Велергорф вопросительно посмотрел на лейтенанта. Тот кивнул головой. Десятник потянулся за кубком, отхлебнул вина и посмотрел в пространство. За столом воцарилась тишина.
– Легенды гласят, что было это во времена до прихода Неугодных и до начала мрачных столетий. Боги не ходили тогда по всему миру в виде awenderi, и еще сказано, что именно Сетрен был первым, кто решил сойти к людям, заботиться о них, быть рядом с ними. Он показался священникам, хотя тогда еще их было, только шаманы, стоящие одной ногой в царстве духов и другой в человеческом мире, и приказал приготовить сосуд, в который он мог бы вселиться. Он должен был быть достаточно сильным и крепким.
При упоминании шаманов Явен что–то гневно пробормотал, но его прервал треск очередной раздираемой на куски куропатки. Tahg ухмыльнулся, а Велергорф продолжил:
– В первый день приготовили большого серого волка, такого сильного, что смог перекусить человеку ногу. Он покалечил или убил десять охотников, прежде чем его поймали в лесах Хавеннеца. Бог посмотрел на зверя, и вошел в его тело. Говорят, глаза волка загорелись как факелы, шерсть встала дыбом, а… – десятник запнулся, а Кеннет чуть не упал со стула, – Вархенн покраснел. – А… ну…
– Да? – Графиня все это время смотрела на десятника, а теперь подалась еще больше в его сторону, с искренним любопытством в глазах. – Что произошло?
Она знает, лейтенант вдруг это понял, она прекрасно знает эту историю, она жена посла, а в Дипломатическом Корпусе Империи это означает, что и сама является послом. Должна знать любую из местных легенд, все обычаи, а в цветах кланов разбирается лучше, чем tahg. Но она женщина, и сейчас просто получает удовольствие от ситуации.
– Это… ну, определенный орган у него поднялся, налился кровью, значит… и стал напоминать еще одну ногу…
Голубые глаза графини стали еще больше:
– Какой орган?
– Не имеет значения, моя дорогая. – Граф, по–видимому, почувствовал себя обязанным придти на помощь солдату. – Это только старая легенда.
– Легенда – вздохнула она низким голосом. – Третья нога? Ах! Почему в тебя никогда не вселялся ни один бог? – добавила она тихо.
Tahg грохнул смехом во всю глотку, да так, что эхо прокатилось по залу. Шум разговоров утих, словно ножом обрезанный, все головы повернулись в их сторону. Кеннет прикусил губы и закрыл глаза, чтобы не смотреть на давящихся смехом десятников, капитан авд–Понб задыхался, а Навер вытаращил глаза и присоединился к своему дяде. Через мгновение смеялись все, даже священник Сетрена позволил себе коротко фыркнуть. Исава, восхитительно зарумянившись, сидела, уткнувшись взглядом на тарелку.
Аэрисс, все еще хохоча, вытер рукавом слезы с глаз:
– Прекрасно, графиня, прекрасно, ха–ха–ха, но… давайте позволим десятнику закончить.
Велергорф кивнул в знак благодарности и продолжил:
– Тело волка, даже волка из лесов северного Хавеннеца, не смогло уместить силы бога, через минуту загорелось ярким пламенем и превратилось в горстку пепла. Сетрен ушел, приказав найти более сильное существо. Через десять дней в кругу призыва стояла клетка с горным медведем. Зверь был велик, стоя на задних лапах был выше двух взрослых мужчин, и, прежде чем его поймали, убил или ранил тридцать охотников. Когда медведь проснулся и начал биться о стены клетки, то толстые железные прутья толщиной в дюйм гнулись как доски. Сетрен осмотрел зверя, оценил его силу, размеры и объял его своим духом. – Велергорф взболтнул кубок в руке, глядя на содержимое. – Взревел медведь, и треснули горные пики, на расстоянии ста миль сошел снег, засыпая лавинами дороги. Шаманы в кругу призыва упали на землю без сознания, клетка развалилась на куски от одного удара лапой, и Сетрен, в обличье медведя, встал среди них. Но не сделал и трех шагов, как хозяин гор тоже сдался, не в состоянии удерживать силу Бессмертного. Зверь вдруг упал, начал уменьшаться и усыхать, будто его тело лежало в ледяной пещере. И прежде чем кто–либо успел заметить, на его месте осталась кучка костей и несколько обрывков шерсти. Подул ветер и все превратилось в пыль.
– Я так понимаю, что третьей попыткой был бык.
– Да, графиня. Но до того как привели быка, шаманы долго бродили по тропам снов и много беседовали с духами предков. – Десятник не обратил внимания на раздраженное фырканье Явена. – Мало кто знал, какое существо может быть сильнее чем горный медведь, но, в конце концов, одному из них приснился мощный, рогатый зверь, которого никогда не видели в этих краях. Темно–коричневый, в холке выше чем рослый мужчина, с рогами белыми как полированная кость. Тур из лесов юга, изрекли мудрецы, когда им описали животное. Три года прошло, прежде чем доставили царя лесов в горы. Тысячу шкурок черно–бурой лисицы, тысячу стальных мечей и тысячу бочек медовухи передали живущим на юге племенам в обмен на право поймать вожака одного из стад. Сто охотников заплатило ранами или жизнью, прежде чем смогли укротить зверя. Но когда он встал в круге призыва, все подтвердили, что за исключением мифических, огромных как серые скалы зверей далекого юга, нет в мире более величественного существа. Тур был от носа до хвоста пятнадцати футов, семь футов в холке и два длинных, по четыре фута, рога. Когда Сетрен появился, даже он воздал должное красоте и силе животного. Приказал снять путы с быка, а когда это было сделано, встал перед ним в облаке искрящегося снега. Животное не убежало, не впало в ярость, только мерили они какое–то время друг друга взглядами – бык и Бессмертный, а потом… потом…
Десятник заколебался, демонстративно посмотрел на священника и закончил:
– Потом Сетрен поклонился быку, низко, приложив руку к сердцу, и замер так на некоторое время. А когда выпрямился, бык опустил голову, ударив рогами о землю. Так появился первый Закон Принятия: существо должно согласиться на то, что Бог войдет в него. Иначе тело не выдержит столкновения душ и будет уничтожено. И Сетрен вошел в тело быка. На больший срок, на три дня. Но что–то пошло не так, в тот момент, когда все уже начали поздравлять друг друга, бык внезапно помчался вперед, топча всех, кто стоял на его пути. Начались три страшных дня, в течение которых бык бушевал в горах, нападая на все и на всех. Разрушал дома, валил городские стены, уничтожал родовые замки. Его рога стали красными, а ноги по брюхо вымазались кровью. Любой, попавшийся ему на глаза, погибал, и никто не мог остановить бойню. Смерть пришла в горы и долины. И ни один из священников, шаманов и мудрецов не знал, почему это произошло, никто не знал, почему Сетрен, найдя сосуд, способный вместить его великий дух, начал уничтожать собственный народ. Многие были готовы бросить родную сторону и бежать, уйти в чужие места, склониться перед иными богами. Отчаяние охватило разум, сомнение поселилось в душах. Черные мысли и горькие слова наполнили ядом сердца.
