в лавке таинств астролога, мистика и чародея Хирама Бен-Элиезера и по специальной цене только для наших читателей. Ну или же заглянуть на Речную улицу, к Шеале Ло-Антиль, потомственному медиуму, безошибочно определяющему по кармическому слепку корень всех недугов.
— Гаспар, — окликнула Даниэль с кровати.
Менталист потер уставшие глаза и отвлекся от статьи, рассказывающей об одном известном путешественнике, который видел настоящую саблезубую кошку в дебрях Салиды. Статья шла сразу же за выдержками из дневника того же путешественника, повествовавшего о странных, смущающих обычаях дикарей плюмадо и празднике плодородия, неизменно заканчивающемся повальной оргией. Странно было бы, если б заканчивался чем-то другим.
Даниэль, подперев руками голову, лежала на животе и читала, кажется, «Городские страницы», кокетливо болтая босыми ногами.
— Глянь, что нашла.
Гаспар встал с пола. За четыре дня он пробовал сидеть на стуле, на столе, на кровати. Пробовал стоять, лежать на боку, на спине, на животе. Полулежать, полусидеть, полустоять, чтобы достичь максимальной гармонии духа и тела. Не пробовал только стоять на голове. А ведь это, если верить какому-то уважаемому доктору, вещавшему из колонки хороших советов для быта, работы и здоровья, очень помогает. Кровь же питает мозг, если встать вверх тормашками, она к нему хлынет и не только повысит работоспособность, но и остановит облысение. По мнению газеты и доктора, все было логично.
— Опять своих любимых демонов с необъятными фаллосами? — проворчал менталист.
Даниэль сердито засопела и села, скрестив ноги. Гаспар сел на край кровати, вполоборота к чародейке.
— Смотри.
Гаспар посмотрел.
— Не туда, — Даниэль прикрыла грудь газетой и ткнула в заголовок пальцем.
Менталист присмотрелся, нехотя взял выпуск прессы, молча прочел заголовок. Чародейка оправила полу халата.
Гаспар оторвался от газеты, растерянно поморгал. Заложил страницу пальцем, перелистнул на титульный лист. Это действительно были «Городские страницы», вчерашний выпуск. Гаспар посмотрел на чародейку. Даниэль многозначительно улыбалась, скрестив руки на груди.
— Читай-читай.
Менталист прокашлялся и прочитал заголовок вслух:
— «Дьяволы среди нас!»
Он поморщился. Это было не самое изобретательное название для ошеломляющей новости.
— «Позавчера, — продолжил Гаспар, — во дворе одной из анрийских улиц произошла чудовищная бойня. Нам неизвестно доподлинно, что послужило ее причиною, однако свидетели и очевидцы сообщают подробности столь же ужасные, сколь и невероятные…»
* * *
Если бы сигиец мыслил такими категориями, как «нравится» и «не нравится», то непременно сказал бы, что «Мутный глаз» ему не нравится. Однако от подобных оценочных суждений сигиец был далек и воспринимал кабак как место, где могут возникнуть непредвиденные препятствия на пути решения задачи. Как подсказывал накопленный за почти месяц пребывания в Анрии опыт, препятствия, не способные к анализу ситуации и глухие к рациональным доводам. А это с высокой долей вероятности означает лишнюю трату времени на устранение этих препятствий.
Внутри было накурено и людно. Открытые окна совсем не помогали проветрить помещение, и становилось вовсе не понятно, как присутствующие еще не задохнулись. Сигийцу пришлось снизить сердечный ритм, чтобы меньше потреблять токсичного воздуха.
Столы были заняты. Некоторые — в прямом смысле. Буйная компания в углу усадила на стол полупьяного музыканта, разухабисто наяривающего на гитаре. Музыкант очень пытался попадать в такт и не сбиваться с ритма, но едва ли слышал сам себя из-за хорового пения. По крайней мере, чего-то похожего на хоровое пение. Сигиец слышал. Гитара была абсолютно и совершенно не настроена, но это никого не волновало.
Между столов шустро бегала дородная девка, загруженная пивными кружками. Она то скрывалась в табачном тумане, то выныривала, энергично тряся большими, тяжелыми грудями под тонкой рубашкой к вящей радости публики. Когда она подбегала к столу и нагибалась, публика заглядывала ей за ворот. Это вызывало бурю восторга. Кто-то тянул к ней руки, однако девка оказалась опытной и весьма прыткой и верткой для своей комплекции.
Были здесь и иные барышни, по внешности которых легко угадывался род занятий. Они занимали лучшие места на лучших людях этого замкнутого общества и отплачивали или готовились отплатить за хорошую, беззаботную жизнь, в их понимании.
