Оно сообразило, какую грандиозную опасность представляет для него Эстрид – наверняка никому другому не удавалось причинить ему такую боль! Поэтому оно даже не попыталось поглотить Пятую, оно просто уничтожило ее, сразу, в один миг, без остатка.
Щупальца слились и навалились на нее единым весом, ударили с такой силой, что вот Эстрид была – а вот по окну растекается густая пелена крови…
Виндар заставил себя двинуться с места, хотя ему по-прежнему не хотелось. Какой уже смысл, если победить существо не получится? Но ведь Эстрид могла бы их спасти, могла бы… Вряд ли он сумеет выбраться, однако одну цель Виндар для себя все-таки нашел. Он собирался убить Саломе – в нарушение всех правил Легиона, вопреки присвоенным им номерам. Убить, хотя высших осталось мало, начальство не одобрит… Да плевать уже и на начальство, и на все остальное! Теперь, когда мир распадался на части, ценности сместились, и особую важность обрела простейшая справедливость. Отвечай за свои действия, прямо, честно… Наказание по поступку, а не по совокупности заслуг и заступничества!
Он готов был это сделать, он просто не успел. Виндар пробежал по лабиринту тоннелей, дважды повернул на перекрестках и лишь после этого снова увидел Саломе. Но навредить ей он уже не мог…
Она попалась. Виндар не знал, как это произошло, да и не хотел знать. Когда он нашел ее, Саломе оказалась плотно прижата к металлической стене. Двинуться Восьмая уже не могла – тонкие жгуты пробрались под кожу, двигались там, постепенно поглощая новую добычу.
Хуже всего оказалось то, что Саломе пока не лишилась ни разума, ни сознания. Она с трудом повернула голову к Девятому, и окровавленные губы еле слышно прошептали:
– Помоги мне…
«Помоги» значит «убей». Может, Саломе и не понимала этого из-за бесконечной трусости, а вот Виндар знал наверняка. Когда поглощение началось, остановить процесс невозможно, смерть – это последний способ прервать страдания. И он мог бы сделать это, у него еще осталось оружие… Но он не стал. Саломе обозначила, что теперь каждый сам за себя, и Девятый собирался играть по ее правилам. Дело было даже не в мести, просто, атаковав, он обратил бы на себя внимание существа, а этого ему совсем не хотелось.
Хотя глупо, пожалуй, было на что-то надеяться… Он остался один, во всех тоннелях ползала биомасса, постоянно меняющая форму. Что он мог? Да ничего, только покончить с собой, чтобы ничего не почувствовать!
А Виндар так и не решился. Неприятие смерти как таковой и особенно смерти от своей руки было частью его природы. Важнейшей, пожалуй, позволившей ему одному из всего поколения протянуть так долго. Поэтому даже признавая, что надежды нет, он рванулся в сторону.
Он оказался на одном из технических уровней. Судя по надписям, которые успел прочитать на стенах Виндар, здесь обрабатывались и выводились в хранилище, расположенное на одной из безлюдных равнин Марса, все токсичные отходы, вырабатываемые «Демиургом». Во время терраформирования их было куда больше, сейчас почти не осталось, но система-то сохранилась!
Он действовал быстро, потому что иначе сейчас было нельзя. До того, как на нем успели сомкнуться щупальца существа, Виндар подбежал к одному из люков, вырвал из петель крышку и нырнул в узкий коридор, предназначенный для токсичных отходов – и точно не предназначенный для людей.
Он почувствовал, как кислота разъедает его кожу, почти сразу. Отлаженная система несла его вперед на скорости, которая сама по себе убила бы простого человека. Он задыхался, он захлебывался, он уже ослеп… Он не знал, чем все это закончится, он сам себя обрекал на мучения равные тем, которые достались Саломе.
Зато он мог быть уверен в одном: кислота наверняка отпугнет существо, ему нет смысла прилагать такие усилия и жертвовать таким количеством здоровых тканей, чтобы поймать покалеченную мелочь. А значит, если Виндар и умрет, то умрет легионером, так и не присоединившимся к будущему убийце планеты.
Глава 11
Существо больше не успокаивалось.
Альда очень надеялась, что после первой вспышки агрессии будет хоть какая-то пауза. Ведь до этого существо было чуть ли не коматозным, разве не нужно ему адаптироваться к таким грандиозным переменам? Но оказалось, что не нужно. Другая форма жизни в битвах пострадала бы, а существо становилось все сильнее. Раны не ослабляли его, они давали стимул к развитию, оно проходило свою собственную, непонятную и необъяснимую эволюцию.
Его противники вряд ли догадывались об этом… Да и был ли у них настоящий выбор? Когда на тебя со всех сторон кидаются непонятные твари, приходится реагировать, это даже отдаленно не похоже на то наблюдение со стороны, которое пока было доступно телепатке.
Она знала, что не сможет остановить существо. Пока вся ее телепатия уходила на то, чтобы сама Альда и Триан оставались невидимыми для уродца. Они продолжали продвигаться вниз по захваченной базе, и даже когда они оказывались совсем близко к пульсирующей плоти, затянувшей стены и потолки, существо не реагировало.
Однако помочь всем без исключения Альда не могла, слишком уж огромным был противник – и весь он оставался разумом! Телепатку еще и отвлекали сильные импульсы, приходящие из других сознаний: боль, и страх, и неизбежность умирания, когда все угасает и становится бессмысленным.
Чтобы не лишиться рассудка, она вынуждена была отстраниться от этого. Хотела полностью блокировать свои способности, но не могла, права не имела. Ее собственную миссию никто не отменял.
Вновь почувствовав смерть, прошедшую по «Демиургу» ледяной волной, Альда не выдержала:
– Неужели нельзя это изменить? Ты же можешь связаться с ними, с другими легионерами… Я могу связаться! Что, если позвать их сюда, объединить усилия? Разве это тебе не поможет? У тебя же есть план!
Она не обвиняла его на самом деле, за словами Альда просто пряталась от ужаса – чужого ужаса, ломившегося в ее сознание разъяренной волчьей стаей. Она поверить не могла, что лучших воинов Легиона кто-то довел до такого…
Триан тоже наверняка не ожидал подобного, но он остался немногословен:
– Уже слишком поздно.
Она не бралась сказать, жаль ему или нет. Казалось, что нет, однако Альда слишком хорошо его знала. Триану этот удар, скорее всего, дается сложнее, чем ей – он просто умеет терпеть.
Ей нужно было сосредоточиться на чем-то, хоть что-то делать. Праздность не спасает, она лишь питает страх. А вот если отвлечь себя чем-нибудь, от собственной слабости можно отстраниться, ведь в жизнь вернется пусть и минимальный, но контроль.
Поэтому Альда продолжила изучать существо, оно ведь и теперь менялось! Его разум определенно стал сложнее, хотя это развитие шло только на обеспечение примитивных потребностей: постоянного роста и необходимых для этого способностей.
По крайней мере, так было в начале. Теперь, когда
