- Сколько родов сможет присоединиться к нам? – спросил я.
- На таких условиях очень много, - ответил он.
Поскольку считать патша Ерми не умел, я предложил в половодье прибыть всем желающим к острову Хортица. Я заплачу тем, кто прискачет первыми. Если монет на всех не хватит, остальные вернутся в свои кочевья.
- Не вернутся, - уверенно произнес патша Ерми. – И без этой платы они привезут из похода богатую добычу. Да и мы по-любому собираемся там каждую весну: заключаем союзы, обмениваемся невестами, торгуем с чужеземными купцами…
Обычно мы проходили вниз по Днепру в самом начале половодья и не заставали торжище, но на этот раз задержались там, отправив дальше, в Константинополь, только галеры с товарами на продажу. На оба берега Днепра прибывали представители большинства родов, проживающих неподалеку по меркам кочевников, то есть километрах в двухстах-трехстах. На это время наступал мир. Все разборки переносились в другое место и на другое время. Самое забавное, что цены на левом и правом берегу были на некоторые товары разными. Я еще подумал, что можно было бы наварить на перепродаже, но никто этим не занимался. Или я знал не всё.
Ярмарка продолжалась три недели. Кроме константинопольских купцов, здесь были хазарские, скандинавские, болгарские и даже восточно-франкские. Свое дело они знали. Сперва на продажу было выставлено вино. Мол, чтобы появилась возможность достать остальные товары, хотя при перевозке его кладут вниз, как самый тяжелый груз. За три недели вина было продано больше, чем остальных товаров. Подвыпив, кочевники начинали скидывать за бесценок накопленное за год. После чего гужбанили, наливая всем подряд, включая купцов, продавших им это вино. Пропившись и протрезвев, улаживали остальные дела. В первую очередь решали территориальные вопросы. Как рассказал патша Ерми, каждый год нескольким родам становилось тесно на их пастбищах. Обычно вопрос решался полюбовно и закреплялся обменом невест. Если нет, то разъезжались по становищам и начинали готовиться к войне. Иногда слухов о подготовке хватало, чтобы сбить воинственный пыл соседей, иногда нет. Тогда вопрос решали в бою.
В этом году разборок из-за пастбищ не было, потому что большая часть воинов отправлялась в поход. У меня была надежда, что прибудет меньше трех тысяч, и тогда часть ромейских денег закрысю, но на обоих берегах Днепра набралось на несколько сотен больше. Монеты первым делом я раздал родственникам патши Ерми, затем другим кутригурам и тем, на кого он указал, а остальные – чей род первым попадался на моем пути. Показав пустой последний кожаный мешок неудачникам, сказал, что если хотят, могут присоединиться к нам за долю от добычи. Согласились все, как и говорил патша Ерми.
Во время визита в Самватас он высказал еще одну умную мысль – предложил мне возглавить армию кочевников.
- Соберутся представители многих родов. Среди нас сейчас нет ни одного прославленного воина, которому без оговорок согласились бы подчиняться другие племена. Выбирать будем долго и… - патши Ерми ухмыльнулся, - … сложно. В походе постоянно будут споры, а после – требования и дальше подчиняться этому командиру, что перерастет в ряд стычек, - рассказал он. - А ты не принадлежишь ни к одному роду, обязательств перед тобой не будет никаких, но при этом воюешь на коне лучше многих кочевников, и все знают, что каждый год ты возвращаешься с богатой добычей. И еще именно ты раздашь деньги, пусть и полученные от ромеев. Человек, который дал золото вперед, заслуживает доверия.
Я обговорил этот вопрос с Хелги Стрелой. Тот согласился с радостью. Как догадываюсь, его тяготила, скажем так, моя популярность среди русов. Поэтому на Хортицу вместе со мной приплыли иноходец, два боевых коня и двенадцатилетний слуга по кличке Филин, потому что имел большие круглые глаза, словно постоянно ошарашен. Он любил лошадей и, что главнее, они отвечали ему взаимностью, поэтому и отправился со мной в поход, чтобы присматривать за животными. Я не кочевник, не привык пересаживаться с одной посредственной лошади на другую. На переходе мне должно быть удобно скакать на иноходце, а в бою подо мной должен быть крупный жеребец, способный легко нести конские доспехи и меня в полном снаряжении, и обученный для боя, в том числе для таранной атаки.
