– Жаль! – воскликнул Митридат. – Но пусть Лукулл знает, что спокойной жизни у него не будет.
– Государь, Олкаба здесь, он говорит, что среди твоих приближенных есть предатель.
– Что? – Митридат встал и нервно заходил по залу. – Позови его!
Привели скифа.
– Олкаба, рад тебя видеть. – Митридат изобразил радушие. – Расскажи, что произошло.
– Государь, ты послал меня убить Лукулла. Я притворился перебежчиком, даже спас его воинов во время битвы. Мне поверили, допускали к столу полководца, но предатель из твоего окружения донес на меня – еле ноги унес.
– Кто предал тебя?
– Государь, я узнал его имя. Это Собадак!
– Собадак, один из лучших моих полководцев? Вот собака! Предательство – тягчайший поступок, намного опаснее, чем поругание богов! Диафант, привести его сюда!
Через некоторое время в зал вошел Собадак в сопровождении Диафанта.
– Государь, ты звал меня? – Собадак, красивый и сильный скиф, был спокоен и полон достоинства.
Митридат подошел к нему:
– Скажи, Собадак, тебе ничего не известно о пропавшем Олбаке?
– Нет, государь, давно о нем ничего не слышал.
– Зачем же ты сообщил римлянам о его задании?
– Я не сообщал, меня оболгали!
Диафант вышел вперед и бросил на пол тугой мешочек с монетами:
– Государь, здесь триста римских денариев. Мы нашли это в доме, где квартирует Собадак.
Митридат в упор смотрел на воина.
– Олкаба! – крикнул он.
Из тени вышел Олкаба и встал рядом. Собадак забеспокоился, стал кусать губы, чесать щеку, переминаться с ноги на ногу.
– Что, Собадак, неуютно? Я тебе доверял, не раз с тобой ходил в бой, а ты меня предал! – Митридат тяжело дышал и сверкал глазами.
Собадак опустил голову и тихо произнес:
– Прости, государь. Не устоял, думал война проиграна, хотел начать новую жизнь.
– Тяжело простить предательство. Пусть боги с тобой разбираются. Повесить!
Собадака схватили и увели.
– Олкаба, а ты будешь вознагражден за верность. Иди к своим воинам…
Митридат сел в кресло и произнес:
– Ничего в этом мире не меняется: герой и предатель, гений и злодей, коварство и любовь, преступление и наказание. Все пройдет, и все повторится. Вот почему я верю: Понт снова будет моим!
– Государь! – В зал вбежал Диафант. – Синопа пала!
Митридат встал с кресла, голос его прозвучал трагически:
– Радость побед и горечь поражения!
Тигран был в саду, раскинувшемся рядом с дворцом в Тигранакерте, и ждал жену. В окружении кипарисов и миртов он любовался асфоделиями. На дорожке появилась царица Клеопатра Понтийская в сопровождении малочисленной свиты – двух знатных женщин. Тигран благосклонно смотрел на приближающуюся к нему пленительную женщину.
– Моя тагуи[16], моя Клеопатра. – Он обнял ее за гибкий стан, прижался к ней, взглянул в глаза, затем, неторопливо переведя взгляд на губы, прикоснулся к ним и нежно поцеловал.
А она, гордая и красивая, посмотрела на мужа глазами, полными волшебного света, но счастье в них не отражалось. Ее спутницы уже удалились, супруги остались одни, и она, положив ему руки на плечи, произнесла:
– Ты любуешься асфоделиями, Тигран. – Она протянула руку к цветку и дотронулась до него. – Иногда мне кажется, что я блуждаю по полям асфоделий в подземном мире, не совершив никаких преступлений, за которые боги отправляют на «поля наказаний».
– В элизиум, обитель душ блаженных, тебя не пускают твои мысли, ведь так? – спросил он.
– Да, Тигран. В крепости Софа я много читаю, и греческий миф об Аиде мне напоминает, что моя прежняя жизнь подвержена забвению.
– В крепости тебя окружают поэты и философы, общение с ними пошло тебе на пользу: я слышал, ты цитируешь наизусть Гомера.
– «Время на все есть: свой час для беседы, свой час для покоя». Тигран смотрел на женщину, которая по-прежнему его волновала, как неразгаданная тайна, как ярчайшая звезда ночного неба. На ней – армянский костюм, но прическа – на греческий манер, она в царском армянском одеянии, но поседевшие волосы по-гречески украшены золотым кольцом – диадемой с замочком и белыми лентами на затылке.
– Ты носишь амулет, который я тебе подарил?
– Да, – отвечала она, – ты же сказал, что он оберегает от влияния магических сил и несчастий.
– А также усмиряет ненависть и мстительность, – продолжил Тигран.
На шее царицы висел шнурок с амулетом в форме скорпиона, исполненного из золота и драгоценных камней – голубого опала и желтого кошачьего глаза. Тигран залюбовался игрой цветов опала и бегающим бликом кошачьего глаза.
