С утра небо хмурилось. Дождем так и не разродилось к нашему удовольствию. Не хотелось мокнуть, месить грязь. К полудню начало распогоживаться, задул теплый южный ветер. Складывалось впечатление, что именно он и принес к нам непрошенных гостей.
Передовой отряд мадьяр был из трех десятков всадников. Судя по тому, что кольчуга только у одного, а металлические шлемы у каждого пятого или даже шестого, это беднота и новобранцы, расходный материал. Небольшие круглые щиты были закинуты за спину. Вооружены копьем длиной около двух метров, палашом и луком, причем сагайдак приторочен к седлу слева и сзади седла. Двигались кочевники медленно, осторожно, внимательно вглядываясь в лес на склонах холмов. Я сперва подумал, что ведут себя так по неопытности. Впервые глубоко забрались в лес, вот и очкуют. Позже понял, что кочевники боятся попасть в засаду. Видимо, мадьяры в начале лета проехались по маршруту погибшего отряда и выведали, что с ним случилось. Даже в такой глухомани, какой сейчас являются земли полян, особенно на правобережье Днепра, обязательно кто-нибудь увидит что-нибудь лишнее, Да и опытный охотник, каковых сейчас уйма, запросто прочитает по следам историю гибели отряда кочевников, сунувшихся в малознакомый и потому враждебный им ареал. Они проехали, не заметив, мимо первой группы наших воинов, которые должны были по сигналу рога свалить деревья и перекрыть мадьярской армии путь к отступлению. Там были поляне, которые умеют маскироваться в лесу. Скандинавы тоже умели, но не желали. Они, конечно, затаились, когда приблизились конные кочевники, но были обнаружены. Заорав так, будто получили копытом в пах, мадьяры начали разворачиваться, чтобы удрать. Поняв, что засаду раскрыли, наши лучники обсыпали их стрелами, но убили не всех, как минимум, два кочевника спаслись. Впрочем, это было неважно. Соратники услышали их крики и, не дожидаясь возвращения дозора, развернулись и поскакали в степь.
- Не получилось! – огорченно кинул Хафлиди, который прятался неподалеку от меня.
- Да, - согласился я. – Надо быстро возвращаться в Самватас, чтобы мадьяры не опередили нас, проехав по другой дороге.
Почти весь наш отряд прибыл сюда верхом на лошадях. Пеших посадили на трофейных. На некоторых лошадях ехало по два человека. Хасколд Леворульный и Фридр скакали во главе отряда. У обоих лица были довольные, словно засада удалась, взяли богатые трофеи. Пусть получилось плохо, зато будет так, как они хотели.
62
В последнее время я чаще осаждал крепости, чем защищал. Теперь вот пришлось посмотреть на осаду с обратной стороны. Делал это с юго-западной угловой башни. Рядом со мной стояли воины-лучники, поляне. Скандинавы предпочли остаться на сторожевом ходе, чтобы сразиться с врагами врукопашную. Впрочем, с таким же успехом они могли расположиться и у подножия с внутренней стороны стены из срубов, потому что мадьяры штурмовать Киев не собирались. Они остановились на безопасном расстоянии. Лучник точно знает, где его могут достать. Смотрели на укрепления молча. Только их лошади иногда фыркали, словно озвучивая невеселые мысли наездников. Лошади у всех низкорослые, мелкие, но выносливые. Наверное, следом идет большой табун запасных. У всех воинов передового отряда есть кольчуга или пластинчатый/чешуйчатый доспех, но у некоторых из копыт, нарезанных пластинами. Впрочем, последний вариант защищает не хуже, а весит меньше и стоит намного дешевле, Зато шлемы у большинства были кожаные – высокие шапки с наушниками и назатыльником, похожие на буденовку. Наверное, с металлическим каркасом и набивкой из овечьей шерсти. Тоже надежный и дешевый вариант. Щиты круглые из лозы, обтянутой кожей. Копья длиной около двух метров и с метелкой из конских волос, покрашенной в черный, красный или синий цвет и закрепленной сразу за листовидным наконечником длиной сантиметров двадцать-двадцать пять. Слева на ремне висит палаш. У многих к седлу справа приторочена булава или железная дубинка, утолщающаяся кверху.
