Друзья быстро хмелели.
– Знаешь. Знаешь что, знаешь, – бубнил Херц, покачивая головой, и волосы закрывали лицо до подбородка – Из Академии что-то прислали.
– Знаю, видел! – Махнул рукой Эльгендорф.
– И где?
– Сжег.
– Как и те документы?
– Ага.
Херц улыбнулся, почесал за ухом. Сережки в ушах его брякнули, ударившись друг о друга. Ничего говорить Норрис не стал.
Мимо дома, в которой тихо гудел охлаждавший спальни вентилятор, пробежал детеныш трицератопса, жалобно мяукая. Где-то вдалеке, в зарослях, проорала его мать.
– Иди, иди давай! – сказал ему Вильгельм и махнул рукой. – А то твоя мамаша опять застопчет мне цветы!
Трицератопс с непониманием взглянул на Почитателя и, почуяв исходящее от его кулона излучение, что-то жалобно протянул и повернул назад, к матери, по дороге затоптав цветы, высаженные в кружок.
– Да чтоб тебя! – воскликнул Вильгельм и вскочил с места, а Норрис, посмеиваясь, потянул друга за руку и усадил его в кресло.
– Нужно было тогда их невесомными… невесными… не-ве-со-мы-ми делать, чтобы не топтали, – проговорил Норрис и сделал глоток из бутылки. – Да и вообще. Ты ж можешь на цветы крикнуть, и они снова вырастут.
– Не могу! Это у Захарри такая дурацкая идея была, чтобы его образцы по его велению вырастали, но никто же не смог бы воплотить ее. То же мне, гений! Да пусть растут, им полезно. – Поморщился Вильгельм и развалился в кресле.
По необъятному полю, раскинувшемуся перед домом, пробежала стая относительно небольших динозавров, название которых ни Вильгельм, ни Норрис, не смогли бы произнести. За кустами, чуть правее, стоял прикрытый листьями летательный аппарат, похожий на летающего динозавра без клюва.
Херц с грустью посмотрел на дно пустого бокала и спросил:
– Слушай, а почему динозавры?
– М-м?
– Динозавры? Почему не люди-то? Вроде же ты так назвал.
– Да ведь мой вид не выдержал бы такие условия. Толку-то, что мне Планету дали? Недоделанную же, условия не те. Пусть доделается сначала, а потом как-нибудь…
– А когда потом?
– Ну, так и не посчитаю, – усмехнулся Вильгельм и посмотрел на тонкую пластинку галактических прозрачных часов. – По-нашему не так уж и долго, а как тут не знаю. Мы же пока часы не сделали.
– А что потом с динозаврами делать? Увезти?
– Да ку-уда там их увозить! – протянул Вильгельм и улыбнулся. – Они сами потихоньку меняются. Они ведь разумные! Понимаешь, мы же их разумными сделали, а не как все остальные делают. Они сами улучшатся, а не улучшатся, так я что-то придумаю. Подсажу кого-то, привезу новых видов незаметно. У нас их помнишь, сколько в ящиках осталось?
– Эволюция? – Улыбнулся Норрис. – Из динозавров?
– Нет! Тут дело сложное, надо из чего-то другого. Придумаю. Это все А-Академия. Зажали исходники. А мы с У-Ульманом тогда придумали, что будет круговорот такой. Динозавры подохнут, в землю всосутся, а оттуда что-то и выйдет.
– А почему ж именно динозавры, а не недо-люди? Динозавры же вообще на людей не похожи.
– Не похожи? А на кого они похожи?
– На Варрава похожи! Он такой противный. – Поморщился Норрис. – Всегда везде сует нос.
– И скучный. Как и все эти, из поганого Альянса.
Норрис окинул взглядом динозавра, который стоял за спиной Вильгельма и щипал листья с деревьев Вильгельма. К счастью, Эльгендорф не видел.
– И ты все равно впихнул их в свою команду.
– Ульман так сказал. Видите ли, Ванрав этот – х-хороший работник.
– А про Годрика что?
– А он в комплекте прилагался.
Норрис кивнул и предложил тост.
– За нас с тобой. За то, чтобы мы никогда не были скучными!
– За веселье! – поддержал друга Вильгельм. Кислая пленка лимонной настойки застыла на языке, и Почитатель снова обрадовался, что и лимоны смог привезти из Академии.
– Вы опять? – раздался голос из Связистора.
Друзья не сразу поняли, где вдруг появился звук. Они оглядывались, посмотрели на дом, на кусты и даже поднялись на стульях и поглядели дальше, на поле. Подумали, что динозавры начали разговаривать. Но тут Вильгельм заметил спрятавшийся за ящиком Связистор. С экрана на друзей глядел бородатый Ванрав в белой форме. За ним, повернувшись к экрану спиной, сидел Годрик.
– И тебе не хворать! – сказал Норрис.
– Вы знаете, что Академия вас письмами завалила? – спросил Ванрав. – Почему до сих пор не написали? – спросил Ванрав, постукивая толстыми пальцами по стеклянной поверхности стола.
– А мы их сожгли, – сказал Вильгельм.
Ванрав позеленел. Даже Годрик, чьего лица не видно, напрягся. Оба они повернулись туда, где, предположительно, находилась стеклянная дверь. За ней определенно стоял кто-то из Штаба и набирал гневные послания на экранчиках на рукаве.
Там такие порядки – когда ты на работе, скрывать нечего. Если ты, конечно, не в Академии и не занимаешь высокий пост. Тогда пару раз в неделю можешь занавесить двери и окна. Так, на немного.
– Вы свихнулись? – прошипел Ванрав, а Норрис достал из ящика новую бутылку. – Вы этой дряни сколько утащили? Да если тут узнают…
– И что сделают? Обрадуются только, – сказал Вильгельм. – А говорить могу все, что захотим. Я тут хозяин.
– Нет, не можешь! – процедил Ванрав. В белом одеянии Академии он казался Вильгельму еще мясистей, чем обычно.
– Ошибаешься! – воскликнул Вильгельм так громко, что динозавр, уже общипавший добрую половину недавно выведенного дерева, испугался и убежал в заросли.
– Да, фактически, его уже вычеркнули из списка почета. Я же прав? – спросил Норрис и загнул палец.
Вильгельм кивнул.
– Памятник тебе снесли? – Норрис загнул второй палец.
Вильгельм задумался, почесал длинным ногтем переносицу.
– Да. До крошек разломали, даже документацию всю выкинули.
– Портрет из зала Почитателей сняли?
– Сняли, мне отправили. Я его вместо подноса использую.
– Ну вот. Он ничего больше не должен, – заключил Норрис, улыбаясь. – А я – так вообще расходник. Какой-то механик. Кому до меня есть дело?
– Мне есть! – встрял Вильгельм.
Пока друзья говорили, Ванрав то зеленел, то бледнел, пару раз даже раскраснелся. Голова его поворачивалась к двери и, если бы не высокий воротничок его Академской белой куртки, давно бы оторвалась. Годрик чуть повернулся и отливал успокоительное в стакан по капле.
– Альянс в ярости! Все обсуждают тебя, Эльгендорф. Президент на последнем совещании сказал что-то про тебя!
– И что? Пусть говорит, что хочет.
Ванрав замолчал. Задышал, пытаясь успокоиться, руки его мелко подрагивали. Ему пророчили повышение, а Эльгендорф все портил.
– Что ты натворил, Эльгендорф? Какие динозавры? Твой план был совершенно иначе расписан! – воскликнул Ванрав, собравшись
