сородичей вокруг Изольды перестали цеплять мой взгляд. Пейзаж как пейзаж, не хуже других. Подумываю сделать из них светильники — как в сказке, да пока не знаю, каким образом. Получить знания можно, но для этого необходимо погрузиться в себя, а мой внутренний мир сейчас место не из приятных. Там лабиринт, построенный не мной, где за каждым поворотом чужие голоса и воспоминания, и в них так легко потеряться. О чём не мог написать летописец просто потому, что не знал: в ночь потери Бальтазара в меня влилось множество чужих жизней. Они похожи на атомные тени людей в Хиросиме: вот здесь был человек, а осталась только тень-память о нём. Эти тени что-то в жизни не успели, не смогли и хотят быть услышанными, но, начав говорить, долго не замолкают. Им только дай повод, покажи, что нуждаешься в знаниях поколений, и они зашепчут наперебой, вначале тихо, затем громче и громче. Расскажут, что такое лукоморское «солнце» и какие слова надо сказать, чтобы попросить помощи, а потом возьмут свою плату — поглотят тебя. Всю ночь битвы я пыталась слушать только себя, отгоняя эхо чужих, так яростно била врагов, как будто свет молний мог разогнать древние тени, загнать их в самые дальние углы лабиринта, чтобы сидели и боялись показаться без разрешения. В какой-то момент они меня всё же побороли, кажется, я раздувалась изнутри под напором силы, кричала от боли, не контролируя себя, пыталась сбросить напряжение, разбивая врагов. Ядвига спасла меня.
Не хочу сойти с ума, как Кощей, но, кажется, в воспоминаниях я слышала тот язык, на котором иногда во сне говорит кот. Риск велик, но так любопытно. Поделилась с Бальтазаром своими мыслями.— Знаешь, Ягуся, переживёшь ты без светящихся черепов, а нет — сделаем их на солнечных батареях, здесь всегда отличная погода. И мои разговоры расшифруем сами, не стоит рисковать.
Из женского черепа, кстати, вышло отличное кашпо. Я его покрыла лаком и сделала подвесным для горшка с кактусом, чтобы не разбился при наших перемещениях.
Доспехи так и лежат кучей в углу, и мои, и кота. Надо бы им сундук купить для хранения. Пальцы как-то сами потянулись к подарку Ядвиги, погладили крышку. Я закрываю глаза и чувствую шероховатость старого дерева, железа, полосами обвивающего крышку, энергию древности... Отдёргиваю руку — нет, ещё рано открывать.— Долго вокруг наследства ходить будешь? — без надежды на внятный ответ спросил кот. Я пожала плечами, он промолчал — другого и не ожидал.
***
Чем хорошо иметь Убежище: купил в другой стране сувениров целый чемодан, а в самолёт можно не тащить. Складываешь кучкой на бережку, а дома просто открываешь дверь и забираешь. Вот раковины всяких форм и размеров — пара десятков (не спрашивайте зачем, просто хочу), вот изрядное количество магнитиков, футболок, а вот сундук для доспехов. Мы совершили вылазку на местный рынок, и я купила, что хотела.
Наверное, с сундуком я всё-таки погорячилась.
Слух обо мне разошёлся по всему отелю, добив репутацию «странной постоялицы» до уровня «какая-то сумасшедшая». Ну да, местный носильщик приволок немаленьких размеров сундук в номер, да, на глазах у других жильцов и персонала. Подумаешь. Вчера ночью я варила снадобье для скорейшего заживления ран — кожу щиплет, все чешется, татуировка заживает. Сработало отлично — как новенькая, уже сегодня можно отправиться на корректировку.
Коротала время до вечера прогулкой по пляжу и созерцанием прекрасных видов, пока все мои спали под кондиционером, изнывая от жары в своих мехах. Ближе к закату написала Кощею. Никакой информации он мне не дал, мол, потом расскажет, как достроит. Договорились как-нибудь встретиться в Лукоморье. Всё. Многословным Кощея не назвать. Ой, нет, князя Андрея, конечно.
