О, у тебя горячка. Я так и думал.
– Угу. Любовная. Поможешь? Мне нужна оттуда всего одна штука; все, что получится вынести, – твое. Я не спрашиваю куда и сколько что пойдет, ты не спрашиваешь меня. Как тебе такой расклад?
– Хм, – он почесал подбородок. Мне. – Интересно. Что-то семейное?
– Можно и так сказать. Ты в деле?
– Не могу отказать таким глазам. Поехали.
– Сейчас?
– Сейчас. Снаряга есть? Ничего, у меня есть. Давай, шевелись.
Ночью в Мегаполисе почти не страшно. До бадабума бывала в центре Детройта и в Сити – там страшнее. Люди вообще страшнее и изобретательнее. Всякая живность, которая завелась на светящихся землях, неприятна, но это у нее природа такая.
– Сначала – по складам.
Я, понятно, согласилась. Батарейки, электротехника, кабели, машинное масло и прочие остатки цивилизации нам нужнее, чем специи. Но если Охотник забудет – мало ему не покажется.
Рюкзаки наполнились быстро, проводник дело знал.
– Уф. Теперь по твоему делу? Куда?
– Туда, – я указала на шестнадцатиэтажку, торчавшую над котлованом.
– О’кей. Двинули. Только осторожно, там не самый хороший квартал.
И конечно же он оказался прав. Стоило нам перелезть через ржавый забор детской площадки и ступить на потрескавшийся асфальт, как из-за угла высунулся обсервер. Ярко-голубой шарик в его центре пульсировал, оранжевые лапы шевелились, обс был голоден и жаждал впечатлений.
– В подъезд! Быстро!
Успели. Порождение Мегаполиса прокатилось мимо с утробным рыканьем. Через разбитое окно было видно, как он зарылся в детскую площадку и плющит спортгородок.
– Давай. Одна нога здесь, другая… Извини. Я на стреме, связь по рации. Прием.
– Ай-ай, сэр.
Я помчалась по лестнице. Можно было и в банальный супермаркет зайти, там, наверное, могли остаться специи. Но в продуктовый бы не пошел Охотник. А так мало ли, за какими семейными тайнами меня потянуло. Или за какой наркотой. Такое случалось.
На десятом этаже нашлась выбитая дверь в квартиру. Сунулась туда. Скорее всего, отсюда много чего вынесли. Так и есть: бедлам, распахнутые шкафы, горы мусора. Кто-то даже паркет ломал. Что под ним искать можно?
Кухня почти не пострадала. Горка осколков на полу, лохмотья обоев. Окно выходит на светящиеся земли. Где-то там, за ними, – Эпицентр. Горизонт переливается нежно-малиновым, растекается изумрудом и сверкает перламутром. А на стене напротив окна – черный контур человеческого тела. Бедняга сгорел, превратился в проекцию из театра теней.
Ему уже не поможешь, а мне перцы нужны. Интересно, здесь жила хорошая хозяйка? А вдруг попала в холостяцкое обиталище?
Нет, повезло, уже во втором шкафу обнаружилось несколько пакетиков, и даже банка с полузасохшими острыми перчиками. Надо во что-то положить… вот хорошая жестяная коробка из-под печенек. Вот и славненько, переходи на нашу сторону, Шурик. О, и фольга нашлась – ее туда же. Морская соль… так, секундочку…
Тень изменилась. Я поморгала, решила, что глаза обманывают. Нет, действительно, рука на стене очень медленно и плавно тянулась к столу.
– Охотник, прием. Тут какая-то ерундень. Тень на стене. И двигается. Это что?
– Рыжая… блин, ерш твою… – говорит. – Потихонечку выметайся. Не беги, иначе все, зверь пушной. Плавненько задний ход и наружу, слышишь?
Ну я задом, задом, пакетики в коробку, коробку под мышку, встала, и как раз в зеркало уткнулась. А там две рожи. Моя – офигевшая, и черепушка окровавленная рядом скалится. И лапой так ко мне.
Я не выдержала и чухнула. Орала, наверное, – в Эпицентре услышали. Качусь по лестнице, оглянуться боюсь, но чую – догоняет. Охотник – тот быстро сориентировался, дверь придержал, мы вывалились во дворик – и тут обсервер! И в него хрень эта из подъезда ка-а-ак влетит! Я уж не стала присматриваться, кто кого, драпанули оттуда, – ох как мы драпанули! Хорошо, хоть коробку не потеряла.
Вернулись на базу. Охотнику я не стала рассказывать, из-за чего мы рисковали. Тогда бы вещами не отделалась. Отправила дорогому Дредноуту сообщение, предложила ему бросить якорь в нашей бухте и славненько отужинать фирменным блюдом. Шурик согласился.
У дяди Бориса за честно спертый из Лощины планшет купила четыре тушки. Дядя крыс разводит на еду. Они у него чистые. Карне и карне, а порко, там, или рата… такое.
Лина прониклась и одолжила платье. Ну как одолжила… за флягу – это даром, считай. Пришел мой красавец, еле за столом поместился. Я ему тарелочку на стол ставлю, а карне на фольге шкворчит, подливкой пропиталось, аромат стоит на весь блок. Пока несла – еле отогнала желающих «хоть полкусочка попробовать».
– Сэнди, а что там?
– Там вкусно. Поймешь. Ты ешь, ешь…
Он и попробовал. Добрый кусок такой отхватил, прожевал – и за горло.
– Что? Остро очень? Водички?
– Нет… У меня же на перец… – и пятнами весь такой пошел. Я орать: «Доктора сюда!» Ужас: здоровенный танк отряда от кусочка мяса с перцем загибается. Народ прибежал, вытащили, в санчасть, я было за ними – так не пустили…
* * *
– И что? – не выдержал Миха.
– Что-что, – вздохнула Сэнди и вытряхнула из сковородки блестящий сверток, развернула и поставила на стол. – У тебя хоть аллергии на перец нет?
– Нет.
– Тогда ешь.
Миха отхватил шмат и забросил в рот. Перец вонзился в язык и гланды, выбил слезу из глаз и тут же смягчился, позволив мясу увлечь остроту за собой в желудок.
– О-бал-деть! Рыжая, ты не только сети умеешь прокладывать.
– Угу, – девушка усмехнулась. – Пришлось научиться.
– Так а что с Дредноутом было потом? Аллергия, говоришь? Откачали?
– Откачали. У доктора Вики лекарства нашлись.
– Опа! Вот это совпадение. И что, у них того… Этого?
Сэнди отвернулась и отправила сковородку в кучу грязной посуды, а потом уселась на стол.
– Почти. Через две недели Дредноут пришел ко мне сам. Сказал, что умеет складывать один, два и два. Ребята рассказали ему, как мы с блондиночкой трения имели. Рецепт этот Вика знала, об аллергии она тоже знала, и лекарство у нее по странному совпадению было очень нужное. И еще сказал, что больше ничего не боится.
