– Благодаря тебе, посланник, моя команда выиграла в човган. Было нарушение правил, и я пробил штрафной удар с места, где была допущена ошибка.
Клодий искренне сказал:
– Для этой игры нужны особая смелость и мастерство управления конем.
– Да, мой друг, а еще гибкость мышления, умение предвидеть ход игры и контроль собственных эмоций, – поддержал мысль Клодия царь.
– Меня все поражает в твоем царстве, – сказал Клодий. – Например, уживаются самые разные культурные и религиозные традиции.
– Все просто, мой друг, отсутствует жесткий диктат со стороны власти. В моем дворце, как видишь, местные корни переплелись с греческой культурой. Знати нравятся греческие вещи. Мы – филэллины! А насчет веры могу сказать: мне безразлично, в кого и как верят мои подданные, лишь бы оставались лояльными.
– У тебя много вещей из Месопотамии. – Клодий решил прощупать Фраата.
– Мои предшественники царствовали в Вавилоне.
– Наверное у тебя есть что-то необычное?
Фраат сделал вид, что не расслышал, кому-то кивнул, и на столике возникли вино, фрукты и сласти.
– Я видел на стенах дворца много надписей на арамейском, – сказал Клодий.
– Мы пользуемся арамейской письменностью, но пишем слева направо. Все наше богатое культурное наследие на арамейском.
– Но управляете царством указами на греческом!
– Что делать? Греческий знают все, вот бюрократия и пишет на греческом.
– Я слышал, что твоя торговля с Китаем процветает? – спросил Клодий.
– Парфянские купцы – посредники в торговых операциях между Западом и Китаем. Мы открыли дорогу на Восток, которая теперь называется Великий шелковый путь.
– Рим хотел бы торговать с Китаем напрямую, – зондировал Клодий.
– Это невозможно! – вскричал парфянский царь. – Я прекрасно вижу, что Римская республика раздвигает свои пределы, и теперь ее взоры привлек богатый Восток!
– Мы могли бы договориться…
– Однажды мы послали царского посла Оробаза на переговоры с вами. Надменный Сулла держал себя с ним грубо и вызывающе, и по возвращении Оробаз был казнен за то, что стерпел такое обращение.
– Мне жаль, – сказал легат. – Государь, главной преградой для нашего движения на Восток является Великая Армения!
– Вы можете разбираться с армянами, а мы будем ревниво оберегать свою монополию. Ни один китаец самостоятельно не пройдет в Рим по моим дорогам, – волновался Фраат.
– Лукуллу срочно требуется какой-то громкий успех, – серьезно сказал Клодий, – он решил идти на Армению. Мы снова предлагаем тебе союз. Я привез документы, подтверждающие твои претензии на три царства.
Клодий протянул футляр с пергаментами. Фраат вскрыл его и, достав документы, стал внимательно читать.
– Рим предлагает тебе дружбу и земли. В союзе с тобой мы вступим в войну с Великой Арменией, и ты получаешь Элимаиду, Эдессу и Кордуэну.
– И Рим прекращает настраивать царя Атропатены против меня? – Брови на лице Фраата взметнулись вверх.
– Да!
– И Рим прекращает вести за моей спиной переговоры с Гирканией?
– Да!
– И Великая Армения будет разделена между победителями?
– Да!
– Очень заманчиво, друг мой, хоть ты и не прислан сенатом и у тебя нет золотого перстня посла! – произнес царь. – Попробуй маскати, вкус изумительный!
– Я видел сегодня необычную вещь: твои лучники могут на скаку стрелять в преследующего их противника!
– Понимаешь, посланник, армяне сильны, и они настроены против римлян, а мы, откровенно говоря, не являемся главной силой на Востоке. Такой поход мне может дорого обойтись. Моя конница действует неэффективно на холмах Армении.
– Царь Армении не выдержит удара с двух сторон, мы разобьем его за месяц, – блестя глазами, оживился Клодий.
– А если Тигран нанесет главный удар по Парфии?
– У него не хватит сил.
– Я знаю, как в Риме изображают парфян: лживые, воинственные и заносчивые варвары, – угрюмо сказал Фраат. – Я не могу доверять Риму!
Клодий достал из складок тоги еще один документ. Протягивая его Фраату, он сказал:
– Ты получишь в случае победы еще три царства: Адиабену, Гордиену и Осроену!
Римлянин внимательно смотрел на царя Парфии, а тот, встав с дивана, начал ходить по залу, заложив руки за спину. Потом подошел к легату, взял со столика свой кубок с вином и произнес:
– Выпьем, мы договорились!
Клодий поднялся, они чокнулись и выпили вино.
