Марраго прикрыл глаза, представляя себе бурю, огонь и безумие.
— Отправьте разведывательный корабль. — приказал он. — Я хочу поближе взглянуть на столицу.
Он подождал, пока его приказ не был исполнен и вернулся к своим раздумьям. Будь проклята Оракул! Вся эта экспедиция не была как следует спланирована. Его флот был не готов. Все шло не так. И он в это вляпался.
— Лорд—генерал! Сообщение от разведывательного корабля.
Марраго насторожился от тревоги в голосе офицера.
— Переключите прямо на меня. — приказал он.
Он немедленно пожалел об этом.
— ...безумие. — произнес капитан разведчика. — Повсюду. Стычки и мародерство. Везде пожары и... Сигнал перебили помехи а затем раздался жуткий нечеловеческий смех.
— Смерть и смерть и смерть.
Легкое эхо сопровождало эти слова. Марраго внезапно понял, что проблема была не в канале связи.
"рть и рть и рть"
Он резко отключил связь.
Он был практиком, не мистиком и не провидцем. Он предпочитал сражаться с врагами, которых мог понять, и всегда старался понять их. Нарны, дрази, минбарцы, люди даже Тени и ворлонцы — этих он понять мог.
Но те Чужаки... они соответствовали своему названию. Чужие. Совершенно чужие и потому — пугающие. Он не понимал их, он не мог понять, как они мыслят, он не мог предсказать их действий. По его мнению, они были безумны, а он всегда терпеть не мог сражаться с безумцами. По своей природе, по определению, они были непостижимы и непредсказуемы.
И все же у него был долг и это был долг перед его домом.
— Заходим в атмосферу, настолько глубоко, насколько возможно. Я хочу высаживать солдат в столицу, с регулярными, часовыми интервалами. Мы захватываем плацдарм для высадки, и медленно расширяем его. Мы восстановим порядок, найдем и уничтожим источник этого хаоса.
Это был его дом, место где умерла Линдисти, и он больше не покинет его.
* * *
Свобода, как и любовь — странная вещь. Ты замечаешь ее лишь тогда, когда она оказывается в опасности, или исчезает.
Это было реальностью. Он был жив. Это не было всего лишь каким—то сном.
Джон Шеридан был жив, и шел рядом с ней. Она слышала его дыхание, чувствовала исходящее от него тепло.
Он был жив.
Я люблю тебя.
Я всегда буду тебя любить.
И все же, весь Собор казался сном. Он был "расплывчатым" местом, как когда—то сказал ей Синовал, и она охотно могла ему поверить. В коридорах, которыми они проходили, казалось, не властны были законы физики. Они вдвоем проходили через огромные палаты, вытягивавшиеся в бесконечность. Они проходили через сады и роскошные залы.
И все это время никто из них не заговорил.
Какое у нее было право тревожить его? Джон был мертв двенадцать лет. Произошло столь многое со времени его последнего вздоха. Имела ли она право обременять его теми ужасами, которые были ее жизнью с тех пор? Может ли она рассказать ему что чувствовала она, когда она умер? Может ли она рассказать ему о ее разговоре с Синовалом? О том, как она желала, чтобы он умер несколькими годами раньше?
Мы оставляем прошлое позади, и это один из самых ценных талантов, которыми мы наделены.
Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Они вошли в сад; повсюду вокруг них были странные, чужие растения. В воздухе витало необычно мирное ощущение, и у нее было ощущение, что здесь давным—давно никого не было.
— Расскажи мне о том что было. — просто сказал он.
Она помедлила, глядя в сторону.
— Деленн. Я должен знать, что происходило. Синовал вернул меня по своим причинам и они должны быть связаны с тем, что происходило за последние... двенадцать лет.
— Уверена, со временем он все тебе расскажет.
— Да, расскажет. Но я не верю тому, что он говорит. И я верю тебе.
Смерть не конец. Что бы ни случилось — цикл продолжается. Он продолжается в иной жизни, иной душе, но все же он продолжается.
Она присела на каменную скамью. Та была холодной, и даже сквозь одежду пробрала ее стужей. Она привыкла к холоду за все эти годы на том студеном камне, но это... это было хуже.
Он остался стоять. И она начала говорить.
Она говорила о Совете Синовала, о коалиции, которую он собрал, и о том, что она отказалась войти в нее. Она рассказала о погребении Шеридана у Йедора, полностью совпавшим с ее видением случившимся много лет назад, на Вавилоне—4.
И она говорила о войне. Она, как только могла, наполняла рассказ подробностями сражений, зная что он хотел бы их слышать. Сама она видела их не так много, но она ухаживала за теми, кто видел, и она видела в их глазах картины смерти.
Она говорила о гибели миров — не только Нарна, о которой он помнил, но и других, таких как Кара. Уничтоженных не с орбиты, но изнутри, взорванными безумием и чумой. Она говорила о судьбе, обрушившейся на врии, чьим единственным преступлением был нейтралитет. Она говорила о Г'Каре, Куломани и Марраго.
И она говорила о себе. Она больше, чем намеревалась, рассказала о сокрушительном горе, которое поглотило ее. Она говорила о тщетности ее работы, о ее отчаянии от неисчислимого количества мертвых, умирающих и безумных. Она говорила о своей вине в том, что галактика была оставлена таким, как Синовал, и ее беспомощности сделать что—либо иное.
Да. Вера... поможет.
Она не плакала, как бы ей ни хотелось этого. У нее больше не осталось слез.
Нет, она не плакала, но когда ее история была закончена, то казалось что страшное отчаяние поглотило их обоих. И он просто стоял и смотрел на нее.
Затем, после долгого, долгого молчания, он склонил голову.
— Я должен был быть здесь. — прошептал он. — Я должен был быть с тобой.
Он не умер. Я чувствую это. Я знаю. Он не умер.
Она не сказала ничего. Говорить было нечего.
— Я должен был быть здесь. — повторил он.
Это был просто сон. Просто... сон.
— Было что—то еще. — проговорил он. — Я только сейчас это вспомнил... это было перед тем как я... Перед тем как я умер. Мы говорили, верно?
Тихое: — Да.
Одна ночь. Ты обещал нам это, помнишь?
— Мы спорили.
Еще тише: — Да.
У нас будет одна ночь вместе.
— Я... я причинил тебе боль.
Она ничего не сказала но они оба знали ответ.
Я готова.
— Деленн.
Она не подняла взгляда.
— Деленн. — на этот раз настойчивей.
Она все равно смотрела вниз.
— Деленн! — он взял ее за руки, не грубо, но властно.
Она посмотрела на него. Это было подобно взгляду на призрака.
— Что я сказал тебе?
