– Ой, не знаю, подруженьки, – осторожно подала голос ясноглазая Ябтако. – Не нравятся что-то мне эти менквы и драконы не нравятся.
– Знаю я, кто тебе нравится, самка нуера! – схватив с земли камень, Приконе запустила им в Ябтако. Не попала и от того разозлилась еще пуще:
– Я те щас волоса-то повырываю, предательница!
– Еще посмотрим, кто кому чего вырвет! – схватив босой ногой щепотку песка, Ябтако ловко швырнула его прямо в глаза обидчице.
Та закашлялась, заругалась…
– Вы как хотите, а я ухожу! – выкрикнула ясноглазая. – Кто со мной?
– Менквам на съеденье?
– Они и тут до вас доберутся. Еще верней!
– Не слушайте эту дуру! – протерев кулаками глаза, Приконе взревела нуером. – Она всегда не наша была. Помните, кого в доме девичества чаще всех наказывали? Кого пороли? Ее, ее… вот злобу-то на своих и затаила, дрянь.
– От дряни слышу! – вызверилась Ябтако. – Знаю, знаю, кто на нас в доме девичества жаловался, кто тайно шептал…
– Это я, что ли?
– Ты, подлая, ты!
Девы встали друг против друга, как два голодных, готовых схватиться из-за добычи волчатника, вот-вот в морды друг дружке вцепятся, позабыли и про колдунов, и про зубастых драконов с менквами.
Так бы до драки дело и дошло, кабы…
– Ой, девки, смотрите-ка! Вон там, в небе.
В небе, над лесом, показались летящие на ящерах всадники, двое из которых, услыхав приветственные крики девчонок, тотчас же повернули к хижинам.
– Ну, вот, – торжествуя, Приконе смачно плюнула Ябтако прямо в лицо… да снова промазала и, погрозив сопернице кулаком, весело помахала кружащим над головами дев всадникам:
– Эй, эй. Мы свои, ага!
Всадники – слышно было! – засмеялись, один из них вдруг сдернул с плеча лук и, наложив стрелу, пустил… прямо в улыбающуюся Приконе!
Девчонка, охнув, схватилась за грудь, осела, шепча…
– Как же так… как же…
– Бежим, девчонки-и-и-и-!!!
Ведомые Ябтако, несчастные пленницы, оказавшиеся не нужными никому, со всех ног бросились к лесу. Небесные всадники полетели следом, то и дело пуская стрелы и громко смеясь…
– Ай, смотри, брат, какая верткая! Сейчас я ее… Оп! Видел?
– А вон та, пухленькая – ничего. Я б ее в наложницы взял, употребил бы… А может, спустимся?
– Что ты, что ты, брат! Нам потом головы снимут. Сказали же – всех…
– Так мы ж и делаем, как сказали…
Спасающиеся бегством девушки оставляли за собой пронзенные меткими стрелами трупы, всадники же, пуская стрелы, веселились от всей души.
– Ах ты ж, самка нуера… увернулась! Ну, ничего…
– А эта-то, эта… Глянь, как завалилась – прямо в лужу. Барахтается!
– Барахтается, значит – живая.
– Ничего, вон менквы бегут – подберут.
– Ты хотел сказать – пообедают?
И снова смех. И свистящие стрелы. И жуткий, непередаваемый ужас! Это ж надо – свои ж… Ну, почему так, почему-у-у?
Пухленькая Анине уже не могла больше бежать, лишь хрипела и, остановившись, из последних сил крикнула:
– Эй, Ябтако-о-о… Бегите к орешнику… там…
Меткая стрела едва не пронзила девчонке горло, хорошо, та успела укрыться в траве, распласталась, словно ящерица на солнцепеке, поползла к ореховым зарослям… А над головами бегущих дев все хлопали крылья! Увлеченные охотою всадники даже сделали победный круг. А когда вернулись…
– О, великий Нга-Хородонг! А где девки-то? Неужто мы их с тобой упустили, брат?
– Не может того быть! Верно, в кустах укрылись… А ну-ка, пониже спустимся, глянем.
Ябтако побежала к корявой сосне с выпяченными наружу корнями, показала рукою вниз:
– Давайте туда, подруженьки!
– Нас там найдут! Там же яма!
– Там ход! Ой, Анине… скорее давай, скорее… Поспешай!
– Как уж могу… О, великие боги! Неужто спасемся, уйдем?
Подземный ход расширялся, пока не превратился в большую пещеру с гулкими полутемными сводами и журчащим по дну ручьем.
– Что-то это мне все напоминает, – задумчиво погладив шрам, атаман обернулся. – А, Енко? Эта дорожка, случайно, не в твой город ведет?
– Того никто не знает, – спокойно отозвался колдун. – Потому что никто здесь долго не ходил – слишком опасно.
– Чудовища?
– Не только они. Сярг! Помните?
– Как не помнить? Едва ведь не задохнулись тогда.
– Герр капитан, слева чьи-то шаги, – подскочив, шепотом доложил Штраубе. – Погоня!
– Что-то слишком быстро… Матвей сказал, когда они уходили, еще ворота были целы. Ладно… Проверим. Рогатины – вперед! Ужо поглядим, кто там шастает?
