Тигран II принес жертвы богу Арамазду и предпринял попытку заглянуть в будущее. Предсказание от имени бога ему должен огласить жрец Мерах, суждения которого все безоговорочно признавали откровением. Тигран знал, что жрецы всегда записывали слова оракула, а потом поэтическим языком писали прорицания, допуская иногда диаметрально противоположные или вольные толкования, поэтому, отослав жрецов из зала, он остался один на один с оракулом.
– Ты сейчас где? – спросил Тигран.
– Я в центре мудрости, – отвечал Мерах.
– Что видишь?
– Небеса нам шлют пророчества…
Обращенную к нему речь жрец слышал и понимал. Он был неподвижен, глаза закрыты, но ресницы дрожали, лицо просветленное, дыхание замедленное, руки иногда подергивались, а начав говорить, он слегка покачивал головой.
– Тебе ведомо грядущее.
– Да!
– Будет ли война с Римом?
– Непременно произойдет в будущем.
– Могут боги вмешаться и не дать развязаться войне?
– Боги не в силах отменить предсказанное.
– Какая моя судьба? Какое мое предназначение?
– Менять мир… Спасти мир…
– Что случится с миром?
– Мир будет разрушен.
– Откуда начнется разрушение жизни на земле?
– Арарат…
– Как спасти мир? Как изменить судьбу?
– Огненный меч бога… Если позволят боги… Из хаоса собрать осколки…
– Я справлюсь?
– Выйди из лабиринта своих страхов… Поверь своим инстинктам… Не бойся перемен… Если испугаешься, притянешь судьбу…
– Арамазд, молю тебя, открой мне судьбу, – взмолился Тигран.
– Она откроется тебе, жди… Грядет новая эра… Справедливость… – услышал он ответ бога устами оракула.
Мысль Тиграна работала чрезвычайно напряженно. От природы очень трудолюбивый, целеустремленный, решительный и упорный, он, получив новое знание, уже понял, как им распорядиться, и пусть на его пути встают недружелюбные люди или истинные враги, он найдет ту единственную дорогу, которая приведет его к заветной цели, и ничто его не остановит!
– Кто жаждет моей смерти?
Но жрец уже склонил голову, лицо окаменело, руки его безжизненно упали, и он не произнес больше ни слова, только слабое дыхание выдавало, что он жив. Тигран вышел из храма, у которого его ждала большая свита, подозвал Артавазда и сказал ему:
– Я узнал, что хотел. Жрец этого храма, наделенный необычайными способностями и даром предсказания, поведал мне будущее.
– Мы выстоим? – спросил сын.
– Ты же знаешь, страну победить нельзя, если на ее вооружении не только меч, но и мудрость.
Царю нравились охота, театральные представления, выступления певцов, танцоров, чародеев и волшебников. Наступивший вечер обещал необычное действие. Тигран в честь прибытия в столицу царицы повелел устроить представление. В зале приемов собрались приглашенные, и, как обычно, все допускались в зал без оружия. Уже пришли Артавазд с женой, Тигран-младший с Береникой, министры с женами, высшие чины царства: сокольничий, виночерпий, главный повар и другие. Между греческими статуями, установленными вдоль стен, стояли воины из охраны дворца.
– Какая красивая статуя, – произнесла жена нового виночерпия, указывая на амазонку. – Как она называется?
– Дорогая, я не разбираюсь в искусстве, – отвечал Вардгес, виночерпий царя. Он носил львиное имя и львиную гриву.
– Это «Раненая амазонка» греческого скульптора Поликлета, – сказал стоявший рядом Васак. – Нравится?
– Очень реалистично! – восхитилась жена виночерпия.
Посреди зала стояла накрытая шелковой тканью кукла в рост человека, которую греки называли «автомат». Внешние черты куклы напоминали статую армянской богини любви и красоты Астхик, возлюбленной бога войны, грома и молнии Ваагна. У греков Астхик назвали бы Афродитой, в Месопотамии – Иштар, но во всем мире люди, а, возможно, и боги продолжали наслаждаться ее красотой и подчиняться ее любовной власти.
Возвестили о прибытии царя и царицы. В пышных одеждах, под руку, они вошли в зал, вызвав вздох восхищения. Все расступились и поклонились, а царственные особы заняли кресла, им приготовленные. Был поздний вечер, и весь зал, освещавшийся огнем канделябров, казался таинственным и сказочным.
Организатор представлений важный и надутый Акоп провозгласил:
– В городе Аштишате, что на реке Арацани, притоке Евфрата, есть два храма – один богини Астхик, другой бога Ваагна, – боги являются супругами, и храм Астхик называют спальней Ваагна. После любовных встреч Астхик и Ваагна проливается над Арменией дождь, который питает поля и сады, принося людям обильный урожай. Богиня любви и красоты Астхик спустилась с небес сюда, к нам, и сейчас будет говорить.