***
Маркус колдовал иглой над моей кожей, корректируя рисунок, и между делом рассказывал о себе. Говорил, что приехал однажды как я — в отпуск — и остался, открыл своё дело. Вообще его специализация — охранные знаки. Набивает амулеты, которые не потерять, за этим к нему приезжают со всех концов планеты. Нечасто, конечно, очередь не стоит, но он, как говорится, «широко известен в узких кругах».— Сначала думал, может, тебе предложить, но, полагаю, оно без надобности. Слышал я о могущественной корпорации, промышляющей среди восточных славян.— И что слышал?— Несладко вам приходится, крепко держат, и сценарий жизни написан за вас. Но и бонусы тоже немаленькие. — Мастер замолчал ненадолго, убирая капли крови. — Вот взять твоего фамильяра...— Мне больше нравится слово «компаньон» или «друг».— Неважно. Любая ведьма руку отдаст за такого, и, мне кажется, в нём скрыто больше, чем мне можно увидеть. Он недавно покидал своё тело, чувствую.— Да, Маркус, он погиб и вернулся. — Больше ничего не скажу, нечего малознакомым колдунам знать подробности.— Он что-то приволок с той стороны. Будьте аккуратны.— Эй, яу здесь, вы не забыли, голубки? — щёлкнул зубами Бальтазар.— Спасибо за предостережение, попробуем разобраться, — ответила я, поглядывая на кота. С виду тот же, что был, значит, прорвёмся.— Мы закончили, думаю, больше корректировать не будем. — Колдун улыбнулся, плеснул жидкости в железную миску и поджёг. Моя кровь на бумажных полотенцах вспыхнула ярко, сильно, татуировщик отступил назад. В его блестящих — чёрное на чёрном — глазах отражалось пламя. Я вздрогнула:— Что ты делаешь?— Сжигаю твою кровь. Для кого-то это ценный трофей.— В прошлый раз ты тоже сжёг? Я не видела, — насторожилась я, но ничего угрожающего не чувствовала. Бальтазар напрягся и выпустил когти.— Да не переживай, я с кровью не работаю — не мой профиль. Это меры предосторожности. Мало ли кто в мусоре роется.
Новая пища для размышлений: можно ли на меня воздействовать с помощью магии?— Возьми визитку, здесь мой номер. Позвони, если захочешь прогуляться, выпить коктейль.
Я взяла.
***
Мысли о проблемах с котом и магии крови не отпускали меня несколько дней, я гуляла, ныряла с аквалангом, нежилась на пляже, но как-то неспокойно. Вот гадаю, испорчен отдых или ещё не совсем?
Вечер выдался особенно нежным, знаете, такое тепло, как благодать после жары, без резкого перепада температур. Мне в голову приходит только «освежающее». Странно употреблять это слово в отношении тепла, но так я чувствую.
Исчадие что-то с утра не в духе, просился размять лапы вечером, сходить в прибрежный ресторанчик. Солнце падало в море багровым шаром, свежайшие креветки манили ароматом, кот чавкал со своей тарелки — здесь к нам уже привыкли. Естественно, никто не подозревал, что это мой кот, думали, прибился к туристке, а она, дурочка, его кормит. Всё это не важно. Сейчас волны что-то шепчут, рассказывают истории океанов и морей, вспоминают о диковинных животных и затонувших кораблях.
За соседним столиком отец с дочкой. Я уже упоминала, что здесь много наших, эти тоже не исключение. Светловолосая голубоглазая девчушка лет восьми хихикает, играя с куклой, папа смотрит в телефон, ничего необычного. И мы сидим, пока девочка не замечает Бальтазара. Мгновение — и вот она уже за нашим столиком. Показывает мне жестом, мол, можно я поглажу, я смотрю на кота, он обречённо прижимает уши и вздыхает. Девочка осторожно гладит его по голове.— Детка, я же просил тебя не трогать чужих животных! — увидел отец безобразие.— Это мой кот, и он здоров, не переживайте, — как можно спокойнее улыбнулась я ему. — Вы откуда?— Из Екатеринбурга.
Мы разговорились. Оказалось, вдовец, выбрался с дочкой развеяться, завтра уже улетают. Побеседовали о местном сервисе и разошлись, потом смотрю, а куколка девочки осталась на стуле. Тряпичная такая, с глазками-пуговками, самодельная. Девочка расстроится, наверное.— Найди хозяйку, — говорю коту, и Бальтазар отправился по следу.
Мы лавировали среди туристов и пару минут спустя её увидели. Она бежала навстречу с испуганным личиком, за ней отец. Схватила девочка куклу, прижала к себе, чуть не плача.— Спасибо вам, — сердечно поблагодарил отец. — Это ей мама сшила перед смертью, памятная вещь. Пойдём, Василиса, спать пора, завтра тяжёлый день.— Мама звала меня Василиса Прекрасная, — улыбнулась девочка и растворилась вместе с отцом в толпе.
Заметка из отпуска № 4
— Тихон, что-нибудь узнал?Я нависла над малышом-летописцем в ожидании ответа на вопрос: та ли это была Василиса, что в сказке обитает? Да, отправила своего соглядатая на разведку. Шпионские страсти, конечно. А что поделать, если с тобой играют, можно и перевербовать.— Узнал, — мой осведомитель деловито поправил манжеты на чистенькой рубашке и прокашлялся. — Василиса Прекрасная вместе с отцом числятся спящими агентами.— Это как?— Это значит,