Улыбнувшись, Клеопатра сказала с нотками волнения:
– Я догадываюсь, почему ты вызвал меня. Ты собираешься встречаться с моим отцом, царем Понта Митридатом VI, не так ли?
– Ты всегда была очень проницательна. – Тигран улыбнулся. – Да, я решил с ним встретиться – политическая обстановка осложнилась и требует действий. Нам следует отложить наши распри.
Он смотрел на царицу и видел, что внутри нее бушевал вулкан страстей. «Понять женщину невозможно»! – думал он. Ей сорок, очень умна, но ум сыграл с ней злую шутку, а может быть, чутье подвело. Хотела властвовать, но не понимала, что союз двух сильных и волевых личностей, которые стремятся к победам и первенству во всем, предъявляя завышенные требования и к себе, и к окружающим, почти всегда приводит к соперничеству, конфликту и разрыву. Пыталась манипулировать мужем и однажды просто стала опасной. Были попытки устранить Тиграна, были попытки настроить против него сыновей, были попытки переворотов. Он понимал: она страдает, она никогда не простит ему своих ошибок.
– Два равных по силе духа человека, – сказала она, – и каждый не хочет идти на поводу чужих желаний и аргументов. Тигран, я все осознала, я сдаюсь, я не могу больше жить одна в холодной крепости. Смогу я остаться здесь?
– Задавая вопрос, ты уже знаешь ответ! – спокойно отвечал он.
– Мы найдем компромисс, способный удовлетворить каждого. – Она пыталась убедить его.
– Ты всегда в творческом поиске, – сказал Тигран.
– У тебя много достоинств. – Она не сдавалась. – Неужели среди твоих достоинств нет простого сострадания к тому, кого ты когда-то любил?
– Ты всегда преследовала свои эгоистичные цели. Ты не сможешь измениться, а я не смогу простить.
– Возможно, в чем-то я не права, но убедить меня в этом вряд ли получится. Счастье для меня – это твоя любовь, которой я лишена.
– Чего ты хочешь?
– Боги знают, чего я хочу. – Клеопатра прошлась по дорожке. – Я истосковалась по мороженому, которое делают в твоем дворце из горного снега и соков.
– Ты – загадка, которую я до сих пор не разгадал. – Тигран шел за ней, понимая, что иллюзорные мысли о ее переменах можно отбросить.
– Чего я хочу? – Она остановилась и посмотрела на него: – Я хочу, например, чтобы наследником престола был Тигран-младший.
– Я знаю, он твой любимец, – сказал Тигран, – и ты хочешь царствовать от его имени, но ты не думаешь о роковых последствиях этого шага для страны, кроме того, я уже назначил наследником престола Артавазда.
– Артавазд – хороший мальчик, настоящий воин. Великой стране нужен сильный лидер. Но насколько он искренен? Однажды он отрубил мечом голову твоей статуе.
– Этим фактом ты хочешь скрыть ложь. – Тигран раздосадовано посмотрел на нее. – Ты была настолько легкомысленна, что бросила в огонь моего гнева двух старших сыновей.
– Мне жаль, прости, если можешь. Если бы мы могли быть снова вместе, мы преодолели бы все преграды, а в трудную минуту я стала бы тебе надежной опорой.
– Ты прекрасна, но прекрасное недолговечно. – Тигран взял ее за руку. – Нас связывает многое, я наслаждался временем, проведенным с тобой.
Она посмотрела на него с мольбой и сказала:
– Дай мне еще один шанс.
– На обломках отношений можно построить только воздушные замки.
Во второй половине дня Тигран собирался «общаться» с богом. Александр Македонский принес в Малую Азию греческую культуру и новых богов. Конечно, эти веяния проникли в Армению. Подобно знаменитому храму Аполлона в Дельфах, где из расселины в скалах поднимались пары ядовитых газов, а на золотом треножнике сидела жрица, в Тигранакерте тоже был храм, в котором жрец Мерах, обладавший медиумическим даром, устанавливал контакт с богом.
Жрец сидел на треножнике и, обкуривая себя тлеющей веточкой можжевельника, вдыхал запахи ладана и сандалового дерева, постепенно впадая в транс. Предполагалось, что на бессознательном уровне он может уловить сигналы, посылаемые богом. Вокруг стояли несколько жрецов, и, согласно ритуалу, каждый из них держал в руке тлеющую ароматическую палочку, которая, медленно сгорая, источала приятный запах ароматических смол, и читали молитву. На алтаре курились фимиам, ладан, ветви сосны и белена. Ожидали царя, пожелавшего получить совет бога Арамазда. Цари всех стран и все полководцы не начинали никаких дел и кампаний, не посоветовавшись с богами: в Риме – с латинскими, в Афинах – с греческими, в Тигранакерте – с армянскими.
