Множество сектантских печатей, туманным шлейфом поднимающихся над головами, не очень много сил, почти нет опасности. Но это точно не Закалки, Воины или Мастера. По силе того, кто пришёл на испытание и враги.
— Сопляк! — скрестив руки на груди, рявкнул средний из них. — У тебя два пути. Первый — мы проверяем, хватит ли тебе духу убить себя. Мне почему-то кажется, что нет. И тогда мы волокём тебя к себе секту и переплавим твою силу в пилюлю, которая позволит мне подняться сразу на две звезды. Второй путь — ты становишься на колени и начинаешь умолять нас о снисхождении. Тогда я подумаю над тем, чтобы сделать тебя слугой, а не…
Я скривился. Если дух наблюдает сейчас за всем этим, а он наблюдает, то пусть ему будет стыдно. Меня что в прошлое испытание воротило от всей той чуши, что мололи марионетки духа, что в этот раз воротит. Убого.
Умрите.
Да, я помнил, что врагов лучше ранить, оглушать, но не убивать, чтобы упростить схватку и уменьшить число врагов, но смысл? Сколько сумею убить, столько и сумею. В этом испытании важно совсем не число поверженных, а то, как далеко ты готов зайти в сражении.
— Он поднял руку на секту Амока! Смерть ублюдку!
Слева обдало жаром опасности. В этот раз восприятие запоздало всего на миг, сообщив, что в двадцати шагах от меня из пустоты соткались ещё трое врагов. Снова крепкие мужчины, на этот раз сжимающие в руках оружие и…
Шаг вправо, уходя от выстрелившего из песка каменного острия. Рывок, спасаясь из рухнувшего с неба огня.
Эти два выигранных у смерти вдоха я потратил с умом. Наконец-то.
Единение теперь сияло на коже в полную силу, покрыв меня сплетением синих линий, придавая силу и скорость. Жажду битвы мне придавать и не нужно было — она сама вспыхнула в жилах, стоило мне ощутить жар опасности.
Слабаки. Всё ещё слабаки.
Беспристрастно оценил я силу врагов, уклоняясь от ударов.
Не Предводители, как я сначала было решил. Медленные, неопасные, не использующие ничего выше земных техник.
Я метался среди летящих в меня техник, уходя от сетей, огненных шаров и каменных лезвий.
Своё место заняли все нужные мне обращения, позволяя мне стать, наконец, полностью готовым к схватке.
Смерть.
Троица рухнула.
— Ублюд…
Смерть.
Третья тройка тоже упала.
Дух, давай, поднимай уровень противников. Можешь и число сразу поднять, после схваток с сотнями големов в жетоне всё это даже как-то смешно.
Смерть.
Смерть.
Смерть.
Смер-ть.
Легла, но с усилием, повисла на плечах явно уловимым грузом, а из шестёрки врагов упал только один.
— Ты будешь подыхать на алтаре три дня. Я лично суну Хмере бутыль пилюль долголетия, чтобы она не дала тебе уйти легко. Жизнь и душа твои будут по…
Всё это время я оценивал врагов, впившись в них взглядом.
Глубина силы? Не поражает. Моя печать не развеялась, как ей положено, а так и висит над их головами, а значит, что?
Значит, ниже меня Возвышением, но сильная воля, способная сопротивляться Указу?
Но это простой Указ, а если так?
С ухмылкой я пропустил дух через стихию, окрашивая печать над врагами вторым цветом.
Пятёрка рухнула, так и не договорив.
Справа.
Смерть.
Сразу в два цвета.
Из шестерых новых врагов, хрипя от натуги, на ногах осталось лишь двое. Парень, младше меня и старик, с уже когда-то видимым мной посохом, на вершине которого болтались отрубленные руки.
Ладно старик, но парень, устоявший перед Смертью в два цвета? Талант? Гений?
Талант и гений прыжком спрятался за спиной старика, который выставил перед собой свой отвратительный посох, а к тяжести на моих плечах добавилось ощущение жжения, словно в несуществующие ладони упёрлись тупые, но отравленные шипы.
Значит, не талант и не гений, а артефакт.
Дух, ты здесь за четыре сотни лет сильно отстал от жизни. Сейчас артефакты защиты от Указов выглядят не так, а носит их чуть ли не каждый первый.
