— Он сказал! — вскинулся Рикатс. — Вспомните, он сказал, что если мы сохраним жизнь его людям, через три или четыре дня они будут свободны?
— Ну? — Бадшос не понимал.
— Это как раз время, чтобы проникнуть на Землю тельцов! Если бы Глаз планировал наступать здесь, зачем ему ждать четыре дня? Какой в этом смысл? — торжествующе спросил Рикатс.
— Смысл есть, — сказал Зевуар. Второй раз за вечер! И на этот раз его слушали, затаив дыхание. — Очень простой смысл. Выждать время, чтобы у нас окончательно закончились все продукты. Чтобы солдаты начали отказываться сражаться. Чтобы дезертирство приняло массовый характер. Тогда нас можно будет брать голыми руками.
— Ты не прав, Зевуар, — в отчаянии сказал Рикатс. — То, что ты говоришь, звучит здраво, но ты не прав. Я знаю… чувствую, что Глаз пойдет к Ариссе.
— Девы не пойдут с тобой, Рикатс, — коротко сказал Зевуар.
Обхватив голову руками, Рикатс сидел за столом, понимая, что проиграл. Окончательно и бесповоротно, и никакие слова уже ничего не смогут изменить.
Львы не пойдут… раки не пойдут… близнецы… козероги… прости, Рикатс… — слышалось со всех сторон. Это был конец.
— Тельцы пойдут с тобой, — вдруг услышал он твердый голос Лоота.
Рикатс отнял руки от лица и поднял глаза. Через силу улыбнулся.
— Не терпится домой, Лоот?
— Я пойду с тобой не поэтому.
Рикатс покачал головой, не скрывая удивления.
— Вот уж от кого не ожидал симпатии.
Недобрая усмешка легла на безобразном лице тельца.
— Давай на минуточку снимем маски, Рикатс. Я ненавижу тебя так, как ненавижу любого скорпиона… или чуть сильнее, если это вообще возможно. Но ты хороший командир и умный человек, как ни противно мне в этом признаваться самому себе. И я верю тебе. Верю, что Глаз пойдет в Ариссу.
Рикатс покрутил головой, расправил плечи.
— Спасибо, Лоот. Я рад твоим словам и рад буду иметь тебя рядом с собой, хотя будь уверен, наша неприязнь взаимна. Значит, выступаем на рассвете, и да помогут нам все двенадцать богов. Продуктов брать не будем вообще, отожремся в Ариссе. Скорпионы, тельцы… стрельцы идут с нами! — грозно сказал он, обведя взглядом стол.
Никто не посмел возразить.
— Главным вместо себя оставляю почтенного Зевуара, — сказал Рикатс, и снова никто не стал спорить, только сам Зевуар смерил его долгим удивленным взглядом.
Расходились торопливо, словно каждый ощущал за собой смутный оттенок вины. Ушел Лоот, не попрощавшись, а только уточнив время отправления. Оставшийся последним Михашир собрался было тоже уйти, но, уже встав из-за стола, повернулся к погруженному в свои мысли Рикатсу:
— Скажи, трудно украсть стрелу у стрельца?
Бывший командир огромной армии посмотрел в лицо другу и негромко засмеялся.
— Не то, что трудно. Для тебя, например, вообще невозможно.
Засмеялся и Михашир и так, посмеиваясь и качая головой, покинул навес. В тот же миг откуда-то из дальнего угла выскочила некрупная крыса, смело забралась прямо на стол и подбежала к Рикатсу. Окажись здесь сторонний наблюдатель, он бы подумал, что крыса будто специально дожидалась, пока Рикатс останется один. Этот гипотетический наблюдатель очень удивился бы, узнав, что так оно и есть. Крысы и сами по себе весьма умные твари, а уж с применением капельки колдовства…
Скорпион взял зверька на руки и осторожно отцепил от его шеи узкий клочок ткани. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы, прочитав написанное, справиться с нахлынувшим изумлением.
— Михашир! — крикнул он в спину уходящему другу.
Восточная граница Земли тельцов, город Арисса. Первый день Арисской ярмарки.
Речи ли Меххема были причиной тому, или свежий утренний воздух прочистил наконец ее кровь, но только голова Найаны стала потихоньку проясняться, и когда они поравнялись с базарной площадью, девушка уже полностью пришла в себя. Меххем, оказавшийся прекрасным рассказчиком, повествовал о горькой судьбе своего хозяина, и о приключениях, которые пришлось им пережить на опасном пути из захваченных разбойниками земель к Ариссе.
Увлекательный разговор скрасил дорогу. Вблизи базарной площади улицы заполнились людьми, и вид занятых обычными утренними делами горожан окончательно успокоил душу Найаны, заставив забыть странные мысли, одолевавшие возле Цитадели.
Им предстояло обогнуть рынок по Возовой улице, а потом пройти два квартала по Инжирной. На Возовой вовсю готовились к скорому шествию из храма: две дюжины метельщиков с таким рвением обрабатывали мостовую, что взметнувшиеся в воздух облака пыли почти скрыли их, превратив в темные силуэты на сизо-туманном фоне. Кашляя и чертыхаясь, в пыли сновали припозднившиеся грузчики, перетаскивавшие товар из окрестных домов на прилавки. У ворот рынка, украшенных осенними плодами, и увенчанных стилизованными бычьими рогами с подновленной позолотой, ошивались дюжины полторы солдат — из тех, что по традиции придаются на время ярмарки в помощь городской страже, дабы охранять купцов от воров и грабителей.
— Почтенный Меххем, давай обойдем по соседней улице, — попросила Найана, когда они вплотную приблизились к поднимаемой метельщиками стене пыли.
Меххем, — он вел рассказ о том, как они с молодым хозяином прятали караван в пещере, опасаясь встречи с очередным разъездом разбойничьей армии, — как будто не услышал ее слов, продолжая двигаться прямо в центр сизого облака.
— Эй! — остановившись, Найана ухватила толстяка за рукав и заставила стать. — Там пыль. Ведь ты не собираешься идти через пыль?
— Что? — встрепенулся овен. — Ах, да, конечно, пыль. Да…
И тем не менее он сделал попытку двинуться в прежнем направлении, однако Найана почти силой увлекла его влево, на узкую улочку, ведшую вдоль Возовой, и выводившую на ту же Инжирную, хотя и сильно вкось. Такой поворот как будто очень расстроил Меххема, но едва Найана попыталась выяснить, в чем причина такой спешки, приказчик возобновил рассказ, и они продолжили дорогу.
Когда они почти добрались до Инжирной, и рассказ Меххема, будто следуя извивам пути, приближался к тому моменту, когда преодолевший тысячу опасностей караван готов был пересечь границу Земли тельцов, со стороны Цитадели вдруг донесся тревожный гул Большого Набатного Барабана.
— Что там? — воскликнула Найана, остановившись.
— Шествие начинается, — проговорил Меххем. — Поторопимся…
— Но это набатный барабан, — возразила Найана. — Когда начинается шествие, звучит гонг и флейты …