Появился волшебник, высокий тощий человек в черном плаще с черными растрепанными волосами и острой бородой. Он снял покрывало с куклы, и взору присутствующих открылась статуя богини Астхик, отдаленно похожая на Клеопатру Понтийскую. Сверкая глазами и медленно двигаясь по залу, волшебник сказал:
– Богиня хочет загадать загадку.
Все устремили взоры на статую богини, из приоткрытого рта которой тотчас выпала скрученная записка. Акоп поднял ее и прочитал:
– Кто всегда движется одиноким?
Наступила полная тишина, все молчали, ответа не было. Царь Тигран, улыбаясь глазами, произнес:
– Солнце движется одиноким.
Статуя вдруг ожила: ее правая рука с раскрытой ладонью поднялась, согнувшись в локте, и опустилась.
– Богиня довольна ответом, – сказал волшебник, – следующий вопрос.
Появилась новая записка, Акоп ее поднял и зачитал:
– Кто снова рождается?
Опять в зале тишина. Тигран, улыбнувшись, посмотрел на жену, как бы подбадривая ее, она тоже улыбнулась и сказала:
– Луна снова рождается.
Статуя подняла руку, Клеопатра рассмеялась, а Тигран был рад, что настроение жены улучшилось.
– Что является лекарством от холода? – зачитал записку Акоп.
Васак, переполненный желанием показать свою ученость, произнес:
– Я знаю, это вино!
Левая рука статуи вдруг начала подниматься, и богиня стыдливо закрыла глаза ладонью.
– Увы, – сказал волшебник, – ты не угадал!
Меружан, который стоял за креслом царя, крикнул:
– Огонь – лекарство от холода!
Правая руку статуи с раскрытой ладонью поднялась, все оживились, и раздались одобрительные голоса. Загадки удивляли и радовали придворных, которые, зная добродушный нрав царя, чувствовали себя на таких мероприятиях свободно. Появилась новая записка, Акоп зачитал:
– Вечером цветут, утром вянут, днем спят, ночью пробуждаются. Что это?
Опять тишина, придворные переглядываются. Раздался голос жены виночерпия, бойкой и смелой женщины:
– Цветы, наверное.
Богиня стыдливо прикрыла лицо.
– Звезды! – раздался голос Тиграна, и все обратили свои взоры на статую, а та согнула правую руку в локте, подняв ладонь вверх.
Послышались восторженные и хвалебные возгласы, все искренне заулыбались, а Клеопатра с умилением посмотрела на мужа и протянула ему руку, а тот с почтением дотронулся до нее.
В это время волшебник подошел к Кохару, сокольничему, полному и добродушному знатоку птиц, и, делая вид, что он помогает ему выйти на середину зала, вдруг нанес ему мгновенный удар по затылку и сжал его подбородок рукой. Зрители онемели. Кохар тут же вошел в состояние измененного сознания за счет точного удара в область шеи и сжимания на короткое время подбородка. Волшебник, держа его за руку, медленно вел сокольничего по залу. Остановив его в центре зала у статуи богини, он произнес:
– Спи! Быстрее засыпай! Ты неожиданно погружаешься в сон!
Тигран насторожился. Ему не нравилось, что в его присутствии выполняются какие-то манипуляции с сознанием людей, не согласованные с ним заранее. Он оглянулся: вся публика завороженно смотрела на происходящее, а волшебник продолжал говорить Кохару:
– Полностью расслабься! Закрой глаза! Ты засыпаешь! Веки становятся тяжелыми, ноги расслабленными и тяжелыми, ты не можешь их поднять! Сейчас ты полностью расслаблен, засыпай, ты слышишь только мой голос! Выполняй все, что я тебе скажу!
Обладая безупречными навыками погружения в гипноз, волшебник уже полностью овладел сознанием преданного царю Кохара, который внешне выглядел так, будто он находится вне зала: взгляд отрешенный, дыхание замедленное, тело расслабленное.
Волшебник взял его руку и попросил:
– Смотри мне в глаза.
Кохар поднял свои ясные и добрые глаза и уставился на волшебника, а тот, наложив на его лицо ладони, произнес:
– Я дам тебе сладкий персик, съешь его! – И протянул Кохару луковицу.
Сокольничий взял луковицу, откусил большой кусок и начал жевать с великим наслаждением. Все присутствующие не отрывали глаз от этого действия, а Кохар, несмотря на жгучий вкус, откусывал новые куски от луковицы и, причмокивая, жевал их прямо с шелухой, показывая всем своим видом, что очень доволен. Многие стали смеяться, показывать пальцем на добродушного малого и обсуждать увиденное.
