— Пожар! Пожар! Пожааар!!!
Ничего не происходило, за дверью не раздалось ни звука. Найана попыталась крикнуть еще раз, но едкий дым разрывал легкие, и она закашлялась. Ее охватил ужас. Великий Телец, что если эти два борова, эти евнухи, оставили пост, и по старой привычке уковыляли на кухню! Она ведь задохнется, задохнется, даже если сумеет погасить собственноручно разведенный костер!
Подвывая от страха, Найана ощупью нашла табуретку, и со всей силы швырнула в дверь.
На этот раз ее услышали. Кто-то закричал, откликнулись несколько голосов, потом снаружи донеслась судорожная возня (кто-то в спешке пытался открыть засов, а он как назло не поддавался). Так же ощупью, девушка примостилась в уголке возле двери и, присев на корточки, почти теряя сознание, молила богов о том, чтобы те поторопили ее спасителей. Наконец дверь распахнулась, комната наполнилась топотом и надсадным кашлем. В затянутом дымом помещении поднялась суматоха. Кто-то сипло выкрикивал имя молодой хозяйки, кто-то бросился к окну, двое сшиблись лбами, кто-то упал. Когда неразбериха достигла апогея, Найана метнулась к прямоугольнику двери, пересекла внутренние покои, и через минуту вырвалась на улицу. В легкие хлынул одуряюще свежий утренний воздух, Найане пришлось приложить невероятное усилие, чтобы не лишиться чувств.
Улица была пустынна, и девушка смогла незамеченной пройти два или три квартала. Ее мутило, колени подгибались, она двигалась на одном лишь упрямстве, и позволила себе остановиться, только добравшись до небольшого открытого водоема — их было несколько вокруг Цитадели, внутри которой, в храме, сейчас приносил жертвы Яссен. Вода в эти водоемы поступала по трубам из подземного озера, и качали ее городские заключенные. Тот водоем, у которого остановилась Найана, располагался на площади у запертых главных ворот Цитадели, обрамленных двумя массивными сторожевыми башнями, хмуро и подозрительно взиравшими на девушку прямоугольниками бойниц. Слева от Цитадели, за рядами казарм высилась городская стена, справа тянулся квартал ремесленников, за ним — жилые кварталы, а за ними, чуть в сторону — рынок, окруженный домами купцов. Туда-то Найане и было нужно.
Вспомнив о цели побега, Найана бросила взгляд на свое отражение в воде, охнула и, выудив из складок платья гребень, принялась расчесывать волосы. От них пахло гарью, от всего ее тела и от одежды пахло гарью. Идти куда-либо в таком виде было немыслимо, тем более отправляться к тому молодому купцу. К тому же, у беглянки не было с собой ни монеты, и не было ни сопровождающих, ни слуг — а нести покупки самой девушке ее положения просто не престало. Показываться дома она тоже не собиралась: злость на отца все еще клокотала в груди, и Найана скорее ушла бы из города, чем вернулась сейчас домой. Однако и оставаться здесь тоже было нельзя: отец наверняка уже начал проповедь, а стало быть, скоро конец церемонии, и самое позднее через полчаса возглавляемая Яссеном торжественная процессия купцов и горожан выйдет из храма и, миновав ворота Цитадели, двинется к рынку. Самые нетерпеливые уже должны покидать храм и спешить на базарную площадь, на ходу давая распоряжения приказчикам.
Самые нетерпеливые… Найану вдруг поразил вид запертых ворот, вид площади, такой тихой и пустынной, что казалось, будто она расположена в мертвом городе, давно покинутом людьми. Ведь несмотря на всю набожность жителей Земель Зодиака, никогда не было такого, чтобы кто-нибудь не улизнул с молебна пораньше, чтобы не было опоздавших, желающих поспеть хотя бы на проповедь, чтобы в ожидании хозяев не слонялись у ворот приказчики и слуги, чтоб не судачили в теньке в ожидании клиентов носильщики, писцы, торговцы снедью, водоносы, проститутки… И не было такого, чтобы из храма не доносились пронзительные взвизги флейт и гулкие удары гонга, отмеряющие каждый этап ритуала. Где, где это все? Почему Цитадель выглядит так, будто у городских стен стоит враг? Почему заперты ворота? Почему даже возвышающиеся между башен золоченые рога над куполом храма не сверкают в лучах восходящего солнца, будто покрыты копотью?
Найане вдруг стало жутко, дурнота, которую она испытывала все это время, вдруг забылась. На несколько мгновений девушке показалось, что какое-то злое колдовство действительно перенесло ее в один из тех мертвых городов, о которых порой рассказывают купцы. Зябко поежившись, она бросила тревожный взгляд по сторонам. Телец Всеблагой, что же все это значит!
Внезапно ее привлекло движение у подножия правой башни. Низенький лысоватый мужчина осторожно выглянул из-за угла и окинул площадь тревожным взглядом. Издали трудно было разглядеть, но, кажется, лоб его украшала татуировка овна. Увидев Найану, мужчина вздрогнул, сделал едва уловимое движение назад, но тотчас остановился, не сводя с нее глаз. Найане подумалось, что она недавно где-то видела этого человека, секунду спустя он вдруг улыбнулся, и тут она вспомнила его: это был приказчик того самого купца, к которому собиралась сегодня. Как же его зовут… Меххем? Да, Меххем.
По всему было видно, что приказчик в свою очередь узнал госпожу, сделавшую в его лавке приличный заказ. Он двинулся к ней, низко кланяясь, и выказывая всю возможную почтительность, но движения его, как показалось Найане, были чуть более торопливы, чем подобает, и беспокойны, будто ритуал приветствия казался ему в эту минуту неуместным.
Когда он подошел вплотную и в очередной раз поклонился, Найана поднялась ему навстречу.
— Приветствую, почтеннейшая Яссени, — улыбаясь, проговорил Меххем. Похоже, он не знал куда девать руки — то потирал ладонь о ладонь, то сцеплял пальцы в замок, то прятал руки за спину.
— Здравствуй, Меххем, — просто ответила девушка. — Можешь мне сказать, что происходит? Ворота заперты, никого нет…
— Твой отец, светлейшая… — Меххем на мгновение запнулся, но Найана была слишком взбудоражена событиями этого утра, чтобы заметить паузу. — Твой отец приказал запереть ворота, чтобы люди не шмыгали во время молебна туда-сюда, как это обычно бывает. Он сказал, что надвигается война, и не стоит небрежением и суетой раздражать богов.
— Вот как? — проговорила Найана. — Да, на него это похоже. Но ты, как я погляжу, все-таки улизнул…
— Увы! — всплеснул руками приказчик. — Ведь никогда не знаешь, что страшней для торговца — гнев Двенадцати Небожителей или недовольство одного клиента. Могу ли я приносить жертвы богам в тот час, когда прекрасная дочь самого Яссена должна явиться в мою лавку за покупками. Да пусть лучше пожрет меня Тень, если я не расшибусь в лепешку, чтобы тебе угодить! Но… я вижу, ты без носильщиков, без слуг… Светлейшая, ты отменяешь сделку?!
