Северянин, одетый лучше прочих, достал нож и шагнул к Вилее. Ули застонал, потянулся. Но бесстрашная Вилейка, тряхнув разноцветными косичками, закричала на незнакомом языке еще громче, наступая на противника.
«Роконароконарокона, — слышалась ее сбивчивая скороговорка. И следом. — Вутсих, вутсих, вутсих».
«Рокон, — догадался Ултер. — Вутц».
Главный северянин затоптался на месте, поглядывая на односельчан. Голова мальчика опять закружилась, картинка заплясала перед глазами и мягкий поток унес Ултера прочь из захудалой лесной деревни. Сквозь звон в ушах он слышал тоненький плачущий голос Вилеи, чувствовал, как лицо обтирают влажным. Его вновь трясли, мотали и перекладывали.
В другой раз он очнулся, когда с него сорвали перевязь с поясом. Охлопали по бокам, по груди, распахнули ворот, залезли в сапоги. Ули огляделся. Обычное горское село, никаких землянок. Не чета богатым селам долины, конечно, но и ничем не хуже Ойдетты или Пайгалы. За околицей неширокая дорога уходила в горы.
Ули обрадовался, что его больше не мутит, а в голове не звенит. Он закрутился, ища Вилею, но наталкивался лишь на злобные взгляды чужаков. Ему развязали путы и тут же укутали шкурой, плотно притиснув руки к бокам.
Статный северянин у круглой дырки в скале ловко обернул себя веревкой. Ултера подняли и передали ему. Воин прижал Ултера к груди… и спрыгнул вниз. Мальчик не успел испугаться, как они приземлились. Северянин прошипел в лицо, обдав незнакомой руганью, дернул за веревку, и, споро перебирая по гладкой стене ногами, взлетел вверх.
Ули откинул голову. На миг увидел синь неба, но потом посыпались камешки и сверху опустили деревянную решетку из толстых ветвей. Загомонили грубые голоса, удаляясь, и наступила тишина.
Ули пошевелил под шкурой руками, растирая следы от веревки на запястьях. И разглядел перед собой неказистый кувшин и маленький кусок лепешки. В животе заурчало, Ули кинулся к кувшину и жадно принялся пить холодную воду, стуча зубами по глиняной кромке. Помня наставления Хоара, остановился и оставил половину воды про запас. Кто их, вонючих северян, знает? Когда в другой раз воды дадут?
Ули с трудом отгрыз от закаменевшей лепешки крохотный кусочек и положил под язык. Пусть рассасывается. Так его учили. Первым делом Ули проверил себя: осторожно покрутил головой, пошевелил руками и ногами, помял ребра. С трудом встал, присел. Все цело, ничего не сломано. Болела шея и что-то царапалось между лопаток. Ули изогнулся, нащупал помеху за спиной, перевернул на грудь и вытащил наружу.
Это оказался давний подарок дядюшки Вутца, красивый желудь из дымчатого камня с серебряной шляпкой. Ули совсем позабыл о нем! Цепочка сбилась на спину, и проклятые северяне, обыскивая наследника, не обнаружили дивную поделку. Ули сжал амулет в кулаке.
Вилея! Где же маленькая, бесстрашная Вилейка, которая отбила его от лесных диких северян? Что с ней сотворили эти недоноски? Ули шарахнул по стене колодца и затряс отбитой ладонью.
«Я обещал ее защитить, а сам… Это она меня защищала, а я…»
Стены ямы-тюрьмы оказались гладкими, решетка высоко-высоко над головой — не допрыгнуть. Но Ули раз за разом, сдирая пальцы в кровь и падая, пытался вскарабкаться наверх и выбраться. Его остановила только ночь. Оторвав зубами еще кусочек зачерствелой лепешки и отхлебнув немного, Ули поплотнее закутался в шкуру, свернулся калачиком и смежил веки.
Рядом журчала среди камней шустрая горная речка. Невесомый туман повис над потоком, всматриваясь в быструю воду и вслушиваясь в музыку стремительных струй. Ули вышел на широкую отмель на излучине речушки, усыпанную гладкими окатышами. Посреди пустынного бережка стоял чудный трон с двумя сиденьями. Мальчик подошел ближе, огладил резные гривы дивных золотых львов на подлокотниках. И уселся на крайнее сиденье. Поерзал, поболтал ногами. Вдруг на другом берегу показался брат. Ули хотел рвануться к нему, заорать от радости. Но горло перехватило, а он словно примерз к креслу.
Рядом с братом ступали еще двое, шутили, смеялись и бросали в воду камешки. Мальчишку справа Ули не знал. Он не походил на горца, одетый на имперский манер. А слева веселился недоносок Мерех, дергая брата за рукав и веселясь.
