— Вперед, за ним! Дайте ему!
Приказа не потребовалось. Вэнн Ларч быстро заговорил в трубку-телефон, по всей “Немезиде” зазвучал голос Элвина Карффарда, предупреждавшего о внезапном торможении и изменении курса, и пока он говорил, предметы на командном пункте заскользили. На телескопическом экране был отчетливо виден другой корабль; Траск заметил овальную черную латку с голубым полумесяцем, а Даннен на своем экране наверняка заметил на “Немезиде” пронзенный мечом череп.
Если бы только убедиться в том, что Даннен там. Если бы вместо лица Ормма, увиденного на экране, было лицо Даннена. А так — Лукас Траск не мог быть уверенным, и даже если одна из выпускаемых ракет попадет в цель, он все равно никогда не будет уверен. Его не интересовало, кто убил Даннена и как. Единственное, что хотел знать, — это что смерть Даннена освободила его от взятого самим на себя обязательства, которое теперь становилось бессмысленным.
“Предприимчивость” запустила противоракеты, то же самое сделала “Немезида”. Возникли и исчезли какое-то мгновение бывшие непереносимыми вспышки чистой энергии, а из них — пылающие шары. Видимо, что-то прошло через корабль: на пульте повреждений вспыхнули красные лампочки. Повреждение настолько тяжелое, что огромную массу “Немезиды” тряхнуло. В то же самое время и в другой корабль ударило нечто тяжелое, от чего тот бы испарился, не имей он броневого покрытия. Затем, как только корабли сблизились, замолотили пушки, и “Предприимчивость” исчезла за горизонтом.
Приближался другой корабль, с габаритами корабля Отто Харкемана “Корисанд II”. На приближавшемся корабле — конусообразное изображение женской руки с красным маникюром, державшей на нитке планету. Корабли ринулись навстречу, покрывая пространство между собой мгновенно исчезающими огненными цветами, и, помолотив друг друга артиллерийскими снарядами, разошлись в разные стороны. Между тем, Пол Корефф принимал сигнал импульсного кода от третьего, поврежденного корабля. Код экрана. Траск набрал код.
С экрана смотрел человек в космическом скафандре. Дела их плохи, если приходится облачаться в скафандры на командном пункте. У них еще был воздух; его шлем, хоть и откинутый, соединялся с воздушной магистралью. На груди эмблема: под короной — планета, на которую взгромоздился обернувшийся собственным хвостом драконоподобный зверь. Тонкое скуластое лицо, аккуратные русые усы, на лбу — вертикальная морщина.
— Кто вы, незнакомец? Вы сражаетесь против моих врагов. Значит, вы друг?
— Я — друг любого, чей враг — Эндрэй Даннен. Корабль “Немезида”, Миры Меча. Я — принц Лукас Траск Танитский, командир.
— Королевский мардукский корабль “Непобедимый”. — Тонколицый человек криво усмехнулся. — Не слишком достоин его наименования. Я — принц Саймон Бентрик, командир.
— Можете ли продолжать бой?
— Половина орудий может. Осталось несколько ракет. Семьдесят процентов корабля поражено, в десяти местах — пробоины. Есть достаточно энергии для взлета и немного — для управления в полете. Горизонтальный полет возможен только за счет подъемной силы.
Что по существу превращало “Непобедимый” в неподвижную мишень. Траск через плечо наорал на Карффарда, чтобы тот по возможности сбавил скорость и чтоб при этом ничто в корабле не разрушилось.
— Когда этот калека появится в поле зрения, станьте на круг. Кружите над ним на небольшом удалении. — Он обернулся к человеку на экране. — Если удастся достаточно сбавить скорость, сделаем все возможное, чтоб вас прикрыть.
— Вы можете, что можете. Благодарю вас, принц Траск.
— Приближается “Предприимчивость”! — закричал Карффард, непристойно богохульствуя. — Нас пригвождают друг к другу.
— Так сделайте с ней что-нибудь!
Вэнн Ларч уже делал. “Предприимчивость” получила повреждение в конце обмена выстрелами, спектроскопы Кореффа зафиксировали, что вокруг нее возник нимб из воздушного и водяного пара. Такую же картину давали о “Немезиде” приборы “Предприимчивости” — в некоторых местах пораженные участки занимали площадь шести — восьми палуб. Единственное, что уверенно наблюдалось, так это взаимноу-ничтожительные вспышки ракет. Артиллерийская дуэль с близкого расстояния началась при сближении и кончилась при расхождении кораблей.
Траск увидел на экране, как толстый круглоносый предмет, отделившись от “Непобедимого”, по кривой сильно обогнал летящую прямо “Предприимчивость”. Корабль почти скрылся из виду за планетой, когда носовая часть его столкнулась с этим предметом, и “Предприимчивость” исчезла в страшном ярком пламени. На мгновение Траску показалось, что корабль уничтожен, но тот, кренясь, появился в поле видимости и пошел по кривой к поверхности Одумлы.
Траск и мардуканец, каждый со своего экрана, обменивались рукопожатиями, а все на командном пункте “Немезиды” вопили:
— Отличный выстрел, “Непобедимый”! Отличный выстрел! Вновь появился “Йо-йо”, и Вэнн Ларч выкрикнул:
— К черту это баловство! А это непристойное слово я из книги вычеркну!
Он выкрикивал команды — смесь кодированных букв и цифр, — и полетели ракеты. Большая их часть не достигала цели. Но “Йо-йо” не ушел: космос разорвала ослепительная бесшумная вспышка — в безвоздушном пространстве не могут возникнуть ни ударная, ни воздушная волна. На какое-то мгновение в той части планеты, где царила ночь, вспыхнул день.
— Это была наша планетарная бомба, — сообщил Ларч. — Не знаю, чем еще бить по Даннену.
— Не знал, что у нас она есть, — согласился Траск.
— Отто сделал пару таких на Беовулфе. Беовулфцы — хорошие оружейники-ядерщики.
“Предприимчивость” неспешно вернулась установить объект взрыва. Ларч запустил игрушку поменьше, с термоядерным зарядом в пятьдесят мегатонн, телеуправляемую. Игрушка с собственным арсеналом небольших ракет достигла цели. На телескопическом экране была видна рваная пробоина с вывернутыми наружу краями, пришедшаяся точно под экватор “Предприимчивости”. Из чрева корабля было запущено нечто, вероятно, тяжелая ракета, находившаяся в открытом стволе. Трудно гадать, как выглядел теперь корабль внутри и сколько человек его экипажа осталось в живых.
Но кто-то остался, и пусковые установки продолжали изрыгать ракеты. Их перехватывали и взрывали. Корпус “Предприимчивости” заполнил своим изображением экран наведения ракет; кратер рваной пробоины, поглотивший нижнюю часть голубого месяца на эмблеме Даннена, увеличивался до размеров экрана. Экран стал молочно-белым — датчик не выдержал яркой вспышки.
