обнаружил, что лежит на полу в том же зале. При взрыве он особо не пострадал – но это было уже не важно.
Существо оплело его ноги – полностью ниже коленей, не оставляя ему и шанса подняться. Возможно, оно хотело действовать решительней, однако пока не могло: ему от термогранат досталось куда больше. Зал теперь напоминал потусторонний кокон из обгоревшей плоти, однако существо это вряд ли по-настоящему беспокоило. Своего-то оно добилось! Из уцелевшей биомассы оно сумело быстро сформировать тонкие белесые жгуты, которые уже проникли под кожу Одхана. Легионер чувствовал слияние, чудовищное, болезненное…
Он не сопротивлялся, просто откинулся на пол, ожидая, когда все закончится. Боли он не боялся. Даже страх тонул под онемением и горечью. Как глупо, как же это глупо… Вроде и жил долго, и сделал много, а как пришла пора завершать, так и нечем гордиться по-настоящему.
Зараза, а болит же так, пульсирует… Одхан поморщился, хотел снова посмотреть на существо, потом подумал, что не стоит. Ничего хорошего не будет, лучше уж не напрягаться, недолго ждать осталось! Взгляд скользнул в сторону, Четвертый смотрел по сторонам, а думал о своей жизни – уже скорее как наблюдатель. Миссии сливались в одну, награды Легиона теряли значение, выигранные поединки никогда его не волновали…
Но ведь был пацан.
Мысль получилась странная, быстрая, неожиданная. Одхан ее чуть не упустил, потом спохватился, потому что за мыслью тянулись совсем другие чувства – уверенность вместо растерянности, гордость вместо сожаления. Да, пацан! Малолетка этот изуродованный, который с первых миссий храбрился, а себя втайне ненавидел. У многих киборгов возникает такая проблема, они не могут смириться с новой жизнью, особенно после такой сильной травмы.
Все эти умники в команде проглядели проблемы пацана! Или им просто было плевать, это тоже вариант. Одхан собирался проигнорировать метания малолетнего киборга, но потом, неожиданно для самого себя, поддержал его, научил, чему мог. Он знал, что Иарлайт считает его другом и наставником. Первое он снисходительно принимал, второе находил смешным.
А теперь все разом поменялось. Иарлайт будет помнить, это точно. И он сделает выводы, потому что… Потому что у него есть все шансы узнать, как погиб Одхан. Четвертый понял это, когда разглядел под потолком уцелевшую камеру наблюдения. Он знал, как работает такая система: эта игрушка передает картинку не только на пост охраны, наверняка уже поглощенной и переваренной, но и на спутник.
Камера меняла все. Если бы не она, Одхан просто дождался бы избавительной смерти, размышляя о том, что хоть какое-то наследие после себя оставил. Однако эта проклятая камера могла свести все его усилия на нет. Он слишком хорошо знал пацана! Если Иарлайт действительно увидит, какая чудовищная участь постигла его наставника, кого он обвинит? Правильно, Легион, на другое же мозгов не хватит! Он наверняка попытается мстить, добиться хоть какой-то справедливости, и сломает себе не только карьеру, но и жизнь.
Одхан не мог позволить, чтобы все его достижения были перечеркнуты за пару минут. Нет уж, пусть это будет последний урок!
Знать бы еще, как его преподать… Когда жертва перестала дергаться, существо тоже замедлилось, пока оно поглотило лишь ноги легионера. Но Одхан не сомневался: если он снова попытается сражаться, оно рванется вперед и сначала обездвижит, а потом уже продолжит слияние.
Если он хотел что-то изменить, – не сохранить жизнь, а повлиять на свою смерть, – ему нужно найти оружие! Которого нет… Но просто признать это Одхан не мог, он начал осторожно – чтобы не потревожить существо – шарить по карманам, надеясь отыскать хоть что-то…
В кармане плаща пальцы нащупали нечто маленькое, холодное и круглое. Слишком маленькое для термогранаты. Слишком тяжелое для какой-нибудь мелочи, захваченной с корабля. Одхан понимал, что все равно не вспомнит, только не в таких обстоятельствах, он просто достал странный предмет…
Несмотря на всю серьезность ситуации, он чуть не расхохотался. И снова Иарлайт. Судьба, получается.
Он совсем забыл про изобретение, переданное ему киборгом. Та еще игрушка – созданная специально для убийства легионеров, додумался же, малолетка! Одхан был уверен, что применить гранату ему не доведется, он ведь был номером 4 и привык полагаться на свои силы. Кто же знал, что все повернется именно так…
Он вспомнил нехитрые инструкции мгновенно. Граната отозвалась на нажатие, выпуская из корпуса иглу. Теперь нужно было получить генетический образец существа, чтобы сработала антиматерия. Но прежде, чем сделать это, Одхан повернулся к камере и крикнул:
– Эй, пацан! Смотри внимательно, повторять не буду, а никто другой тебя такому не научит!
Он понятия не имел, увидит ли Иарлайт когда-либо эту запись, пройдет ли сигнал. Но сейчас Одхан оказался не в том положении, чтобы сдерживаться. Истекали последние минуты его жизни, он хотел сохранять уверенность, что использует их правильно – до конца.
Граната сработала. Он сомневался в этом, да и не представлял толком, чего ожидать от сляпанного на коленке оружия. Одхан предполагал, что это будет взрыв, однако из крошечного устройства мягко вылилось поразительное количество черной материи. Легионер знал, что это не жидкость на самом деле, просто крошечные роботы, однако сейчас ему казалось, что его ноги скрыла под собой темная кровь.
Было больно. Иарлайт не обманул: наноботы действительно уничтожали материю с заданным генетическим кодом. Беда в том, что эта материя успела слиться с ним… Теперь роботы уничтожали и его ткани, разрывали на части, испепеляли… Но только зараженные. Если он вытерпит это, будет чист!
Все равно не спасется, конечно, однако получит шанс остаться собой до конца. Не слиться с биомассой, не стать очередным мертвым лицом в ее коллекции! Одхан уже понял, как такое провернуть. Он видел в зале электрощит, за ним такие провода скрыты, что даже легионера изжарить могут… Он хотел этого. Испепелить свое тело, уйти на своих условиях!
Это стало бы достойным последним уроком.
Он дождался, когда к нему вернулась свобода. Уловить этот момент оказалось несложно: боль не утихла, просто уменьшилась, а главное, исчезло чувство отделяющихся тканей. Зато появилась странная, неприятная легкость внизу… Ему не хотелось узнавать ее причину, и вместе с тем он должен был узнать.
Он приподнялся на локтях, посмотрел вниз. Сжал зубы, чтобы не закричать, чтобы остаться спокойным и насмешливым хотя бы внешне. Не важно, что он чувствует на самом деле. Камера смотрит. Пацан смотрит.
Ног у него больше не было. Левую тварь уничтожила до колена, с правой все обстояло куда хуже – исчезла полностью, прихватив с собой часть тазобедренного сустава, да и на животе наноботы выжгли внушительную, с кулак размером, дыру. Не живут с таким… Но и умирают не сразу.
Одхан использовал контролируемое исцеление, чтобы остановить кровь и затянуть
