мысли не мелькали хаотично, а постоянно пульсировали по биомассе, телепатка сумела двинуться дальше, проникла в некое подобие внутреннего уровня – пожалуй, это была очень упрощенная версия подсознания, унаследованного от людей.
И вот там обнаружилось странное… Перед глазами у Альды мелькали образы, которых не то что на Объекте Д-1 – на Марсе быть не могло! Виноградники, растянувшиеся на жаркой равнине до самого горизонта. Какая-то пожилая женщина плачет, но пытается улыбнуться сквозь слезы. А вот молодая женщина стоит на залитом солнцем берегу бирюзового океана… Диана? Да, кажется, Диана!
Если сначала образы казались Альде необъяснимыми, появившимися непонятно откуда, то появление Виридианы Тассин кое-что объяснило.
– Триан, я, кажется, вижу их воспоминания, – тихо сказала она.
– Чьи?
– Легионеров… Или не только, еще людей, погибших здесь, на станции… Сложно сказать, где чьи, я не вижу того, кто смотрит, только то, что он видел… Но все это в памяти существа!
– У него есть память?
– Не совсем, – вынуждена была признать телепатка. – Похоже, сложная мозговая активность делает нейронные связи более развитыми, и вот через них пробиваются воспоминания… Только не его!
– Естественно, не его, – кивнул Триан. Он даже сейчас умудрялся вести себя так, будто ничего не происходит. – Ему воспоминания не нужны. Разум сотрудников базы, вероятнее всего, тоже подавлен. Думаю, это воспоминания только мертвых легионеров. Из-за частичной однородности их природы с природой существа их клетки растворяются в колонии медленней.
– Как ты можешь рассуждать об этом так спокойно?..
– Мелкая, мы не раз обсуждали пользу истерик в полевых условиях.
– Ага, отрицательная польза, помню, – проворчала Альда.
Может, и следовало злиться на него, а она не чувствовала даже раздражения. В том хаосе, который развернулся вокруг них, только спокойствие Триана помогало не сорваться. Да, все выглядит безнадежным, битва как будто проиграна до своего начала. Так ведь он же уверен в себе, как обычно! Значит, у него есть план, Триан всегда прав, все получится…
– Послушай… если я вижу их память, значит ли это, что они живы? – осторожно спросила телепатка. – Ведь существо, оно… Ну, оно же не съедает их в буквальном смысле, оно присоединяет их к себе!
– Это все равно смерть.
– Я тоже так думала, но теперь я вижу их память! Память – часть собственного «я», если оно не утеряно, можно еще…
– Нельзя.
– Ты даже не дослушал!
– И не нужно, потому что ничего уже нельзя, – покачал головой Триан. – Да, клетки легионеров приходят к некому общему генетическому знаменателю медленней, чем клетки обычных людей. Но это не так уж важно. Мы говорим не о слиянии одной полноценной колонии с другой – вот тогда было бы возможно восстановление. Но у легионеров перед существом есть критическая уязвимость.
– Единый разум, – догадалась Альда.
– Да. Мозг как таковой, орган, отвечающий за возможность мыслить. Когда он уничтожен, по-настоящему уничтожен, всполохи воспоминаний – это даже не агония. Тех, чью память ты видишь, давно уже нет.
– И даже существо не помнит то, что помнили они?
– Я не могу сказать тебе наверняка, но подозреваю, что нет. Ему не нужны сентиментальные моменты. Оно отфильтровывает чистые знания и оставляет только их.
И в этом тоже скрывалась пропасть между двумя видами… Существо, как машина, ценило факты. А для легионеров вот эти последние, самые важные, самые ценные воспоминания имели такое значение, что преодолели даже порог смерти. Альда без труда догадалась, кто в свои последние мгновения думал о Диане. Она просто не могла поверить, что такое возможно.
Она снова и снова напоминала себе, что должна держаться. Она сжимала кулаки до предела, и в этом не было смысла, но символический жест позволял сосредоточиться. Она больше не была наивной кадеткой, она верила, что не поддастся эмоциям…
А потом пришла новая боль. Куда более сокрушительная, чем прежде, пробивающая любые преграды. Перед глазами полыхнуло белым, потом – красным, и в голове словно что-то взорвалось. Альда вскрикнула, прижимая руки к вискам, сжалась, словно это могло защитить ее. Только защищаться оказалось не от чего – на нее никто не нападал… Извне. Но она сразу поняла, что боль – это не иллюзия и не ловушка страха, боль реальна, это предупреждение, которое поступило слишком поздно…
– Триан, с командой что-то не так! – с трудом произнесла Альда, пытаясь хоть как-то справиться с переполняющим ее страданием. – Кто-то ранен… или убит… Но не может же быть убит, не наши, так не бывает!
Она даже выпрямиться не могла, голова кружилась слишком сильно, перед глазами мелькали разноцветные пятна. Расстояние не спасало, оно делало только хуже: из-за собственной усталости и чужих эмоций Альда не могла дотянуться до Нового Константинополя и понять, кто пострадал.
Она заставила себя думать только так – «пострадал». Другие варианты она сделала нереальными, как ночной кошмар.
Чуть легче стало, лишь когда Триан оказался рядом. Он помог ей, приобнял за плечи, будто защищая. Альда ожидала продолжения: сейчас он скажет, куда нужно идти, кому помочь, и все будет хорошо…
Но сказал он другое:
– Мы сейчас не сможем их защитить.
– Как же так… – бессильно всхлипнула Альда.
– Это будет частью того, о чем я говорил тебе раньше: попыткой разобраться с последствиями, а не причиной.
– Это ведь наша команда…
– Да, – кивнул легионер. – И мы должны верить в них так, как они верят в нас. Они же не отступают?
– Нет, не похоже… Но существо добралось туда, до города, и я не представляю, что происходит!
– Происходит экспансия колонии. Которую можно остановить только отсюда.
– Так значит, мы… мы продолжим?
– Да, Альда, – произнес он чуть мягче. Перемена была настолько легкой, что от кого-то другого она бы укрылась, а вот Альда все заметила. – Мы продолжим – и они продолжат. Я не могу пообещать тебе, что это не приведет к чьей-то смерти. Но я знаю, что каждый на «Северной короне» выполнит свой долг до конца.
* * *
Значит, все заканчивается здесь и сейчас…
Стефан прекрасно знал, что его ждет, он-то, в отличие от других легионеров, понимал истинную природу существа. В миг, когда оно ранило противника и уж тем более проникало под кожу, все заканчивалось. Оно устанавливало первый контакт на клеточном уровне и начинало поглощение, тут дергайся, не дергайся – все бесполезно… А его не оцарапали, его пробили насквозь, так что убийство завершится быстро.
От этого должно было стать страшно, но было скорее горько и немного смешно. Стефан осознавал: если бы он остался на поверхности, если бы вообще не сунулся в Объект Д-1, толку было бы больше. Не только для него, для всего Легиона! Однако он, обычно такой осторожный, чуть ли не впервые решил поиграть в героя – и к чему это привело? Он сдохнет здесь, никого не защитив, ничего не изменив…
Глупо было надеяться на то, что отважный поступок так умилит