Судя по тому, как внимательно мадьяры разглядывали стены из срубов и высокие деревянные башни, для них оказались сюрпризом крепкие защитные сооружения. Видимо, имели устаревшую информацию, что поселение защищено только рвом и валом с тыном. Щеков тоже показался им не по зубам, поэтому решили ограничиться Хоривом, в паре километрах от которого и расположились лагерем. Лошадей держали рядом, на скошенных полях с высокой стерней. Видимо, мадьярам нужна небольшая победа для доклада хазарскому кагану, Да и добыча не помешает. Хотя допускаю, что недооцениваю противника. Может, кочевники решили начать с самого слабого укрепления, чтобы в случае успеха, приобретя опыт, перейти к более сложным. Как рассказал мне патша Ерми, командует мадьярской армией Угек, вождь не самого большого рода, сумевший стать первым среди равных, благодаря полководческому таланту. Он пока не проиграл ни одного сражения, но и враги были не очень сильные, в основном разрозненные племена славян.
Вскоре к Хориву пригнали пленных крестьян. Как они умудрились попасться, ума не приложу. Вчера, проезжая мимо придорожных деревень, мы предупредили всех, что за нами скачет вражеская армия, предложили пересидеть в крепости. К моему удивлению, вопреки поведению западноевропейцев в таких ситуациях, прятаться в укреплениях предпочла беднота, а богатые, наверное, выбрали схроны в лесу или ушли на север и запад. При этом большая часть беженцев обосновалась у родственников в Щекове. Остальные, в основном жрецы и прочие работники языка и языческих культов, выбрали Хорив, где вершину горы, практически лишенную растительности, занимало капище, заставленное разрисованными, деревянными истуканами, на которых весной подновили краски. Издали мне казалось, что на горе сложили ненужные сейчас новогодние игрушки. Пленным крестьянам приказали засыпать ров и делать лестницы. По бедолагам стреляли свои, а когда пробовали убежать в укрытие – и чужие.
Части пленников повезло – занималась укреплением мадьярского лагеря: валили деревья и, не обрубая ветки, складывали кривым полукругом, образуя завал со стороны Киева и Щекова. Судя по тому, как без особой опаски перемещались кочевники, делали защитное заграждение на всякий случай, уверенные, что у нас не хватит смелости напасть на такую большую армию, а их прискакало тысячи четыре или больше. Наверное, не знают, что самоуверенность нивелирует численное превосходство.
Я спустился с угловой башни, прошел к надвратной, с которой за врагом наблюдали Хасколд Леворульный, Фридр и несколько опытных воинов, друзей-приятелей, которых сэконунг называл ярлами. Страха у них не заметил. Скорее, смотрели на кочевников с любопытством. В Киеве сейчас около семи сотен воинов, причем больше половины – викинги. Учитывая отсутствие у врага осадных приспособлений и камнеметов, крепость можно считать неприступной.
- Что будем делать: сидеть за стенами или нападем? – поинтересовался я.
- И как мы нападем?! Сам же говорил, что на открытом месте они перестреляют! – насмешливо произнес Фридр.
- Днем перестреляют, а ночью вряд ли, - сказал я.
Хасколд Леворульный обменялся взглядами со своей свитой и принял решение:
- Пожалуй, так и сделаем. В полночь откроем ворота и нападем на кочевников.
- Как только начнем открывать наши скрипучие ворота, враг услышит и сразу насторожится, приготовится к бою. Надо по-тихому спуститься со стен на берег реки, обогнуть мадьярский лагерь и напасть с тыла, со стороны дороги, по которой они прискакали и где нет защитных укреплений, - возразил я и добавил, приписав китайскую военную мудрость народу, известному викингам, как шибко умный: - Ромеи говорят: «Бей там, где не ждут, и тогда, когда не ждут».
- Ромеи, конечно, трусы, но в хитростях они мастера, надо так и сделать, - неожиданно поддержал меня Фридр, из чего я сделал вывод, что даже флюгер иногда показывает, куда именно должен дуть ветер.
63
С вечера полил дождь. Хоть и говорят, что дождь в дорогу – это к счастью, лучше бы его не было. Земля размокла и начал налипать на сапоги, из-за чего приходилось постоянно останавливаться и стряхивать ее, Потом решил не выпендриваться и разулся, как сразу сделали мои соратники. В отличие от них, я не привык ходить босиком. Да и ноги мерзли, несмотря на то, что ночь была теплая. Шли плотным строем, чтобы не потеряться. На шлеме у каждого повязана белая лента, заметная в темноте – маркер «свой-чужой». Обычно во время ночного боя для опознавания орут на своем языке, если сражаются с инородцами, или условленный девиз, если с соплеменниками, но делать это без умолку тяжко, а так сразу видно, что свой, причем со всех сторон.