95
Главная проблема походов армии кочевников – переправа через реки. Плавать дети степей не умеют. У них вообще отношения с водой сложные, даже мыться стараются реже. Монголы вовсе не мылись. Наверное, чтобы это не случилось даже ненароком, отправлялись в поход зимой, когда реки покрыты льдом. Сейчас уже было тепло, поэтому я договорился с Хелги Стрелой, что наша флотилия будет сопровождать кочевников и перевозить их через широкие реки, которых на нашем пути было четыре: Днепр (для тех, кто был на левом берегу), Южный Буг, которому восточные ромеи дали скромное название Бог, Днестр и Дунай. Все четыре были преодолены быстро и без потерь. Наши суда перевозили людей и грузы, а лошади переправлялись вплавь.
На западный берег Дуная мы перебрались неподалеку от городка Дуросторум, построенного римлянами для защиты северо-восточной границы. Теперь это был болгарский город Дестр. Как рассказал мне когда-то Аттила, в этом городе родился его заклятый друган Флавий Аэций. Пятиугольная крепость на холме, построенная римлянами, издали казалась мощной. Вблизи было видно, что ее давно не ремонтировали. В пригородах много домов было разрушено, дворы заросли кустарником и деревьями. При ромеях, как древних, так и нынешних, это был таможенный город, через который шла торговля со Скифией, поэтому людей проживало в нем много. С приходом болгар торговля пошла на убыль и таможенные пошлины тоже, поэтому народ потянулся вглубь страны, где спокойнее, чем в приграничье.
Нам нужен был удачный зачин. Народ нынче легковерный, любое событие рассматривает, как знамение. Ограбим Дестр – и дальше нас будет сопровождать удача. Хелги Стрела знал это не хуже меня, поэтому и принял решение захватить город. Я был против. Пока будем здесь торчать, известие о приходе большой армии разлетится по всей Болгарии. Богатые аборигены спрячутся в надежных крепостях с большим гарнизоном, бедняки нароют землянок в непроходимых лесах и перенесут туда свое скромное барахлишко.
- Давай попробуем взять с них выкуп, – предложил я промежуточный вариант.
- Попробуй, - разрешил великий конунг, уверенный, что ничего у меня не получится, - а мы пока лестницы сколотим.
Купцы на Хортице рассказали, что в прошлом году из-за засухи в Болгарии был неурожай зерновых, зато винограда собрали много и сладкого, благодаря чему получили превосходное вино. Я пробовал его. Да, достойный напиток. Впрочем, что скандинавы, что славяне, что кочевники, за редчайшим исключением, оценить вино по достоинству не способны, разве что отличить от превратившегося в уксус. Им главное, чтобы вставляло хорошо. Вот я и подумал, что массовая пьянка запросто послужит зачином, заменит штурм города. Несколько отрядов уже ускакали в разные стороны в поисках добычи, в первую очередь вина. Сомневаюсь, что найдут много. Весть о том, что Степь идет походом на запад, обгоняла нас, как бы быстро ни следовали. Не ясно было лишь, пойдем по левому берегу Дуная или переправимся всеми силами на правый? Приграничному Дестру могло прилететь в обоих случаях, потому что и в первом небольшие отряды обязательно переправятся через Дунай, ограбят окрестности. Городская округа на всякий случай подготовилась, спрятав за крепостными стенами все ценное и сделав запасы провианта.
К главным воротам, защищенным двумя выступающими вперед прямоугольными башнями, что сейчас встречается редко за пределами «римской ойкумены», я подъехал на коне и без оружия, даже щит не взял. Захотят убить – никакая броня не спасет. Луки у оседлых болгар все еще хорошие, хотя, как утверждают злые языки, сами делать уже не умеют, покупают у кочующих соплеменников.
На обеих башнях стояли вооруженные люди, внимательно следили за нашими действиями. Судя по доспехам, это старший и средний командный состав. На правой башне народа было больше, поэтому подъехал к ней настолько близко, насколько позволял ров шириной метров шесть, заполненный водой. От поднятого моста, защищавшего ворота, воняло гнилым деревом, хотя бревна с виду были не порченые. На голове одного из командиров, обладателя черной густой бороды, поверх кольчужного капюшона был высокий полусферический шлем с позолоченными ободом и навершием-втулкой с плюмажем из пяти фазаньих перьев. В Западной Европе такие шлемы и такое ношение их войдут в моду века через три.
