Сосны больше не было — чернота поглотила ее целиком. Дерево, от корней до кроны, превратилось в дымную тень с нечеткими очертаниями. Сердцевина ствола, постепенно разгораясь, начинала наливаться алым пламенем.
— Прощай, шпион, — сказал Анук, на всякий случай отступая подальше от дерева.
— Погоди прощаться, — раздался голос откуда-то из глубин дымной тени. — Оглянитесь, ребята. Это, случайно, не те адские духи, которых ты, колдун, упомянул в песне?
Анук резко обернулся. Из темноты, окружавшей сцену, на него смотрели семь пар горящих желтых глаз.
Один за другим в ночном мраке проступали черные силуэты. Они приближались плавно и бесшумно, настолько сливаясь с темнотой, что их было бы не разглядеть, если бы не хищные горящие глаза. В какую бы сторону ни поворачивался Анук, везде он натыкался на чей-то пристальный взгляд.
— Брат, ты это видишь?!
— Не двигайся. Они нас окружают…
Красноватое свечение в сердцевине сосны всё усиливалось. Оно пропитало дерево от корней до самого верха, проникло в каждую ветку. Так выглядят деревья во время пожара, за мгновение до того, как рассыпаться и превратиться в ворох пылающих углей. Вскоре вся сосна налилась тусклым багровым светом, бросая отблеск на поляну. Незваные гости вышли из-под покрова тени. Лесные звери — все как один угольно-черные, с горящими глазами. Огромный черный медведь. Два мохнатых горных волка. Пантера. Росомаха…
— Это демоны, — прошептал Анук.
— Ясно, что не бродячий зверинец. Не просто демоны, а нечто гораздо худшее, — отозвался Сахемоти. — Это имперские демоны.
— Проклятие! Нас выследили!
— Точно.
Сахемоти вытер пот со лба.
— Ну почему именно сегодня ночью? Сколько сил отняла у меня эта сосна…
Черные хищники не торопились. Они держались у самой границы света и тени, круг за кругом обходя дерево. В багровом свечении сосны поблескивали грозные клыки — волчьи, медвежьи. Жуткая пасть пантеры… Оскал росомахи…
Братья прижались друг к другу спинами. Анук выругался, сжимая кулаки.
— Откуда здесь взялись имперские демоны? Это что, твое колдовство заработало? Ты не мог их случайно накликать, выворачивая сосну?
— Нет. Я не колдовал.
— Как?!
— В прежние времена я вывернул бы эту сосну наизнанку быстрее, чем ты — зимний носок. Но сейчас у меня почти нет власти в Среднем мире. Только видения, иллюзии… И кое-что в тонком…
— Тогда зачем все это?!
— Проверка. Провокация. Будь Везунчик безымянным богом, он выдал бы себя с потрохами.
— Так, может, он их и призвал?
— Не думаю. Кто бы он ни был, он не умеет колдовать. Совсем. У этого парня абсолютная невосприимчивость к магии. Я попытался внушить ему видение огненного ада, но он его даже не смог увидеть. Потому и не слез. Он не может разглядеть ничего, кроме ракушек, тряпочек и свечек. Представляю, какими дурацкими ему казались наши угрозы…
— Говорил же я, надо было просто поджечь дерево, — прошипел Анук. — Что замолчал, сволочь? Подслушиваешь?
— А как же! — бодро отозвался сверху Везунчик. — Вы будете сосну-то выворачивать?
— Погоди, разберемся с твоими дружками из ада, и тогда ты за все отве…
Внезапно темнота наполнилась многоголосым рычанием. Медведь вскинулся на дыбы, пантера припала к земле…
— Анук! — закричал Сахемоти. В тот же самый миг у него за спиной раздался хриплый выкрик огненного демона, похожий на длинный свистящий выдох:
— Х-хи-и-и-кару-у-у!
Анук выбросил перед собой руки. Между ладонями сверкнула длинная алая искра, стремительно свилась в клубок и взорвалась с грохотом и дымом. Сила взрыва была такова, что демонов разбросало во все стороны. Волки, кувыркаясь, с воем отлетели в темноту, пантеру забросило на сцену, медведь тяжело плюхнулся на задницу. Анук тоже не устоял и упал навзничь, однако его успел поймать Сахемоти. Схватив брата под мышки, он быстро затащил его в круг. Заборчик снесло, почти все свечи погасли.
— Анук, сделай стену! — выкрикнул Сахемоти, нашаривая втоптанные в песок свечи. — Сейчас они вернутся!
Словно в ответ на его слова, справа раздалось рычание, перерастающее в свирепый рев, и в воздух взметнулась длинная черная тень. Казалось, еще миг, и она обрушится на Анука. Но вдруг языки пламени уцелевших свечей ярко вспыхнули и вытянулись вверх огненными прутьями. Они отбросили демона, словно прутья клетки. Пантера взвизгнула, рухнула вниз и быстро отползла подальше от круга свечей. Ее шкура в тех местах, которые соприкоснулись с огненными прутьями, дымилась и кровоточила.
— Молодец, — бросил Сахемоти, отряхивая погасшие свечки от песка и расставляя их заново.
Анук не ответил — он сидел, опираясь спиной о сосну, и тяжело дышал, прикрыв глаза. Казалось бы, теперь ему и дела нет до сосны, что светилась ровным багровым огнем, как хорошо прогоревший уголь. Языки свечей вытянулись к небу, словно раскаленные струны. Звери-демоны больше не осмеливались к ним прикасаться и бродили, как волки вокруг запертых в загоне овец.
— Я что-то не понял, — донесся сверху голос Везунчика. — Почему их сдерживает твой огонь? Разве они не от того же корня?
— Нет, это другой огонь, — ответил за брата Сахемоти. — Так сказать, из другой преисподней. А ты и в видах адского огня разбираешься, помощник плотника?
— С кем поведешься…
Полыхнула вспышка, отвратительно запахло паленой шерстью. Из темноты донесся удаляющийся обиженный рев. Анук опустил руку и посмотрел на Сахемоти. В его глазах плескалось пламя.
— Попытались прорваться, дурачье, — объяснил он. — Ах, старший брат, как же я давно мечтал устроить что-нибудь подобное! Если бы ты знал, как мне этого не хватало! Знаешь, мне снились сны, когда я сидел в клетке… Небо — надмирная тьма. Со всех сторон — только бездна. Звезды как огромные сгустки огня. Вспышки, сполохи, беззвучные взрывы… Так красиво и так страшно… Я был как пьяный и веселился как дитя. Одним взглядом я выжигал целые миры…
— Не трать силы впустую, — сказал Сахемоти. — В этом теле каждое твое обращение к источнику огня отнимает десять лет жизни.
Анук мрачно покосился на него.
— Знаю. Но что делать, ведь ты мне не помогаешь. Все твои силы ушли на эту показуху с сосной…
— Не все. — Сахемоти указал в ту сторону, где шумел прибой. — Вот он, мой источник. Мне бы только добраться до воды…
Анук задумался.
— Прорыв-то сделать можно. А дальше что? Ты уйдешь в море, а я куда денусь?
— Поэтому я и попросил тебя приберечь силы. Нам надо продержаться здесь до утра. Ни один демон, будь он хоть трижды имперский, не способен вынести свет восходящего солнца…
