— Как же, «отпустить»! Никто не может освободить меня от власти Анука, пока тот жив. Сахемоти просто убрал меня подальше — чтобы маленький мерзавец не прикончил меня раньше времени. Не недооценивай и Анука, он опасный и злобный демон, хоть пребывание в человеческом теле испортило и ослабило его. Ты не слабее Сахемоти — так не позволяй использовать себя втемную, как бы ему хотелось!
— А что я могу сделать? Он мне ничего не рассказывает.
— Он никому ничего не рассказывает. Это его любимая манера: найти человека — или бога, — предложить ему некую работу и поставить в такие условия, что отказаться тот не может. И оставаться в стороне, загребая жар чужими руками… Могу дать совет, как знаток нечисти. Если действительно хочешь понять, что здесь происходит, прекращай курить пьяную травку. Ты не человек, ты увидишь и поймешь больше, чем я.
— Что ж, спасибо за совет. Прощай, мокквисин. Сахемоти сказал, что ты злодей, но я все равно рад, что вытащил тебя с рифа. Удачи тебе в пути!
— Пожелание удачи от бога удачи дорогого стоит, — усмехнулся Кагеру и вскоре исчез в темноте.
Херуки постоял в задумчивости, достал трубку и переломил ее пополам.
Глава 29. Предложение, от которого не отказываются
Рей сидел в таверне на набережной в центре Юлима. Был жаркий день середины лета, и почти все столы были вытащены из темного душного помещения на открытый воздух, под расписной полотняный навес. Время близилось к полудню. Кричали чайки, лазурное озеро пестрило сотнями полосатых треугольных парусов рыбачьих лодок. Пахло цветами, гниющими водорослями, нагретой солнцем пылью. Вдалеке поднимался терпкий дым коптилен. Вывешенные на просушку сети полоскались и хлопали на ветру, как знамена наступающей армии.
Рей маленькими глотками пил зеленый чай, закусывал пирогом с рыбой. Пирог был черствый — вчерашний, уцененный. Рей с удовольствием пообедал бы жареной в масле форелью, один запах которой сводил с ума, но у него кончались деньги, а новых доходов не предвиделось. Посетители и прохожие косились на странного мужчину со строгим монашеским лицом и бритой головой, но в светском кафтане, который с непривычки сидел на нем как на пугале.
«Что за беспокойный город этот Юлим, — думал Рей, журясь от слепящего блеска озерной воды. — И днем и ночью — вечный праздник. Песни, пляски, шествия… Как же мне всё это надоело!»
Вокруг всё цвело и благоухало, но Рея не радовали ни зелень, ни цветы, ни жара. Ему не хватало прозрачного холодного воздуха Иголки, ее извечной, нерушимой тишины. Всего лишь месяц прожил он в Юлиме, но уже смертельно устал — как от бессмысленной мирской суеты, так и от неопределенности своего будущего. «Десять лет я трудился, чтобы подняться выше всего этого, — думал он, рассеянно глядя на пестую шумную толпу, что текла по набережной мимо его столика. — И что теперь? Снова стать таким, как они? Нет, надо идти дальше, пусть и одному. Всё выше и выше… Прочь от суеты и страданий Среднего мира… Но как? Куда? С кем?»
Рей покинул монастырь вскоре после неудачной охоты на демона-волка и исчезновения Кима. Он был не единственным. Многие монахи без лишнего шума перебрались из разоренной и опозоренной Каменной Иголки в другие монастыри. Но один только Рей ушел со скандалом и в никуда.
Он чувствовал себя обманутым. Путь Неба и Земли разочаровал его. Мудрые говорят: «судите о дереве по его плодам». Рей увидел эти плоды в дни позора Иголки и понял, что десять лет назад сделал неправильный выбор. Он искал власти, свободы и силы — а нашел растерянность и слабость. Жалкая, беспомощная трусость монахов перед лицом адской угрозы. Гибель достойных и малодушие остальных.
И самое главное — эти жалкие трусы не выбрали его новым настоятелем!
Вдобавок монастырь лишился небесной защиты — кто-то украл меч Бессмертного Воителя. Хоть Рей и не слишком верил в эти легенды, но сам факт исчезновения меча из алтаря главного храма возмутил его до глубины души. Монахи болтали насчет меча какую-то ерунду. «Наверно, меч уже давно в Нижнем мире, — предполагали они. — За ним-то и приходил тот демон-волк. Не иначе как его послал сам царь преисподней! Куда нам против него!»
Рей подозревал в пропаже меча отнюдь не владыку ада. Он по-прежнему думал, что волк был подослан горной ведьмой, а целью его был Ким. Этому нашлись косвенные доказательства. Охотникам наконец удалось отыскать омут, где скрывалась ведьма, и ее пещерное логово. В пещере обнаружилась расколотая на части каменная жаба и обглоданные кости тигра. Самой старухи, разумеется, и след простыл, но вокруг омута виднелось множество отпечатков волчьих лап.
А, вернувшись, охотники обнаружили, что в их отсутствие волк ворвался в монастырь и убил настоятеля. Слава богам, больше никто не пострадал. Только к вечеру обнаружилось, что пропал юный послушник Ким. Как со всем этим увязывался раскуроченный подвесной мост, было не вполне ясно. Большинство монахов сошлись во мнении, что Ким погиб; Рей же был почти уверен, что Ким снова в плену у неуловимой горной ведьмы и ее упырихи-дочки. Он приказал братии немедленно вернуться и на этот раз сровнять логово ведьмы с землей… но наткнулся на твердый и единогласный отказ. «Мы в немилости у богов из-за пропавшего меча, — сказал ему самый старый из скитников, интриган, явно метящий в новые настоятели. — Демон, наш враг, слишком силен. Что можем мы, простые монахи, если даже бессмертный не смог с ним сладить?»
Так Рей узнал великую тайну Каменной Иголки: старец Чумон был одним из немногих в Среднем мире истинных бессмертных. Эта новость оказалась последней каплей. Рей давно уже не верил в земное бессмертие, считая, что это аллегория или обычная выдумка. А оказалось, что десять лет он прожил бок о бок с настоящим бессмертным — и даже не смог его распознать!
«Если истинный бессмертный позволил убить себя какому-то жалкому демону, на что оно вообще сдалось, это бессмертие?!» — в сердцах заявил он и вскоре после этого покинул монастырь. Навсегда.
С тех пор прошло больше месяца. Рей сидел в Юлиме и проедал выданные ему монастырским казначеем небольшие деньги. Настроение у него было озлобленное и подавленное. Что делать дальше, чем заняться в жизни, он понятия не имел.
«Вернуться домой? Зачем? Интересно, долго ли отец меня ждал, прежде чем понял, что я не вернусь? Мать наверняка умерла… Одна сестрица Солле обрадовалась бы… но она, наверно, давно уже превратилась в толстощекую с выводком детишек и сварливым старым мужем, который не пустит меня на порог… Нет, я не вернусь. И что дальше? Устроиться в какую-нибудь управу? У меня нет ни связей, ни денег на взятки. Или обивать пороги здешних богатых купцов — не нужен ли кому ученый секретарь? Нет, писать письма на базаре для неграмотных простолюдинов за медную монету — это всё, что мне осталось. А то выкинуть из головы книжную премудрость и просто наняться на рыбачий баркас…»