Союзнический договор, который Клодий увезет на подпись наместнику, а потом отправит на утверждение сенату, готовили царедворцы Фраата, а царь и посланник вышли погулять по саду. Греческая скульптура на постаментах со скифским узором, египетские, вавилонские, ассирийские, хеттские, персидские, буддистские, греко-бактрийские монументы и статуи, обелиски и рельефы были расставлены вдоль дорожек сада. Фраат в хорошем расположении духа, указывая на камень с клинописью, говорил:
– На этом вавилонском камне написан Список царей, начинающийся с момента, когда царственность спустилась с неба, и тянущийся непрерывно вот уже две тысячи лет.
Но Клодия заинтересовали две каменные стелы, явно из Вавилона: они потрясли его. Заметив, как пристально смотрит гость на изображения, Фраат подошел ближе и стал разъяснять:
– Вавилон – центр мира, Баб-али – врата божьи. Эти камни из Вавилона. На левой стеле – бог Мардук, на правой – бог Набу. Полторы тысячи лет Вавилон был центром Востока, а статуя Мардука всегда была в храме Эсагила – в жилище бога. Захватчики ее увозили, а она снова возвращалась в свой храм.
– Я много слышал о Вавилонской башне, – сказал Клодий.
– В Вавилоне ее называли Этеменанки, Дом краеугольного камня неба и земли. С вершины этого зиккурата[24], соединявшего небеса и землю, цари Вавилона на колеснице Мардука путешествовали между небом и землей! – торжественно сказал царь.
– И что стало с башней?
– Священный Вавилон – проклятый Вавилон! Город стал вместилищем всех пороков, какие только существовали на земле. Исчезла статуя Мардука, причем окончательно, Вавилон был разрушен и больше никогда не возродился.
– Интересная история, – сказал Клодий. – Государь, взгляни на стелу. На шее бога Мардука изображена цепь с диском, точно как золотой диск из твоего святилища.
Фраат положил руку на рукоять кинжала с головкой орла.
– Тебе показалось, – недовольно сказал он.
Клодий повернулся к царю и, пристально глядя в его глаза, сказал:
– Я не боюсь врага, если он кажется сильным, но презираю, если вижу, что он слаб! Этот диск – ключ от Дворца власти, не так ли?
Фраат молчал.
– У тебя – часть ключа, а вторая – у Митридата, которого мы, римляне, скоро изловим. Советую с нами дружить, и тогда, соединив наши усилия и две части ключа, ты войдешь во Дворец.
– Мои маги, которых вы называете волхвами, говорят: глупость и мудрость – две стороны одной монеты, но нужно быть полным глупцом, чтобы не следовать мудрому совету Барете аиё-е[25]! – вдруг на латыни сказал Фраат.
Клодий удивленно посмотрел на царя, ведь до сих пор беседа шла на греческом, а Фраат, улыбнувшись, сказал:
– Лукулл получит мою часть ключа, если завладеет Митридатовой!
Клодий, решивший не останавливаться на достигнутом, подошел ко второй стеле:
– Это ведь бог Набу, и он держит в руке Таблицу судеб?
Брови Фраата полезли вверх, и он с раздражением сказал:
– А ты, посланник, не так прост, как кажешься с первого взгляда. – Раздосадованный царь прошелся взад и вперед и, посмотрев на Клодия, начал рассказ: – Оба бога, и Мардук, и Набу, воплощали единство Вавилона, оба повелевали драконами и оба были вершителями судеб. Мардук был покровителем Вавилона и мог воскрешать мертвых, а Набу был богом мудрости и знания, знал будущее. На Таблицу он записывал судьбу каждого человека, и в его власти было увеличить или сократить жизнь людей.
– Где Таблица, Фраат? – Клодий холодно смотрел на царя.
– Я хотел бы восстановить власть также над массагетами. – Царь Парфии говорил уверенно.
– Мы договоримся! – так же уверенно отвечал легат. – Мне известно, что обломок Таблицы у тебя.
– Что ж, скажу тебе следующее: действительно, один обломок таблицы у меня, но пока мы не найдем еще два обломка, Таблица не заговорит.
– Ты что-то говорил о неуязвимости Митридата. – Клодий сделал выражение лица, на котором читалось: я и так все знаю.
– Обломок Таблицы обладает особой силой, берегущей жизнь владельца на войне.
– Так! Еще ты прошлый раз что-то рассказывал о сокровищах Митридата…
– О, посланник, я открою тебе тайну как другу, и только тебе. Корабль с сокровищами Понтийского царя был разгружен на корабельной стоянке, и сундуки были зарыты глубоко в песок. Потом корабль отплыл, но внезапно затонул. Митридат думает, что никто не спасся, но он ошибается: один человек сумел выжить и поведал мне эту тайну.
