— Если так, кто наш создатель?
Уолтер лишь пожал плечами. Но Мире показалось, что он темнит. И, главное, всю жизнь темнил отец. Почему?
Что я такое?
Здание оживает. У стойки регистрации копится народ. В зале ожидания люди поглядывают на информационное табло с расписанием перемещений. Из голографика, встроенного в стену, ведущая-блондинка вещает новости:
«Сегодня утром на атлантической башне климат-конструктора прогремел взрыв. Ответственность за теракт взяла на себя секта — «Дети Травы». Как сообщает источник, поджог был произведен при помощи ста тысяч галлонов ракетного топлива, украденных со склада в Нью-Хьюстоне. Подробности уточняются…»
Холл разом замолкает. Все, кто пожарился утром на улице, понимают, какие это сулит неприятности. Бессмысленные слова, произнесенные таинственным голосом в Багателе, приобретают зловещую окраску. В душе Миры ворочается смутный темный ком.
— Даль! Ну, наконец-то! — Подбегает Уолтер Флоренс. — Не прошло и года!
Сегодня на нем миртовый костюм из тонкой шерсти и дорогие коричневые ботинки.
— Ты — телепортатор, — веско говорит Флоренс. — Достаточно щелчка, хлопка…или какой там у тебя алгоритм?…чтобы мгновенно оказаться где угодно. Почему ты ездишь на общественном транспорте и опаздываешь?
— Есть причины. — Мира нажимает кнопку вызова лифта.
— Старуха ждет, — оповещает Флоренс и цокает, в своей манере открывая переход.
«О космической погоде. Сегодня отмечена аномальная солнечная активность, спровоцировавшая мощную геомагнитную бурю. Возможны сбои в работе электронных приборов…»
Мира идет по длинному затененному коридору до кабинета директора — старухи Элен Ковальски. Аккуратно стучит.
— Войдите! — раздается фальцет.
Внутри кабинет напоминает антикварную лавку: травянистого цвета стены, несколько шкафов-горок из темного дерева, коричневые занавески, всегда прикрытые до половины, оставляют зазор для лучей, играющих на хрустальных вазочках. Каждый раз, заходя в кабинет, Мира переносится в другую эпоху.
За массивным дубовым столом сидит Элен, двухметровая особа, способная занять телом все физическое пространство, а крикливостью — ментальное.
— Еще раз опоздаешь, и будешь искать работу! — Элен хлопает по столу пигментной ладонью и сверлит Миру взглядом.
Никогда она меня не уволит. В мире каждый прыгун на вес золота.
— Извините, — Мира пытается сделать пристыженное лицо.
— Чтобы в последний раз! Вылетишь отсюда! — Элен указывает на полукруглое коричневое кресло напротив стола. — Садись!
Мира одергивает футболку, помявшуюся на талии, садится. И только тогда замечает, что у окна, скрестив руки за спиной, стоит коренастый субъект в мешковатом кремовом костюме. Он подходит и усаживается во второе кресло.
— Знакомься, — сияет Элен, — Диего Руис Альмокера, летописец освоения Солнечной системы из отдела СМИ Светоча. Мой добрый друг.
Так она перед ним рисуется? Изображает властную хозяйку. Мире смешно.
— Очень приятно, — Диего протягивает руку.
Он смуглый, с взъерошенными темными волосами, довольно моложавый. Из кармашка рубашки торчат шариковая ручка и стикеры — вещи прошлого века. Наверно, они с Элен члены какого-нибудь клуба любителей старины. Чем стремительнее становится прогресс, тем больше людей хотят создать вокруг себя старинный антураж. Но зачем? Откуда берется навязчивая ностальгия по временам, которых никто из ныне живущих не застал?
Немного помедлив, Мира отвечает на рукопожатие и натянуто улыбается.
— К делу, — приступает Элен. — Мистер Альмокера обратился в «Две Стороны», чтобы заказать на несколько дней телепортатора.
«Нанять извозчика», — автоматически переводит Мира.
— Для работы над важным проектом, — Элен кивает Диего.
«Из личной прихоти».
— Мадам Ковальски рекомендовала вас, как хорошего прыгуна на короткие дистанции, — радуется Диего.
— Ого, я о себе такого не знала!
Элен с удвоенной силой долбит по столу.
