— Так, так, так, — недобро покачала жёнушка головой. — Что это ты снова собрался покупать, не ставя меня в известность? Очередной танк?
— Нет, — был я серьёзен. — Несмотря на шапкозакидательные настроения на телевидении, я уверен, что война на два фронта с Поднебесной и Турецким Султанатом начнётся уже в этом году и нужно форсировать подготовку. Мною уже намечены места для новых амбаров, куда я хочу завезти зерно. Рис, гречу, пшено, — сорвал я ромашку и осторожно, делая это в первый раз, заправил её в волосы Алисы под её скептический взгляд на невзрачный цветочек. — В любом случае, война не застанет нас с голой жопой.
— Очень культурно, — попеняла она мне. — Следи за языком, пожалуйста.
— Какая ты… — Не нашел я нужных слов. — Культурная, — вывернулся я.
— Зато ты неотесанный болван, — поправила она цветок в волосах.
— Следи за языком, — уже я попенял ей, за что тут же получил удар под рёбра.
Вот, женщины! И как я её только терплю?
— Господин! — Подбежал к нам Жук, видимо торопясь донести срочные новости. — Они выдвинулись.
— Ну, наконец-то! — Не сдержался я.
— Дурак? — Ласково спросила Алиса.
— Ожидание битвы выматывает больше самой битвы, — процитировал я, чьи-то слова, сам не помня, кто это сказал. — Ты знаешь, что делать, Михаил, — кивнул я ему. — Скоро я к вам присоединюсь. Только попрощаюсь.
Стоило ему отойти, как Алиса вцепилась в меня мёртвой хваткой.
— Только вернись, слышишь? — Заглянула она мне в глаза, притянув к себе. — Только вернись, — заметил я капельку влаги у неё в глазах, и ничего не сказав, крепко обнял.
* * *
— Снова ты за старое, — поймал отца за неприглядным делом его сын, Владимир. — Как же хорошо, что в эти покои никто кроме самых близких тебе людей не заходит, иначе бы нашу страну не опасались как сейчас, а обсмеивали. С таким то лидером, — простонал от отчаянья.
— Кхем, сын, — смущённо кашлянув, убрал скабрезные журналы в стол Император Василий III. — Вечно ты не вовремя, — попенял он ему, погрозив пальцем. — С чем на этот раз?
— Рутина, — выложил на стол к отцу пачку серьёзного вида документов наследник престола. — Нужно подписать.
— Есть что-то серьёзное? — Взял в руки перо Император.
— Приказы о передислокации войск, наградные листы, да разрешения на расследование некоторых подозрительных случаев быстрого возвышения кудесников. Тайная канцелярия как всегда подозревает, что кто-то нашел ключ силы и не доложил.
— Хорошо, — размашисто выводил свою подпись на бумаге, Василий III. — Наша опора, ближники, предупреждены? — Не отрываясь от бумаг, спросил Император.
— Все готовы и ждут.
— Да поможет нам бог, — поставил точку на последнем листе приказа глава Российской Империи.
Даже сейчас, перед сыном, он не мог показать своей слабости и страха. Война, как бы она ни закончилась, изменит привычный мир навсегда.
Глава 30
— Будь проклят тот день, когда я решил лично разделаться с плодом греха, и женщиной его выносившей! — Стонал Ильхам, обливаясь потом и мрачно посматривая на сопровождающих его бека, мурзу и эмира. — Твари сосущие, — хлопнул он ладошкой по липкому лбу, раздавив очередного комара и выдавив его кишки прямо себе на лицо. — Чтобы я ещё раз! Чёрт! — Ругнулся он, оступившись, и его нога утопла в чавкающем болотце, по краю которого они шли. — Всё! — Отрезал Ильхам. — Привал, — отдал он команду. — Чего уставились?! — Заорал он, брызжа слюной. — Привал я сказал! Идиоты.
Возразить ему никто не посмел. Хоть это и был уже третий привал за два часа.
Дружина наследника хана хмуро уставилась на своего предводителя, и занялась обустройством временного лагеря. Дозоры, бездымный костёр, минимальные условия для отдыха.
— Зачем мы высадились за сотню километров от владений этого Семёна? Да ещё в лесу, Бухара? — Ныл Ильхам. — Зря ты перестраховываешься, наставник. Не понимаю я тебя, — покачал он головой, присев на пенёк и позволив слугам стянуть с себя мокрые ботинки, лепетали те о сложном походе, в который взял их хозяин, не переставая подобострастно вытирать его ноги чистыми шёлковыми платками.
— Пошли вон, — оттолкнул их ногой Ильхам, как только они закончили. — Хорошо-то как, — с наслаждением почесал тот взопревшие пятки, закатив глаза.
Пока слуги занимались приготовлением кофе, эмир стал успокаивать Ильхама, надоевшего ему своими стенаниями так, что тот серьёзно подумывал подмешать ему в питьё сонного зелья и проделать дальнейший путь в спокойствии.
— Благодаря маневру, который мы совершили, у нас есть шанс подобраться к ферме парня незамеченными и застать его дружину как говорится со спущенными штанами, хоть я в это и не верю, — подкинул в костёр сухую веточку Бухара, любуясь небольшими языками огня. — Чую, он нас уже ждёт. Не может такого быть, чтобы в том же Тобольске не было его соглядатаев, — поспешно добавил он в костёр пару сосновых шишек, чей запах приятно щекотал нос, и перебивал вонь от ног Ильхама.
— Ха, эмир. Да ты теряешь хватку, — хмыкнул мурза Галлям, который на пару с молодым Гончаровым уже раскурили кальян с дурман травой, взирая на всех с отеческой любовью. — У малолетнего мальчонки мозгов не хватит послать кого-нибудь следить за нами в Тобольск. Стар, ты стал, раз думаешь по-другому. Хе-хе.
— Я согласен с братом, — высказался бек Абай, тискающий на коленях шлюху, которую они уговорили отправиться вместе с ними за горшочек золота. — Опасаться нам нечего и напрасно ты настоял на полноценном походе. Без толку время только теряем.
— Ох, — закатила глаза жрица любви, когда волосатая рука Абая пробралась к ней под футболку.
— Нравится, милашка? — Самодовольно улыбнулся тот.
Не став более уговаривать Ильхама и его глупых сподвижников в правильности своего решения, Бухара махнул на них рукой и ушел поговорить с дружиной. Шестое чувство нашептывало ему, что они всё глубже и глубже погружаются в тёмную пучину и выбраться из неё будет ой как нелегко.
Ну а пока руководители этого похода придавались утехам в обществе шлюхи, дружина несла службу. В этот день они так и не двинулись дальше, решив остаться рядом с болотом на ночёвку. День подошел ко сну и все легли спать. Только тени ночных сторожей, бродили как призраки посреди лагеря и изредка перекрикивались, проверяя, все ли на месте.
И тут, когда люди видели уже второй сон, их разбудил судорожный вопль в ночи.
— Шайтан! За брата, нечисть лесная! — Загрохотал автомат в темноте. — Получай, злой дух! Жри свинец, тварь!
— Что здесь происходит, бляха-муха?! — Проснулся весь лагерь, включились фонари, запылали самодельные факелы, осветив поляну, на которой они соизволили переночевать. — Отвечайте, животные! Напились и буяните?! — Орал Ильхам, разбуженный звуками стрельбы и вставший не с той ноги. — Заразы, — запрыгал он на одной ноге, наступив на острый камень.
— Разобраться надо, — насторожено посматривал по сторонам эмир, пока буйного вояку, открывшего стрельбу, успокаивали.
Отобрав у того автомат, волосатого и взмыленного бойца подвели к Бухаре, вгляделся тот в скуластое лицо пережившего не одну зиму мужика. Понюхал его, но запаха алкоголя или дурман травы не учуял.
— Говори, что случилось, дрянцо ты этакое? — Влез в разговор рядом стоящий Ильхам. — Зачем ты паскуда в болото палил? Предать меня решил, наше местоположение засветив? — Нехорошо прищурился вероятный наследник казанского трона. — Отвечай! — Резанул словом Ильхам.
Его терпения едва хватало, чтобы не зарубить наглеца на месте. И то, что он выскочил из палатки, в чём мать родила, и на поясе у него ничего нет, его бы не остановило.
— Кутайба сгинул, — затрясся в гневе мужик. — Мы вместе в дозоре стояли, сторожа ваш сон, — склонился дружинник перед Ильхамом. — А он возьми и сгинь.
— Чудно, — неадекватно захихикал Гончаров, как всегда обдолбанный до не балуйся.
— И? — Поторопил его эмир. — Что дальше было? Куда сгинул твой напарник? Отвечай нормально! Чего язык проглотил?