Было шумно и пьяно. В «Мутном глазе» гуляли те, кто не привык думать о дне грядущем.
Сигиец пробрался сквозь туман к стойке бармена, молча проигнорировав предложение трущегося в кабаке толкача приобрести первосортного олта.
Едва не столкнулся со снующей девкой, которая чуть не облила пивом, но невероятно извернулась змеей, спасая полные кружки, и прошмыгнула мимо, скользнув по нему пышным бюстом.
Разминулся с каким-то типом, явно ищущим ссоры. Сигиец повода ему не дал.
У стойки околачивался, подпирая собой исписанный народными посланиями столб, менншин крайне скользкого вида. Возможно, искал собутыльника или возможность сбыть краденое. За столом слева, неподалеку, заседала мрачная компания, в отличие от остальных не поддерживающая веселье. Скорее всего, вышибалы.
Сигиец коротко взглянул на бармена. Бармен мало чем отличался от посетителей своего заведения. Складывалось впечатление, что он отошел от какой-то компании справить нужду, а по пути обратно ошибся столом. Возможно, впечатление было не далеким от истины, и кабаком владел недавно завязавший коллега или конкурент своих клиентов. Возможно, даже получил от кого-то из них рваный, грубо заштопанный шрам от левого уха до губы.
Бармен смотрел на сигийца несколько дольше, но без особого интереса.
— Гирт ван Блед, — сказал наконец сигиец.
Бармен сделал вид, что не расслышал — мешала музыка, гомон, смех. Через стол от стойки запищала девица, схватив залезшую между ляжек волосатую руку своего ухажера. Писк оборвался хохотом.
— Ищу человека по имени Гирт ван Блед, — сказал сигиец несколько громче.
Нахмурившийся бармен наклонился к нему, прислушиваясь, кивнул и извлек из-под стойки стопку, следом — пузатую бутылку с прозрачным содержимым, откупорил пробку.
Сигиец накрыл стопку ладонью.
— Гирт ван Блед, — повторил он в третий раз в самое ухо бармена.
— Кто? — кисло протянул тот, хмурясь еще больше.
Сигиец задумался.
— Человек, — пояснил он. — Виссер или вальдиец. Светлые волосы. Необычные глаза. Следы сильного ожога на левой стороне лица. Часто ходит в темных очках.
Бармен поскреб пальцем переносицу.
— Не, — покачал он головой, ответив слишком быстро. — Никогда такого не видел.
— Он часто бывал здесь, — сказал сигиец. — Встречался с одним и тем же человеком, темноволосым…
— Послушай, фремде, — перебил его бармен, — я ж сказал: не видел. А если и видел, не запомнил. У меня много народу бывает, всех не упомнишь.
Сигиец неотрывно смотрел на бармена, однако боковым зрением заметил, как скользкий тип отчаянно делает вид, что не заинтересован в разговоре.
— Сказали, что здесь с ним можно связаться.
Бармен подвинул локтем бутылку, навалился на стойку.
— Ну раз сказали, — бандитски улыбнулся он, — вот их и спрашивай. Им виднее. — Он оттолкнулся, придвинул бутылку, постучал по ней пальцами. На правой руке у него не хватало фаланги указательного. — Короче, фремде, ты или пей, или не пей, а не донимай тупыми вопросами.
Сигиец молча задумался, вызывая в памяти слова Бруно, услышанные перед уходом. Тогда они показались лишенными смысла. Сейчас — тоже, однако люди, как сигиец убеждался каждый день, склонны находить смысл в бессмысленных словах и действиях.
Он придвинул стопку вплотную к бутылке, звякнув о стекло. Бармен деловито наполнил ее. Сигиец не задумываясь выпил. Это был крепкий алкоголь, лишенный хоть какого-то вкуса. Сигиец ощутил только жжение, опускающееся по глотке и пищеводу и вызывающее дискомфорт в желудке. С пробованным когда-то на Имперском проспекте пивом это не имело ничего общего. Если бы сигиец мыслил такими категориями, как «нравится» и «не нравится», то непременно сказал бы, что пиво ему понравилось. Оно обладало вкусом, пить его имело смысл хотя бы для того, чтобы почувствовать вкус. В потреблении этого напитка сигиец смысла не видел. Логичнее применять спиртосодержащие жидкости для обработки ран.
Он поставил стопку на стойку, залез в карман. Бармен сильно удивился, когда сигиец извлек купюру в пятьдесят крон.
— Решил гульнуть на все? — усмехнулся он.
— Решил освежить тебе память, — сказал сигиец, хотя и не видел никакой связи между деньгами и процессами в мозгу. Но Бруно заверил, что такая связь
