Но так только казалось.
— Если слухи верны и на Кардонии объявился Огнедел, полиция не сможет его вычислить, — произнес Бабарский. — Сейчас в Унигарте полным-полно приезжих со всего Герметикона, и затеряться среди них опытному террористу — раз плюнуть.
— ИХ!
— Извините, мессер, — поправился суперкарго. — Я имел в виду — легко.
— Ты слишком глубоко погружаешься в Омут.
— Впредь буду внимательнее.
— Будь любезен. — Дер Даген Тур помолчал, давая Бабарскому возможность полностью осознать смысл полученного замечания, после чего вернулся к насущным проблемам: — Ты все рассказал?
— Последняя новость еще не подтверждена, мессер. — ИХ остерегался приносить Помпилио непроверенные слухи.
— Говори, — приказал тот, рассеянно разглядывая знаменитый на всю Кардонию маяк.
— Полицейские, с которыми я говорил на вокзале, намекнули, что террористы используют новейшее оружие: усовершенствованные огнеметы и секретные зажигательные смеси, которые производят лишь на ушерских алхимических заводах.
— Это оружие кому-нибудь поставлялось?
— Армия Ушера и армия Приоты, — уверенно ответил ИХ. — За пределы Кардонии его еще не вывозили.
— Ушер поставляет Приоте новейшее оружие? — удивился адиген.
— Иногда и в небольших количествах.
— Любопытно… — Еще одна пауза. Из-за кустов, мимо которых они как раз проезжали, послышался плеск воды и женский голос: купаясь, Этель напевала игривую песенку. Бабарский молниеносно обернулся, пытаясь пронзить взглядом плотную листву, а вот Помпилио остался равнодушен, его занимали иные материи: — Ушер и Приота стоят на грани войны. Напряжение начало накапливаться не вчера, отношения последовательно ухудшаются уже несколько месяцев, но Ушер, тем не менее, поставляет вероятному противнику новейшее вооружение.
Тишина. Увлекшийся Бабарский потерял нить беседы.
— ИХ!
— Да, мессер, вы абсолютно правы. — Суперкарго вздрогнул. — Удивительно.
— Что удивительно? — не понял Помпилио.
— Удивительно, насколько вы точны в своих предположениях, мессер, — нашелся Бабарский.
Дер Даген Тур покосился в сторону ванны и нахмурился:
— Я только что сказал, что ты сильно рискуешь.
— Оно того стоит, мессер.
— Откуда ты знаешь?
— Мне кажется.
Пару мгновений адиген молча обдумывал смелое заявление суперкарго, после чего улыбнулся и кивнул:
— Тебе правильно кажется, ИХ, — стоит. — И тут же вернул себе деловой тон: — Делай все, что сочтешь нужным, но отыщи террористов.
— Да, мессер.
— И перестань останавливаться — мы гуляем.
— Да, мессер. — Бабарский со вздохом навалился на кресло, и они проехали дальше, к выходящей на площадь Конфедерации южной стороне.
— Как тебе местная архитектура?
— Простая, — мгновенно отозвался ИХ.
— Пожалуй, соглашусь, — кивнул Помпилио. — Простая, но с претензией.
— Купеческий размах, мессер. Кардонийцам не хватает изящества.
— И снова в точку. — Адиген помолчал. — Кстати, о купцах: вчера мне представили директора-распорядителя Компании, некоего Абедалофа Арбедалочика.
— Да, мессер?
— Он странный.
— Странный? — Бабарский приподнял брови, но вспомнив, что Помпилио не видит его лицо, уточнил: — Что-то особенное?
— Директор-распорядитель — это очень высокая должность в структуре Компании, — размеренно произнес дер Даген Тур. — Это руководитель с чрезвычайными полномочиями, несущий ответственность лишь перед директорами-наблюдателями.
— Да, мессер.
— Учитывая важность Кардонии, все ожидали, что директором-распорядителем будет назначен барон Калочик… Когда я говорю «все», я имею в виду лингийских даров, а это значит, что назначение Калочика можно было считать состоявшимся.
— Да, мессер.
— Но на сцене совершенно неожиданно появился этот юноша.
— Абедалоф Арбедалочик, — повторил, словно пробуя на язык, ИХ. — Я слышал, его называют Везунчиком.
— Узнай все остальное.
— Э-э…
— Что не так?
— Боюсь, мессер, что для этого вам придется отправить меня на Галану, — вздохнул суперкарго. — Моих здешних связей для составления развернутого досье недостаточно.
Пронырливый ИХ нечасто расписывался в собственном бессилии, и только в тех случаях, когда сталкивался с действительно безнадежным заданием.
— Гм… — Дер Даген Тур провел рукой по лысой голове. — Здесь есть консорция?
— Да, мессер.
— Организуй мне встречу.
— Когда вам будет угодно?
— Не сегодня и не завтра.
— Да, мессер.
Импровизированная прогулка завершилась, Бабарский вернул Помпилио к столику, у которого адигена ожидал Теодор, и остановился.
— Хасина прибудет через час, мессер, — сообщил камердинер. — Какие будут распоряжения?
— Где наша гостья?
— Все еще в ванне.
— Я составлю ей компанию, — решил дер Даген Тур. — А через полчаса можно накрывать второй завтрак.
— Да, мессер.
Адиген перевел взгляд на Бабарского:
— ИХ, я крепко на тебя рассчитываю.
— Приложу все усилия, мессер, — пообещал суперкарго. — Террористов будет искать весь город.
* * *
Мало кто на Кардонии не завидовал Винчеру Дагомаро — миллионеру, промышленнику, политику и просто — одному из лидеров планеты. И мало кто не мечтал оказаться на его месте. На первом месте, ибо Винчер всегда был на вершине, всегда во главе, а если что-то не складывалось, он не стыдился отступать, но только для того, чтобы с триумфом вернуться. «Быть первым!» — он не знал других правил, потому что носил фамилию Дагомаро. А с восемнадцати лет он был не просто Дагомаро, а главой семьи. В восемнадцать Винчер единолично возглавил доставшуюся от отца империю и сейчас, в пятьдесят семь, с гордостью говорил, что утроил полученное наследство.
И не было в его словах ни грана лжи.
Но ошибался тот, кто считал, что путь Дагомаро всегда устилали розы. И ошибался тот, кто думал, что Винчер всего добился сам — в его жизни был настоящий друг.
Меньше чем через сутки после гибели «Джека-островитянина» — цеппеля, на котором летели в Унигарт родители Винчера, юный наследник получил первое предложение о покупке акций. Еще продолжалась спасательная операция, рыбаки и военные пытались отыскать выживших, в порту подбирали крохи надежды безутешные родственники, а стервятники уже набросились на ослабевшую компанию. Ничего личного, только бизнес.
Первое предложение было весьма щедрым — всего на десять процентов ниже биржевой цены, но Винчер отказался, поскольку видел себя на вершине, а не в жалкой роли кутилы, проматывающего невероятное состояние. Винчер заявил, что сможет управлять унаследованной империей, и тем начал войну. И едва устоял. Биржевые атаки, промышленный шпионаж, предательства доверенных лиц, диверсии, саботаж — Дагомаро получал удары чуть ли не еженедельно и со всех сторон. Его сжимали, словно гидравлическим прессом, сделали парией, заставив сражаться в одиночку, и пообещали, что он не победит.