Я с ухмылкой добавил третий цвет в Указ и поднажал. Посох старика затрещал и лопнул, расколовшись на две половины, снова оставляя меня одного среди этих песков.
Я повёл шеей в одну сторону, в другую.
Ну вот сейчас Возвышение противников, наконец, должно стать мне по зубам. Вернее, не по зубам, а вровень.
Из кулака правой руки вылез Коготь Роака, я чуть присел, готовый сорваться с места, едва только…
Позади!
Кто бы сомневался, дарсов дух.
Ругательство я додумывал уже в воздухе, уже рвясь сквозь опаляющий жаром…
Хотел бы я назвать это воздухом, но по сути ломился Поступью я сквозь бурю из бритвенной острых песчинок, которые высекали настоящие искры из Панциря Роака.
Сумел.
Панцирь выдержал это, но раскололся на сотни осколков, когда сверху рухнуло облако сразу из двух стихий — огня и земли.
Я окутался Духовным Доспехом, выплеснул из себя змеев, которые буквально выгрызли для меня сферу, где можно было выживать, я протолкнул в глотку ещё кусок режущего болью воздуха и ломанулся туда, где ощущал врагов. Мне не сравниться с ними в техниках ранга Предводителя, я должен любой ценой добраться на расстояние вытянутой руки.
Шаг, ещё шаг, ещё один.
Добрался!
Когтём вправо в подмышку, пригнуться, убирая голову от удара…
Я отпрянул от того, что миг назад ощущалось мечом, а на деле оказалось жутко вытянутой ало-чёрной рукой, превратившейся на моих глазах в плеть.
Ещё миг я потратил на то, чтобы осознать — врагов снова стало в два раза больше, а вместо сектанта, до которого я, вроде как, дотянулся, мой Коготь вспорол Кровавую Марионетку, которая сейчас просто-напросто нанизывается на Коготь, обволакивает мою руку и вот-вот дотянется до горла растущей из тела пастью и сожрёт меня раньше, чем её саму сожрут мои змеи.
Смерть.
Я использую Указ раньше, чем осознаю его бессмысленность.
Но Марионетка теряет форму, рушится вниз кровавой волной, впитывается в песок, оставляя в боевой медитации круг безопасности и давая мне передышку в два вдоха.
Вторая Марионетка уже равна мне Возвышением, и Указы действительно становятся бесполезны, но я сполна использую отпущенное мне время и снова Рывком, проламывая змеями чужую стихию, добираюсь до сектантов, врубаюсь в правого, а на левого натравливаю змеев.
Дух, твои создания ведут себя глупо, к чему они сбились плечом к плечу? Чтобы мне было легче их убивать?
Полшага влево, так, чтобы огненное копьё нового сектанта задело меня лишь краем, скользнув по Духовной Защите, Покров первого сектанта, наконец, сдаётся под ударами Когтя, через миг я оставляю за своей спиной уже мертвеца, который, правда, ещё этого не понял и пытается зажать дыру, появившуюся вместо средоточия.
Мертвец этот всё ещё опасен, но у него не оказывается духа бойца. Вместо того чтобы ударить меня в спину техникой стихии, как сделал когда-то Тёмный, он предпочёл тупо сдохнуть, воя от боли и ужаса.
Второй валится на песок без моего участия. Неприятно, когда тебя грызут изнутри, согласен, знаю. Две марионетки исчезают сами по себе. Вот как? Удобно. Для меня.
Щерюсь и впервые заговариваю с сектантами:
— А вот я убью вас быстро. И даже кости ваши не буду стаскивать в кучу, так и сгинут в этих песках, словно вас никогда не было.
Троица только появившихся сектантов пятится под моим взглядом, но жар опасности отрезвляет меня. То, что я убиваю врагов, не означает, что их будет становиться меньше.
Вперёд, уходя от удара со спины, ударить среднего из сектантов, скользнуть ему за спину, ставя его и его товарищей между собой и той двойкой, что вот-вот добавит мне дух.
Через три вдоха я, рвя жилы и теряя пластины Панциря, рвусь оттуда прочь, спасая свою жизнь.
Сектанты, ну или марионетки духа, безвольные куклы, подобные тем, с кем я тренируюсь в жетоне, не щадят своих, обрушивая на них сдвоенный удар какой-то духовной техники.