— А-а. как же Флоренс? Он на любых дистанциях — профи.
— Уолтер занят, — ставит точку Элен и гневно таращится на Миру.
— Понятно.
«Отмазался куратор».
За спиной Ковальски кукушка дает бой. Диего сверяется со своими часами. Постукивает по дисплею.
— Странно, — говорит он, — настройки сбились. Ваших рук дело?
Опять…
— Нет, это из-за солнечных вспышек.
— Вероятно.
— Что у вас за проект? — спрашивает Мира из вежливости. В сущности, ей все равно, чем занимаются клиенты.
Диего оживляется.
— Я собираю информацию о достижениях Нового Возрождения, связанных с освоением Солнечной системы. Это мой профиль. Мне необходимо посетить Луну и Марс. Хочу взять интервью у Константина Соловейчика, а, может, и у Теодора Даля…
«Я бы тоже хотела взять у него интервью», — думает Мира.
— Говорят, Даль не очень охотно встречается с журналистами. Но это ничего, нам бы только ногу в дверь просунуть. Вы в курсе, что на днях удалось совершить гиперпрыжок без помощи телепортатора?
— Нет.
Диего лезет в карман брюк и вытаскивает голографик, вводит запрос, ставит коробочку на край стола. Вспыхивает объемное изображение Луны и белокурая бессменная ведущая на фоне.
«Новости Атлантики. На станции Луна-1 сделано феноменальное открытие. Доказана возможность гиперпрыжков через пятое измерение. Космологи Теодор Даль и Константин Соловейчик провели сложнейший эксперимент, результатом которого стало практически мгновенное перемещение манекена в пространстве. Напомним, исследования начались четыре года назад в частном институте компании Gravity на острове Светоч. Первые результаты были получены спустя…»
— Занятно.
— Вы однофамильцы? — интересуется Элен.
— Он мой отец.
— Правда? Как вам повезло! — мечтательно вскрикивает Диего. — Выдающийся человек! Вы же меня с ним познакомите? Думаю, вам будет даже приятно оказать мне услугу, — заявляет Диего.
С чего бы мне радоваться твоим поползновениям? Меня тошнит после каждого прыжка. А отец…отец…
— Погостим на Луне и отправимся на Марс! Там, на базе-ноль работают мои товарищи, Юлиан Гидеон Хансен, специалист по почвенной микробиоте, и Питер Йович, инженер систем жизнеобеспечения, мы познакомились в прошлом году в центре подготовки космонавтов в Нью-Хьюстоне. Знаете, я ведь сам чуть было не стал колонистом, только немного струхнул — ответственность большая. Но судьба все равно связала меня с космосом. Как раз на днях я получил спецзадание — подготовить полный отчет о прогрессе в терроформировании Марса по запросу правительства. Я ведь не простой летописец, я — исследователь. Звонит мне Гоцци…
Некоторые люди просто не умеют изъясняться кратко. Мира жалеет, что спросила о проекте. Еще чуть-чуть, и он начнет освещать свою биографию, начиная с утробы.
— Хорошо, мистер Альмокера, я поняла. Когда перемещаемся?
— Сейчас.
4
Изоляция сводит с ума. Дни утекают в прошлое в темноте и тишине. Жутко хочется пить, есть, и вновь увидеть цвета и образы. Изредка тяжелая железная дверь открывается и откуда-то из мрака, расплескиваясь и скребя по полу, подъезжает миска с водой или скудной похлебкой. Собрав остатки сил, Рион рвется в темный проем и получает сильный удар током в солнечное сплетение. В себя приходит на том же холодном полу камеры.
Первое время он разговаривает с собой, кричит, царапает стены потухшим эллипсоидом, пытаясь извлечь любой звук. Ходит кругами. Упражняется. Сбивает костяшки о стену.
Мир замыкается.
Устав говорить, Рион молча тонет во тьме.
Все чаще посещает мысль, что реальность не снаружи, а внутри, кроется в черепной коробке набором проекций. Давящая точечная боль между бровей превращается в третий глаз, смотрящий на разрастающуюся в сознании бездну. Бездна поглощает мысли и эмоции, превращая их в беспросветный черный туман.
Бессмысленно держать меня здесь до самой смерти, утешается он, им что-то нужно.
