— Буду. Непременно буду!
За день до назначенного срока Скилл был в Бактре. Этому не помешали ни слезы Келесты, ни упреки Ораза, подозревавших — и не без оснований, — что муж и зять пытается сбежать из семьи. Скилл был тверд в своем намерении. Вообще-то скиф еще и сам не мог сказать, чем все это закончится, но осознание того, что жить, как жил он последний месяц, нельзя, крепло с каждым днем, проведенным в затерянной посреди степи деревушке. Нужно было либо бежать — правда, Скилл изо всех сил уверял себя, что этого ни в коем случае не произойдет, — либо как следует встряхнуться. Именно так и сказал скиф домочадцам — он поедет в город «встряхнуться», — очень вовремя присовокупив к словам монеты, найденные в кошелях разбойников. Сделав честное лицо, Скилл воскликнул:
— Да и как я могу остаться дома! Ведь человек, пригласивший меня, даже дал мне денег на дорогу! Как я могу подвести его! А кроме того, не следует забывать, что наградой победителю будет щедрый приз и что я могу выиграть этот приз!
После таких слов Ораз призадумался. В течение последних дней он наблюдал за тем, как тренируется в стрельбе Скилл, и не мог не отметить, что рука зятя становится все крепче, а глаз все вернее. Теперь, когда Скилл клал все пять стрел точно в центр мишени, он и впрямь мог рассчитывать на победу. Пред взором Ораза возникла целая груда увесистых серебряных кружочков, подобных тому, что он прежде уже получил от Скилла. Как и любой крестьянин, редко взвешивавший на руке серебро, Ораз был непомерно жаден до денег. Конечно же он опасался, что зять может бросить семью и отправиться в новые странствия, но мечта о богатстве взяла верх, и Ораз дал свое согласие на поездку — как будто Скилл в нем нуждался! — присовокупив к нему несколько добрых слов:
— Возвращайся с победой! Я верю в тебя! Если ты привезешь деньги, мы прикупим еще один участок.
«Похоже, этот чудак собирается скупить всю землю в округе», — подумал Скилл, но вслух ничего подобного, естественно, не произнес. Попрощавшись с Оразом, он проделал ту же нехитрую операцию со своей дражайшей супругой, горячо заверив ее, что скоро вернется.
— Непременно! А как же иначе! Ведь я так люблю тебя!
Поверила Келеста этим словам или нет — но Скилл изо всех сил старался быть искренним.
После долгих переговоров почтенное семейство благословило его в дорогу, снабдив скромной толикой съестных припасов; Ораз, непомерно расщедрившись, даже вручил зятю одну из полученных от него монеток, какую тот без зазрения совести принял, попеняв про себя на скупость родственничка. Оседлав Черного Ветра, Скилл двинулся в путь и, как уже говорилось, за день до назначенного срока был в Бактре.
Сей городишко не приглянулся скифу. Он был невелик и неимоверно грязен. Среди прохожих, повстречавшихся Скиллу на узких кривых улочках, оказалось немало откровенных проходимцев, днем промышлявших воровством и обманом, а с наступлением сумерек не брезговавших вытащить из-за пазухи нож. Тут нужно было держать ухо востро, тем более что скиф явно привлекал к себе внимание. Красавец конь плохо сочетался с бедной одеждой всадника. Потолкавшись на майдане, Скилл истратил свою единственную монету, купив на нее хлеба, мяса и кувшинчик вина, весьма противного, как оказалось, на вкус. Он нашел укромное местечко, где подкрепился этой нехитрой снедью, после чего направился к дворцу наместника.
