Сахемоти поглядел на нее с беспокойством.
— В чем дело? Вы передумали? Разонравилась идея с театром?
— Конечно, нет! Вы удивитесь, мастер Звезда, но мне кажется, что я в жизни не затевала ничего более важного.
— Поверьте, княгиня, уж мне-то это ощущение знакомо.
— Нет, вы не понимаете. Вы — актер, это просто ваша работа. А меня… только не смейтесь, — княгиня оглянулась и сказала вполголоса, — посещают предчувствия. Недобрые предчувствия. И видения. Всякий раз, как побываю здесь, на побережье. Вас не мучают видения, мастер Звезда?
— Хм-м…
— Так я и знала, что вы не поймете! Вот и мужья мне не верят, младший совсем задразнил. А я уже не знаю, что делать. Как ни засну — сразу одно и то же. Будто стою я здесь на берегу, на море отлив, мертвая тишина, даже чаек не слышно, а небо там, на горизонте, всё темнеет и темнеет. И вот смотрю я на это небо, а внутри меня как будто голос кричит: «Убегай! Спасайся!»
Княгиня содрогнулась и посмотрела в сторону моря, как будто ожидая увидеть на горизонте темную тучу. Она не заметила, как нахмурился мастер Звезда.
— Иногда мне хочется прекратить всю нашу театральную затею, потому что эти страхи определенно связаны с ней. Я спросила совета у старшего мужа, а он предложил пригласить с десяток жрецов из храма Небесного Балдахина и устроить здесь, на горе Омаэ, обряд очищения… а лучше перенести театр в другое место.
Касима умолкла и выжидающе взглянула на актера.
— Если вы прикажете остановить подготовку или приведете сюда жрецов, — хладнокровно сказал Сахемоти, — вы никогда не узнаете, кто из богов насылает эти видения и с какой целью. Я верю вам, и смеяться тут не над чем. Правители всегда были ближе к богам, чем простые смертные. Всякая власть — божественная тайна. В империи лишь две династии — Солнечная и Лунная — созданы богами для того, чтобы править Средним миром, и из обеих линий выходили равно как правители, так и вещие чародеи…
— Но мы-то не в империи! Мне было бы очень лестно, если бы род Касима был богами предназначен править архипелагом. Но ведь это не так. Мы просто наместники, имперские боги нами гнушаются. Вот послушайте, какую мудрую вещь сказал мне давеча преподобный Кагеру…
Касима продекламировала:
— «Цивилизованный народ с высоким уровнем культуры отличается от варварских племен наличием развитой системы богопочитания». Развитой системы! А у нас даже собственного эпоса нет. Одни только глупые деревенские суеверия. Это одна из главных причин, почему я затеяла всю эту возню с театром…
Сахемоти усмехнулся.
— Нет собственных богов? А как же безымянные? По всему Кириму еще стоят развалины их храмов…
— Ах, не знаю я, что это за развалины. Должны же были остаться хоть какие-то имена. Но их нет! Даже в вашей сказке про солнце и ветер. Вчера я перебирала в уме все известные древние легенды, пытаясь вспомнить хоть одно имя — бесполезно, только голова разболелась.
— Разрешите дать вам совет? Постарайтесь больше не приезжать на эту гору без крайней необходимости. Если снова начнут беспокоить видения, не давайте им сбить вас с толку… а пройдите обряд очищения, как вам посоветовал старший муж.
— А если обряд не поможет?
— Тогда — делать нечего, — приезжайте сюда снова. Будем вместе обсуждать ваши видения и предчувствия.
Касима рассмеялась и взглянула на лицедея гораздо благосклоннее, чем в начале беседы.
— Может, сразу начать с последнего совета? — игриво спросила она, поднимаясь с травы. — Мне очень полегчало после нашего разговора, мастер Звезда. Признаюсь, ваши манеры, — вернее, их отсутствие — не очень мне по нраву, но теперь я вижу, что под бесцеремонностью скрыто доброе сердце, способное чувствовать и сопереживать. Пожалуй, мы с вами сумеем подружиться.
— Это честь для меня, — церемонно ответил Сахемоти, тоже поднимаясь и кланяясь.
Они вместе дошли до площадки у подножия горы, где кипела стройка, а княгиню ожидала ее свита, и там простились, довольные друг другом, хоть и по разным причинам. Сахемоти думал о том, что по пустяковой причине едва не сорвалась вся его затея. Касима же мысленно перебирала предлоги для очередного визита на гору.
— А ведь с нашей пьесой та же история, что и с безымянными богами, — задумчиво сказала она, расставаясь с Сахемоти. — Имя рыбака известно. А имя морского бога — нет. И принцессы тоже. Попросту Морская дева…
Поздно ночью, когда княжеский кортеж прибыл в замок Ниэно и смертельно уставшая Касима наконец упала в постель, Ринго, ее младший муж, вдруг сказал:
— Знаешь, Иро… Только не сердись. Пока вы ездили на побережье, я приказал собрать сведения о твоем лицедее, Терновой Звезде.
— Что? — Касима резко подняла голову с его плеча. — Каком еще лицедее?
— О том самом, который организует для тебя театр в старинном духе на горе Омаэ.
— Проклятие! Все-таки кто-то проболтался! Так и знала — никакой секрет нельзя доверить…
— Ты же знаешь, что секреты — это моя специальность… Так вот, о лицедее. Иро, это не человек, а призрак.
— Что?!
— Я имею в виду, он возник словно из воздуха. Словно барсук из чугунного котелка. Никто не слышал ни о нем, ни о его труппе. А преподобный Кагеру, кажется, назвал его «самым известным актером севера».
— Он говорил с чужих слов. Все лицедеи перехваливают себя и безудержно хвастаются, — сонно сказала Касима, заворачиваясь в одеяло.
— Нет, ты не поняла, — не унимался Ринго. — Такого театра вообще нет. И не существует кукольника по имени Терновая Звезда. Кстати, очень подозрительное прозвище.
— Почему?
— «Терновая звезда» — это океанский моллюск с южного побережья Тайхео. Такой черно-пурпурный, игольчатый, с пятью щупальцами. В горных реках Лесного Предела, как ты догадываешься, он не водится.
— Послушай, милый, — сердито отозвалась княгиня. — Я бы тебя послушала, если бы не увидела своими глазами танец мастера Звезды. Он — гениальный актер!
— Угу, — проворчал муж. — Многие мошенники — гениальные актеры.
— Ты и в собственной спальне скоро будешь ловить врагов дома Касима! Что я тебе, торговка на базаре, у которой хотят выманить связку монет? Как меня может обмануть какой-то провинциальный комедиант?!
Касима отвернулась, накрывшись одеялом с головой, давая понять, что собирается уснуть. Однако упрямый супруг, вместо того, чтобы умолкнуть, пробормотал, как бы про себя:
— Вот и я думаю — как?
Касима чуть не вспылила, но в последний момент сдержалась. Гнев по пустякам недостоин главы семьи, а уж тем более, хозяйки провинции. Она глубоко вздохнула, изгоняя раздражение, и медленно повторила про себя мудрые слова матери, которые всегда помогали ей проявить терпение в семейных и придворных неурядицах:
