из скользкой ванны и обтереться. Тело после такого мероприятия чувствовало себя счастливым и отдохнувшим, заодно и в голову начали приходить более светлые мысли.
— Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. Спасибо тебе, Ингельда, ты настоящая мастерица.
— О, не стоит! Пойдемте скорее, вам нужно одеться и спускаться вниз. Боюсь, вы уже пропустили завтрак Членов Круга, но, возможно, вам приготовили что-то отдельно.
На слова о завтраке вдруг отозвался протяжным стоном желудок. Я ведь совершенно забыла, когда в последний раз полноценно поела. Наверное, еще дома, в Андерме, когда мама кормила прощальным ужином. Неприличные звуки не укрылись от чуткого уха Ингельды, она тут же засуетилась, помогая с застежками на платье и пряжками на туфлях. Я попыталась было подсобить, но девушка тут же запротестовала и отказалась от любой подмоги. Это входит в ее обязанности и точка.
— Лиджи, неужели у вас на юге никогда не было своих служанок? — удивлялась девушка, расчесывая мои спутавшиеся после купания волосы и пытаясь поймать взгляд в зеркале туалетного столика.
— Ты, наверное, принимаешь меня за кого-то другого, дорогая Ингельда. Я ведь не совсем «лиджи» и уж точно не «аристократка». Я простая воспитанница Академии «Чертог», которую прислали в Асмариан набираться опыта у лучших учителей, только и всего… И своих служанок у меня никогда не было… — пожала плечами, делясь деталями фальшивой биографии. Стало даже интересно, как отреагирует на это размечтавшаяся Ингельда. — Неужели тебе сказали, что я из благородных?
— О, нет-нет! — засмеялась девушка, ловко расправляясь с волосами и накручивая на затылке что-то необычное. — Старшая горничная сказала, что вы — новая ученица лиджев Тильгенмайера, ла́о ка-кшаку́р луса́ Митара́м, и к вам нужно относиться со всем почтением!
— Ингельда, а можно одну просьбу?
— Конечно, лиджи, просите, о чем угодно!
— Ты можешь не называть меня «лиджи» и на «вы»? Мне это не очень приятно и совершенно непривычно… Я ведь не так уж и сильно отличаюсь от тебя и не заслужила такого высокого титула и обращения… — Ингельда на секунду замерла и, наконец, поймала мой взгляд в отражении.
— Как же мне тогда к вам обращаться, лиджи? — тихонько просипела удивленная служанка.
— Можно просто Минати, — и я улыбнулась. Девушка тут же потупила взор и ненадолго замолчала. Закончив собирать и закалывать шпильками высокий пучок, оглядев свое творение, Ингельда пробормотала.
— Если вам… Тебе так угодно, то можно и просто Минати. Но я не буду вас… Тебя… Так называть при всех. Иначе меня прогонят с этой работы. Так не принято. Все должны знать свое место.
— Спасибо, Ингельда. Слушай, а как на счет завтрака? Честно, я просто умираю с голода! — нужно срочно перевести разговор в иную плоскость и как-то замять возникшую неловкость.
— Конечно, идемте, я провожу вас на кухню! Наверняка сэнья Бесквалдия что-то оставила для… Тебя… — Ингельда сбилась, чуть нахмурилась, но вскоре снова просветлела, улыбаясь и теребя одну из длинных черных косичек.
Встав с банкетки, я наклонилась к зеркалу туалетного столика. Что ж, привычно-бледное лицо больше не кажется усталым и изможденным, голубые глаза горят, а шоколадно-коричневого цвета длинное и закрытое платье даже немного старит. Слишком у них тут строгий гардероб для учениц… Да и без легкой косметики как-то все равно не то. Надо бы присмотреться к местным модницам и научиться им подражать — не все, к сожалению, решает природная длина ресниц.
Себастьяна нигде не было. То ли он прятался под мебелью и не пошел провожать отбывающую из комнаты хозяйку, то ли сам отправился на разведку и поиски пропитания. Главное, чтобы никто не попытался причинить вреда любопытному коту. И ведь нужно еще разобраться с вопросом прокорма несчастного животного. Они, конечно, тут все маги и Друиды, должны прекрасно относиться к братьям нашим меньшим, но что, если черные коты для них — предвестники бед и скверных недоразумений… Прищемят еще нос. Или хвост…
Ингельда уже вышла из предоставленных мне апартаментов и ждала снаружи. Одернув платье и проведя рукой по крепко собранным волосам, я, по обыкновению, сделав глубокий вдох, выглянула в длинный коридор. Он, как и многие другие помещения Дома Круга, был отделан в мрачноватых неярких тонах. Темно-красные тканевые обои в обрамлении панелей черного дерева, большие окна, драпированные тяжелыми портьерами, а в промежутках — статуи злобных горгулий да ряды растений. Неудивительно, что Аксельрода местные жители считают угрюмым и неприветливым — пожили б сами в такой «радостной» обстановке! Слегка замешкавшись, я все же вышла из комнаты, сделав шаг прямо к морде оскалившейся каменной твари. Ингельда широко улыбнулась моей нерешительности и теперь мы уже вдвоем двигались дальше. Казалось, что во всем доме нет ни единой живой души — вокруг царствовала тишина, наши легкие шаги заглушались расстеленными на полах коврами, и даже светящаяся в лучах света пыль, застыла.
— Здесь тихо, как в склепе… — прошептала я, придвигаясь поближе к Ингельде и беря ее под руку.
— А я говорила, что тут скучно, а иногда бывает даже страшно! — также тихо ответила девушка, чуть вздрогнувшая от моего неожиданного прикосновения. — Пойдем скорее вниз, подальше от этих статуй…
Вскоре мы добрались до парадной лестницы, по которой вчера вечером мы с Аксельродом шли на бал-маскарад. Казалось, что с того момента прошло уже полжизни, и в голове никак не укладывалось, что минуло всего-то полдня. Поразительное свойство человеческой памяти — до мельчайших деталей запоминать будоражащие события и раздвигать ощущение времени до бесконечных пределов… И еще этот сон… Я уже и забыла думать о нем, он немного изгладился, стерся, но теперь вдруг выпрыгнул из глубин, забормотал неразборчиво десятком разных чужих и близких голосов. Я точно знала — кто эти люди из сна. Знала и не хотела себе в этом признаваться. И ощущения падения, отрешенности, обреченности, захватившие ночью весь мой разум, вдруг вновь встали в полный рост и потребовали срочного анализа. Не идти, не бежать, не следовать бездумно за кем-то куда-то — а побыть в одиночестве и поразмышлять. Куда мы движемся? Что будет впереди?
— Минати? Лиджи?
— А? — взор, сфокусированный на самой себе и своих внутренних переживаниях, пришлось вернуть во внешний мир и обратить к Ингельде. Девушка уже в полный голос что-то рассказывала, но я совершенно не помнила, что именно.
Коридор первого этажа, где мы сейчас находились, оказался уже не таким жутко украшенным. На стенах темно-синего цвета