Дворец, в отличие от города, произвел на Скилла приятное впечатление. Он был невелик по сравнению с резиденциями владык Парсы, но отделан со вкусом и подобающим великолепием. Четырехэтажное с колоннами и арками здание окружала кованая решетка, за которой тянулся роскошный сад. За дворцом располагался большой луг, на котором, по всей очевидности, и должно происходить состязание. Объяснив стоявшим у ворот стражам, кто он такой, скиф попросил сообщить о его приезде господину Бомерсу. Хоть Скилл и не был похож на вельможу, просьба его была исполнена тут же, из чего скиф заключил, что слуга наместника пользуется немалым влиянием.
Бомерс заставил себя ждать. Скилл уже успел заскучать, когда на дорожке, ведшей от дворца, появилась массивная неуклюжая фигура. Выйдя за ворота, Бомерс небрежным кивком поприветствовал низко поклонившегося Скилла и столь же небрежным тоном бросил стражам:
— Пропустите его. Это — гость господина. Он примет участие в завтрашнем празднестве.
Стражи послушно посторонились, и Скилл получил возможность войти в ворота. Впрочем, в сам дворец его не впустили. Бомерс разместил своего спасителя в небольшом домишке, в котором жили слуги, ухаживавшие за садом, и, едва попрощавшись, ушел, предоставив гостя самому себе. Это выглядело не очень прилично со стороны толстяка, обязанного Скиллу своей шкурой, но тут уж ничего не поделаешь. Немного потолкавшись у дворца, скиф заскучал. Он был не прочь посетить дворец, где наверняка имелось немало всякого добра, которому Скилл в бытность свою разбойником находил очень даже недурное применение. Но во дворец его никто не приглашал, а явившись незвано, можно было заработать крупные неприятности, каковых Скилл совсем не желал. Потому он доверил Черного Ветра конюшим наместника, которые пришли в совершенный восторг от скакуна, а сам отправился побродить по городу.
Скилл обошел едва ли не всю Бактру, не обнаружив ничего примечательного, но изрядно устав и проголодавшись. Будь у него деньги, скиф без раздумий завернул бы в одну из харчевен, откуда долетал дразнящий аромат свежевыпеченного хлеба и жареного мяса, смешивающийся с приглушенным говором посетителей. Но денег не было, и это обстоятельство раздражало Скилла, не привыкшего отказывать себе в такой малости, как добрый обед. Немного поколебавшись, кочевник нарушил данное самому себе обещание быть честным человеком. Он совершил банальную кражу, стащив кошель у какого-то разодетого богача, путешествовавшего по торговым рядам в сопровождении слуг. Скилл решился на воровство еще и потому, что украсть кошель было очень непросто, и, содеяв это, он доказал себе, что не утратил былую сноровку.
Сунув кошель за пазуху и ощущая его приятную тяжесть, Скилл устремился в облюбованное заранее заведение.
Здесь царил приятный полумрак, наполненный чудесным запахом яств и приглушенным позвякиванием посуды.
— Хозяин, вина! — потребовал Скилл, садясь на массивную скамью и подтверждая свое требование брошенной на стол монетой.
Приказание было выполнено с похвальной быстротой. Осушив глиняный бокал и убедившись, что вино совсем недурное, Скилл наполнил опустевший сосуд вновь и приступил к обстоятельному выбору закусок. Он набрал пять или шесть блюд, не слишком беспокоясь об их цене, ведь кошель, перекочевавший к нему на рынке, оказался полон серебра. Вскоре стол перед Скиллом был сплошь заставлен блюдами с аппетитно дымящейся снедью. Скиф принялся уписывать яства, проявляя при этом завидный аппетит. Ему уже давненько не доводилось столь сладко есть, и Скилл намеревался как следует компенсировать тот вынужденный пост, какой он имел по милости семейки Ораза. Однако побеседовать один на один с шеренгой мисок и бокалов Скиллу не удалось. Он как раз приканчивал жареного павлина, птицу сладкую, но жестковатую на зуб, когда его левый бок ощутил неласковое прикосновение чего-то колющего, как осмелился предположить Скилл, — ножа. Угрозу действием сопровождала негромко брошенная фраза:
