дороги уже не было, потому как следом пришла тьма.
Проникнуть в разум живого существа, умеющего мыслить, – это не то же самое, что прочитать открытую книгу от лица автора. Порой чужое сознание – это клубок, сотканный из причудливых, на первый взгляд, бессвязных нитей, соединенных совершенно неожиданными переходами. Китарэ никогда не использовал свой дар, чтобы уходить глубоко в слои сознания. Он либо вычленял поверхностные нити мыслей, стремлений, желаний, чувств, либо изменял их же. Он всегда знал, чувствовал, что, касаясь чужого сознания, он ходит по краю глубокого колодца. Один шаг – и он легко проникнет глубже, чем кто-либо в состоянии себе это представить, вот только как среагирует на подобное падение его второе «я»? Этот вопрос оставался без ответа. Но он никогда не боялся чужих душ, точно зная, как и с кем необходимо обходиться, чтобы получить желаемое и не навредить.
Соскальзывая внутрь сознания Ив, он, будто уносимый легким ветерком лепесток, кружился в свободном падении, погружаясь на самое дно, в ту часть ее сознания, о существовании которой Ив и сама могла не подозревать. Мимо проносились образы ее воспоминаний, но сейчас он не желал концентрироваться на них, потому просто проходил сквозь, уходя все глубже и глубже. Отбрасывая в сторону яркие вихри эмоций, чувств, переживаний. Не сейчас. И даже если ему интересно, он не должен. Не имеет права на чувства, которые ему не принадлежат. С каких пор он стал таким принципиальным? А самое главное, с каких пор ему вдруг стало интересно, о чем она думает? Переживает?
Тут было так темно. Он и не подозревал, что темнота может быть осязаемой. Странное место: холодное, темное, стылое. И впрямь похоже на дно глубокого колодца. Он стоял в полнейшей, непроницаемой тишине. В реальности такой тишины не бывает. Он о подобном не слышал и не испытывал такого прежде. Она окутывала его, точно глухое, непроницаемое покрывало, словно отгораживая и закрывая от всего мира. Так было ровно до тех самых пор, пока откуда-то сверху до него не донеслись странные приглушенные всхлипы или стоны. Он и сам не понял, что это. Вот только стоило поднять голову, чтобы попытаться понять, откуда исходит звук, как он увидел перед собственным лицом прядь белоснежных волос, будто парящую в невесомости. И только в этот момент осознал, что сейчас он на дне то ли озера, то ли какого-то иного водоема. Одежда, такая же светлая, как и его волосы, парила вокруг его тела, начиная отливать серебром в свете луны, чьи скупые лучи все же проникали сквозь толщу воды. Он решительно оттолкнулся, начиная загребать воду руками, помогая себе подняться к поверхности. Казалось, он плыл и плыл, но в то же самое время оставался на одном месте, пока его ладони вдруг не ощутили ночную прохладу, а следом не вынырнул и он сам.
Вокруг царила студеная ночь. Небосвод был усыпан бесчисленными звездами, которые почему-то то и дело передвигались, будто живые, переползая с одного конца неба на другой. Это выглядело жутко, странно, неестественно. Китарэ завертел головой, пытаясь понять, где он сейчас. Но скупое сияние живых звезд подсвечивало лишь водную гладь озера и небольшую кромку суши, которая его окружала. И вновь до его слуха донесся тихий всхлип. Такой жалкий, тонкий, что невозможно было понять, какому существу он принадлежит. Но, по крайней мере, теперь он определился с направлением и тихо поплыл в нужную сторону. Он не сразу сумел разглядеть ее в царившей вокруг мгле. Такая крошечная фигурка не могла принадлежать взрослой Ив. У самой кромки воды сидела маленькая девочка. Она обнимала себя за плечи, уткнувшись лицом в колени, и тихо всхлипывала. На вид этому ребенку было не больше пяти оборотов. Приближаясь к ней, он не знал, как начнет разговор. Даже несмотря на то, что это подсознание взрослой девушки, это глубинное «я» принадлежало совсем еще ребенку. Он развел руки в стороны, помогая себе придвинуться к ней, и впервые от его действий раздался звук. Всплеск воды услышала и девочка на берегу. Она испуганно встрепенулась и подняла лицо, глядя прямо туда, где сейчас был Китарэ. Ее огромные черные глаза, полные слез, точно стрела, выпущенная рукой искусного лучника, заставили его сердце болезненно сжаться. Она смотрела на него, а потом резко встала, подобрала складки своего голубого платья и уже готова была кинуться бежать.
– Постой, Ив, – позвал он ее.
Девочка настороженно замерла, будто не ожидая, что кто-то может знать ее имя.
– Я не причиню тебе вреда, – тихо сказал он, мысленно возвращая себе осознание того, что место, где он находится, – это его стихия, а значит, он может управлять происходящим.
В тот же миг он оказался рядом с ней в сухой и чистой одежде, которая почему-то все еще была белого цвета с едва заметными серебристыми узорами. Он осторожно опустился напротив нее так, чтобы их взгляды оказались на одном уровне, и со всей возможной нежностью осторожно вытер слезы с ее щек.
– Почему ты одна? – тихо спросил он.
Некоторое время она молча рассматривала его, словно пытаясь увидеть что-то столь нужное ей сейчас.
– Я всегда одна, – ответила маленькая Ив, взглянув ему прямо в глаза. – Почему ты здесь? Сюда нельзя никому приходить.
– Почему ты всегда одна?
– Просто, – замялась она, – это место для меня. Только я должна быть здесь.
– Должна? – Китарэ зацепился за это слово, понимая, что подсознание может искажать действительность, заменяя ее восприятием, но врать ни эвей, ни человек в таком состоянии не может. – Разве должна такая маленькая девочка жить в темноте?
Она вновь молча смотрела на него. Ее огромные черные глаза казались темнее даже той необъятной ночи, что царила вокруг. Столько всего плескалось на самом их дне, что невозможно просто разглядеть, понять и воспринять. В эту тьму можно лишь упасть и ощутить.
Только сейчас он понял, что, пока говорил с ней, она немного отступила назад. Теперь он видел лишь ее лицо и ничего больше. Крошечное тело Ив словно растворилось во тьме. Казалось, еще один шажок, и она полностью скроется от него. Он двигался очень медленно, как если бы дело касалось маленькой бабочки, которую могло спугнуть любое его неосторожное движение. Китарэ аккуратно положил свою ладонь на крошечную ручку Ив и слегка сжал, подтягивая ее к себе. Девочка неохотно, но придвинулась к нему.
– Если не хочешь рассказывать, то не надо, – заверил он ее. – Но, может быть,