«А братец-то твой тю-тю, без ножек! Калека!» — раздался в ушах противный голосок внука архогского старейшины.
Брат с имперским мальчишкой побрели дальше, а Мерех вдруг встал у самой воды и вгляделся. Он увидел Ули в кресле и принялся швырять камни. Вот только выбирал камни поменьше, и кидал их еле-еле, словно старался не поранить Ули. Маленький камешек отскочил от груди Ултера, от колена. Следующий крохотулек цапнул наследника за мочку уха…
— Ой, — зашипел Ултер и почесался.
«Вот гад! Только попадись мне!»
— Прости, прости, — раздался сверху шепот Вилеи, и девчонка отбросила в сторону приготовленный камешек. — Ты как, Ули? Кушать хочешь?
Ултер потряс головой. Как Мерех мог превратиться в Вилею?
— Ты мне снишься, да? — протянул заспанный мальчик, потягиваясь затекшим телом.
— Совсем головой стукнулся, да? — возмутилась девчонка. — Сейчас не камушком, овечьим катышем швырну — будешь знать.
Ултер мигом проснулся и подскочил.
— Это ты? Ты цела? Они с тобой ничего не сделали? А ты сбежала? Как ты меня нашла?
— Эй, эй, — зашипела Вилея. — Не ори, услышат. Держи лучше, жуй.
Под ноги плюхнулся пушистый комок. Ули развернул шкуру. Кусочек брынзы, желтый и такой же каменный, как и лепешка рядом.
— Ешь. У них тут с едой совсем плохо, — зачастила Вилейка и Ули послушно уселся, придвинув кувшин и вчерашнюю лепешку. — Тебя не убьют, я им сразу сказала, что ты сын дана. Еще когда нас пленили. А то бы тебя убили и уши отрезали. А теперь они тебя за выкуп отдать хотят. Хвастаются, что много зерна выручат за такого мелкого пленника!
— Я им покажу мелкого… — с набитым ртом пробубнил Ули.
— Я завтра на канате играть буду. Тут много-много вождей собиралось. Они в поход на алайнов выступают. И вот хотят, чтобы я играла. И канат даже нашли, хороший канат. И натянули уже даже.
Ули с трудом сглотнул и просипел.
— Много воинов? Нападать?
— Да, да… Там уже передние отряды ушли. Они тут все злые, голодные. К ним прибились скайды, и скайдов все бьют — вот их и отправили вперед, а я…
— Ты откуда столько узнала? И откуда их речь знаешь?
— Я внучка Вутца! — гордо ответила девчонка. — Я как сказала, кто мой дед, — они и присели. Ходят все, улыбаются! Я в доме главного вождя живу, вот и слышу все…
Голос Вилейки, прежде жизнерадостный и веселый, спустился до шепота и утих. Ули вглядывался вверх так, что заломило шею, но из-за ярких утренних лучей не мог разглядеть лица спутницы. Вдруг на щеку упала капля, а затем еще одна. Ултер провел рукой. Лизнул.
— Ты плачешь? — воскликнул он.
— Тише, ты, дурак, — всхлипнула Вилейка. Послышались сдавленные рыдания. — Вождь этот, Черноух… В жены меня хочет… Говорит, кровь Вутца в роду, — великая честь, боги обрадуются…
— Как… как это… в жены? — прошептал Ултер. — Ты же еще маленькая!
— Он … вонючка этот черноухий… сказал подождет годик… А как первая кровь упадет… — слезы закапали сильнее, и Ули ударил по стене.
— Убью. Убью этого вонючего Черноуха! Великая Мать Предков, Спасительница, Всеблагая! — Ули зашептал привычную молитву, и Мать откликнулась. Ули подпрыгнул от пришедшей на ум мысли. — Ты же ходишь! Сама ходишь! Тебя же не связывают?
— Нет.
— Тебе нужно сбежать. Тут есть дорога, я видел. Знаешь, куда она ведет?
— Да. Пайгалы ходили здесь, деда рассказывал. К Ветряному мосту.
— Тогда чего ждешь?
— Дурак! Мелкий дурак! А ты?
— Сама ты… А что я? Меня же поменяют… за выкуп…
— Когда? Они на войну все идут.
— Но…
— Я без тебя никуда не пойду, Ултер, второй сын дана Дорчариан! Ты клялся меня защищать!
«Я не второй!»
— Тогда… тогда… — Ули заметался по дну колодца. — Сбежим вместе. Будешь играть на канате… Раздобудешь веревку, скинешь мне. И сбежим. Сможешь?
