изничтоженных жителями Космического государства, сотни миллионов душ плакали в черном пространстве и молили помощи, но до них никому не было дела.
Вильгельм, казалось, вынырнул из воспоминаний, но не до конца. Он стоял перед зеркалом, согнувшись над столом и вцепившись в него руками, чтобы не упасть.
Кожа горела, перед глазами комната кружилась, а что-то внутри будто бы просыпалось, разрушая стены, воздвигнутые когда-то очень давно. Настолько давно, что Вильгельм и не помнил, кто или что их воздвигло. Внизу уже слышались шаги служанок, которые хотели поторопить Вильгельма, но боялись зайти в его покои.
– Что со мной? – прошептал Вильгельм и поднял глаза, чтобы посмотреть в зеркало, и отшатнулся, чуть не упав на пол, вновь погружаясь в настоящий дурман, навеянный камнем.
Потому что на мгновение ему показалось, что на него посмотрели не его, а чужие, но знакомые, словно собственные, глаза.
… Он не помнил, как произносил речь. Будто бы выступление перед десятками высокопоставленных лиц стерлось из памяти, стоило зайти за кулисы. Во всяком случае он точно знал, что не сморозил чепухи. Сам не понимал, как смог совладать с волнением, но это было его маленькой победой.
Презентация пролетела в миг, оставив странный привкус плазмы во рту. Кажется, во время выслушивания какого-то вопроса из зала он прокусил себе язык. Вильгельм помнил только лицо Норриса в первом ряду, светившееся от гордости, и Генриха, который с таким восхищением смотрел на него, что губы Эльгендорфа непроизвольно растягивались в улыбку.
Возможно, больше запоминать и не стоило, чтобы потом, спустя годы, не расстраиваться.
За кулисами прохладно, стоял стол с напитками и едой, но к ним никто не притрагивался. Скорее, их поставили специально для ожидающих своей очереди, хотя выступающим запрещено выступать на нетрезвую голову. Некоторые все же нарушали правило.
Чуть позади, в темном углу, переминался с ноги на ногу перепуганный Захарри, чье выступление никак не оценили. Рядом кружился его наставник – высокий и кудрявый синекожий Академиус с огромными круглыми серьгами, вдетыми в маленькие ушки. Но сам Захарри медленно становился белоснежным. Вильгельм решил подождать Генриха, выпить парочку чашек успокаивающего напитка, но, стоило ему подойти к столу с напитками, в комнату влетела злая Джуди. За ней бежала ее наставница, смешно шевелившая антеннами над идеально уложенным каре.
– Это невозможно! Как такое может быть?! Они даже не дослушали меня! Они просто прервали мою речь и отправили нас за кулисы! – верещала Джуди, а россыпь звезд на ее щеках загоралась ярко-алым.
– Джуди, успокойся! Наш проект – лучший, это просто неоспоримый факт! Они просто должны обдумать! – пыталась успокоить ее наставница и подала Джуди ледяной напиток в стакане. Антенны на ее макушке дергались из стороны в сторону.
Вильгельм, который был рад увидеть приятельницу, но сторонился смурного Захарри, решил поддержать разговор с первой. Во всяком случае до тех пор, пока не появится Ульман, который почему-то не появился за кулисами сразу же. Наставники Джуди и Захарри ушли в зал Советов. В комнате повисла тишина.
– Джуди, лучше не пей слишком много холодного. Может, еще выступать придется, – просипел Вильгельм и попытался улыбнуться. Новость Джуди его, хоть и должна была обрадовать, только расстроила. Если выступление завершали раньше времени, обычно никаких баллов за него не давали.
– О, Эльгендорф, привет! Как ты? Прости, я не смотрела твое выступление, просто я готовилась, – протараторила Джуди, родинки под ее глазами залились красным, а антенки опустились. – Думаю, ты неплохо справился. Мы же все достойны, а на нашей дружбе проигрыш или выигрыш никак ведь не отразится, да?
В ее голосе приторное желание не обидеть звучало громче слов.
– Ничего не изменится. Твое выступление, кстати, хорошее, я попытался посмотреть из-за кулис, но на меня презрительно посмотрели охранники и пришлось отойти. – Натянуто улыбнулся Вильгельм. Он тоже решил приврать, чтобы не обидеть Джуди.
Джуди засмеялась так громко, что Захарри взглянул в их сторону и помрачнел. Со стороны зала послышались торопливые шаги, стук каблуков. Кто-то что-то кричал, но звукоизоляция не позволяла услышать, о чем говорят. Но в зале Советов происходило что-то невообразимое, они это и без звука понимали.
– Как думаешь, кто выиграет? – вдруг спросил Захарри. – Кому дадут титул? Голосование, судя по крикам, уже началось.
– Ну, все же надеются на себя в первую очередь? – Пожала плечиками Джуди, а ее антенны на макушке стояли ровно, в напряжении.
– И почему они спокойно голосовать не могут? У них ведь прописаны правила, – пробубнил Вильгельм и отставил свой стакан.
Захарри же подошел к столу и рваным движением плеснул себе в бокал напиток, название и рецепт которого держался в секрете Советом, и залпом выпил.
– Я помню, ты каракули свои сам рисовал? – откашлявшись, спросил Захарри.
– Это чертежи и объемные рисунки, но да, я их сам делал, – проговорил Эльгендорф и хотел было уже перевести тему, чтобы не влезать в словесную перепалку, но все-таки добавил. – Я некоторые давно сделал, еще до первых заявок на Почитательство.
Захарри, безусловно, знавший это, все равно уставился на Вильгельма и, не отводя взгляда, налил еще стаканчик и выпил. Скорее всего, он просто успел надраться и так успокаивался.
–Точно, я и забыл, насколько ты у нас уникальный, – выплюнул Захарри и вновь хлебнул, но уже прямо из половника, не наливая в стакан.
– А я недавно все доделала. Столько нового ввести надо было, Академия ведь постоянно что-то новое открывает, – вставила Джуди.
– А Вильгельм у нас сторонник традиций, да? – хихикнул Захарри, а его кожа, как показалось Вильгельму, приняла желтоватый оттенок. – Скажи, у тебя ведь по плану даже роботов не будет на планете. А кто тогда будет следить за порядком?
– Я подробностей своего проекта разглашать тебе не обязан, – огрызнулся Вильгельм и засунул руки в карманы.
– Да какая же тебе разница, что будет с твоей драгоценной тупой идеей, если ты все равно не победишь! – воскликнул Захарри так злобно, что Вильгельм покраснел от усилий, чтобы не закричать ничего в ответ. Генрих говорил ему, что за ними будут наблюдать во время перерыва. Нужно вести себя по Кодексу, достойно и безэмоционально. Почитатель – это пример для подражания и эталон повиновения.
– Захарри, прошу, перестань, – шепнула Джуди, испуганно поглядывая на смотрителей, притаившихся за зеркальной стеной. Все знали, что они там были, но, следуя Кодексу, хранили молчание об увиденном.
– Ты ведь младше нас на десятки космических лет! Да мы уже учились на последнем курсе, когда ты только поступал! Какая разница, что ты рано