С недоброй усмешкою Иван вытащил саблю. За ним, кроме казаков, стояли и женщины, и даже совсем малый ребенок – Авраамкин… Всех необходимо было защитить, вывести.
Обернувшись, атаман поднял вверх руку:
– Тихо все! Ждем. Лучники – будьте готовы.
Все же не слишком-то тут было удобно для лучников – темновато. Хоть и лился откуда-то сверху дрожащий золотисто-зеленый свет, проникавший, по-видимому, сквозь какой-то заросший кустами провал, да света этого было для прицельной стрельбы маловато. Что ж, оставались рогатины, сабли…
Все напряглись в ожидании. Шаги быстро приближались… даже уже не шаги – бег! Неужто и впрямь – погоня. Ну, коли дело так…
Иван поднял руку… и вдруг… вдруг донеслись женские голоса… причитания… крики…
– Не стрелять! Эй, кто здесь?
Голоса и шаги затихли.
– Кто здесь, спрашиваю? – повысил голос атаман.
В ответ что-то тихонько пролепетали.
– Да громче же говорите, вы! Еще лучше – покажитеся. Выходите с поднятыми руками. Понятно?
– Понятно, ага, – отозвались из провала по-русски. – Непонятно только – зачем руки-то вверх поднимать?
– Ябтако!!! – ахнул Яшка Вервень, вмиг опознав показавшуюся на люди деву. – Вас там сколько прячется?
– Ой, Яш-ша!!! – с облегчением выдохнула девчонка. – Да все мы тут! Кто, конечно, выжил.
Дальше пошли вместе – казаки, девы. Не так-то и трудно было идти – пещера оказалась широкой, просторной, шаги ватажников отдавались под сводами гулким сыроватым эхом. Кругом темновато, правда, но не так, чтобы очень… правда, через пару верст стало довольно-таки темно, рук своих не видно, лишь где-то впереди засветился зыбкий голубоватый свет.
– Сярг! – предостерегающе выкрикнул Енко. – Стойте, там – гибель!
– Сярг? – Матвей Серьга повернулся к атаману: – Это еще что за хрень такая?
– Ядовитый воздух, – пояснил Иван. – Дышать им нельзя, отравишься. Надо возвращаться да поискать выход. Там где-то свет сверху бил – значит, и выбраться можно.
– Да, поищем! – старый казак бросил взгляд на разлившееся впереди голубое сиянье и, понизив голос, спросил. – Дозволишь мне, атамане?
– Иди, Матвей, – улыбнулся Егоров. – Да поможет вам Господь. Долго не копошитесь, о погоне помните.
– Да уж, не забудем, друже… Эй! Ухтымка, Яшка, Ферапонт! Вы где у меня?
– Тут мы, господине.
– Тогда пошли.
Люди Серьги бегом бросились следом за своим командиром, остальные же казаки пошли обратно шагом, приноравливаясь под неспешность бывших на сносях дев – Насти и Тертятки. Та от Ухтымки не отставала, ходила хвостом, вот и на молебне была, правда, за частоколом стояла.
Шли недолго, не сделали и сотни шагов, как навстречу попался запыхавшийся гонец от Матвея:
– Беда, братие! Погоня там! Огромное – несть числа – войско! Менквы, колдуны…
– Что ж, – спокойно промолвил Иван. – Пищальники, займите оборону. Вы, с рогатинами, – левей встаньте, а лучники – справа. Девы! Вам назад… у пленниц бывших кто за старшую? Эй, кто речь русскую добре ведает?
– Я ведаю, господине, – подала голос Ябтако.
– Тебе и старшей быть. Уводи всех до самого сярга, да…
Егоров вдруг оборвал фразу на полуслове, задумчиво потрогал пальцами занывший на виске шрам да обернулся к Енко:
– Слушай-ка, друже. Сярг – он сам по себе светится?
– Да нет, – пожал плечами колдун. – Разве на свету только… Ха! Понимаю тебя, мой друг! Думаешь…
– Да! Раз там свет падает, значит – где-то расщелина, выход… Маюни, Семка – проверьте-ка!
– Сделаем, атаман!
Парни метнулись быстро, разведали, доложили… Перекрестившись, Иван тотчас же послал гонца за Матвеем Серьгой:
– Скажите, чтоб сюда все шли, живо!
– Ой, атамане! А супостаты ежели…
– А супостатов чтоб на хвосте за собою не принесли!
Все явились вовремя и дальше уже бежали бегом, и главное было – не задохнуться, воздуху побольше набрать и уже не вдыхать до самой расщелины, оказавшейся на удивление широкой и обустроенной. Вниз, в подземелье, вели высокие каменные ступени, по виду весьма древние, выдолбленные Бог знает кем, Бог знает когда и Бог весть для какой надобности.
– Атаман! – тревожно обернулся Штраубе. – А они ж за нами тут могут…
– Засаду оставим. Ты и останешься, пока я подальше всех уведу.
– Яволь, герр капитан! – обрадованно выкрикнув, немец потряс над головою пистолем. – Тут их можно долго держать…
– Только не такую силищу, – скривился Енко Малныче. – Больно уж их много. Прорвутся. Рано или поздно – прорвутся. Вам бы женщин успеть вывести.
