— Разрешаю спуск, — протрещал вокс.
— Спускай, — ответил Приад.
Сильный удар. Перегрузка. Стремительное движение.
Десантная капсула вывалилась из брюха материнского корабля, откорректировала положение маневровым двигателем, опустила нос и стремительно помчалась к яркому диску Баал Солока.
Приад направлялся в Фуче. Пролетел сквозь затянувшие небо над древним городом облака, и сел на заливной луг, показавшийся ему знакомыми.
Светало. Воздух был серым. Прихватив военное снаряжение, Приад вышел из десантной капсулы. Его никто не встречал. За заливными лугами возвышался старый Фуче, замкнутый и молчаливый.
Приад двинулся к городу по высокой траве пойменного луга. Память рисовала ему дворцовый парк, строго распланированный и ухоженный, но все это давно исчезло. Вокруг дворца верховного законодателя выросли стены из рокрита и сетки. За стенами высился частокол из дерева и сланцевой черепицы и земляные укрепления. Старые, заметил космодесантник. Мхи и лишайники цеплялись за черепицу и покрывали дерево.
— Эй! — позвал он, повысив громкость динамиков. Его зов разнесся по пустынному месту, эхом отразившись от суровой стены.
Не встретив возражений за неимением возражающих, он перелез через стену и частокол и оказался на замощенной площадке перед дворцом.
Ауспик считывал впереди тепловые сигнатуры, на ретинальном дисплее светилась автоматическая сетка прицела. Приад все это сморгнул. Тепло окрашенные силуэты выдавали положение тел и свечение пушечных батарей, замаскированных в дворцовой стене.
— Если не хотите стать моими врагами, — крикнул он, — перестаньте в меня целиться!
Тепловые силуэты пропали где-то в глубине комплекса. Приад услышал торопливые шаги, удаляющиеся по переходам бастиона. Сержант миновал ворота. Во внутреннем дворе никого не было. Поглядев вверх, он увидел, что солнце терпит поражение в схватке с непогодой. По небу бежали облака, собирался дождь.
Приад прошагал к дверям дворца, тяжелым деревянным створам, и поднял кулак, чтобы постучать.
И опустил руку, удивленный тем, что ему вообще пришло это в голову — постучаться. Приад рывком распахнул дверь и вошел. Холодный камень. Мечущиеся отблески. И опять ощущение того, что человеческая жизнь прячется по углам в непосредственной близости от него.
Его шаги прогромыхали по вестибюлю, затем он миновал анфиладу с портретами вельмож и высокими окнами, заполненными серым небом. Где-то пробили механические часы — далеко, в одном из безмолвных залов.
— Эй! — позвал он. — Есть тут кто?
Он услышал приглушенный топот. Появился пес.
На миг Приад даже почувствовал разочарование — пес не был черным. Это была большая бойцовая собака с густой и курчавой серой шерстью. Она посмотрела на него и зарычала.
Приад присел на корточки и свистом подозвал пса.
Тот помешкал, потом подбежал к нему и обнюхал поножи и сапоги.
— Веди меня, — сказал Приад псу.
Животное развернулось и побежало через пустынный зал к массивным дверям. В них Приад тоже не стал стучаться. За дверями оказалась очень просторная палата со сводчатым потолком, воздух в которой был затуманен дымом. Вдоль стен мерцали сотни восковых свечей. В дальнем конце высокого помещения на троне с высокой спинкой сидел маленький сухопарый человек.
— Я пришел, чтобы встретиться с верховным законодателем, — проговорил Приад, который шел к трону следом за псом.
— Ты находишься перед ней, — с этими словами дама привстала с трона.
В визоре Приада вспыхнули хранящиеся в памяти шаблоны распознавания речи, и он спросил:
— Первый секретарь?
Пьеретта Суитон Антони, седая и хрупкая, выпрямилась и удивленно воскликнула:
— Приад?
— Он самый.
— Святая Терра! Я подумала, что ты — смерть моя, пришла меня забрать.
Он шагнул к женщине. Она казалась такой старой и хрупкой.
— Ты — верховная законодательница Фуче? — спросил он.
— Разве женщина не может занимать этот пост? — несмотря на кажущуюся хрупкость, в ней чувствовалась изрядная внутренняя сила. — Великие боги, Приад! Ты ли это? Я… Я не посылала за тобой.
— Меня не вызывали, — ответил Приад. Он прошел вдоль холодной палаты и снял шлем.
— Боги! — ахнула она. — Ты не изменился!
Теперь он подошел к ней достаточно близко, лицом к лицу, чтобы увидеть, что время сделало с ней. Она стала старухой. Потрясающе.
— Я серьезно! — заверила Антони. — Ты совсем не изменился с тех пор, как я в последний раз тебя видела. Ты помнишь это? Прошла целая вечность. Ты, вероятно, позабыл, с твоей-то жизнью.
— Помню. Двенадцать лет назад я пришел сюда по твоему зову.
Она моргнула и подошла к столику по соседству с троном, налила себе бокал вина и выпила. И Приад видел, как дрожат ее морщинистые руки.
— Не двенадцать лет, — поправила она. — Скорее… сорок. Сорок лет по календарю Баал Солока.
— Это не так… — начал Приад, но осекся. Потому что вспомнил то немногое, что знал о запутанных путях, которыми кружат время и варп. Он шел по тропе своей жизни, руководствуясь собственными измерениями, путешествовал из мира в мир, от одной кампании к следующей, но ведь вполне возможно, что удаленные от его троп миры могли продвигаться вперед во времени с другой скоростью. Для него прошло двенадцать его собственных лет, а Баал Солок отсчитал для себя много больше. В Галактике не существовало никакой определенности, никаких стабильных меток, никакого градуса абсолютной шкалы времени. Даже звездное время, по которому он измерял возвращение сюда, не имело определяющего значения.
— Ты не изменилась, — сказал он, почему-то думая, что именно это нужно сказать.
— Неправда! — огрызнулась Антони. — Я стала старой и высохла, словно бумага. Это ты не постарел ни на день, — она поставила бокал и подошла к Приаду, вглядываясь в его лицо. — Ни на день, — подтвердила она и обняла его, обхватив руками горжет доспеха.
— Ты не изменилась, — правдиво проговорил он. — Может, ты стала старше, Антони, но осталась прежней.
— Да ты краснобай! — рассмеялась она и игриво хлопнула его по руке. — Я стала старухой на опустевшем троне, которая сторожит перепуганный мир. И вот ты снова прибываешь, свежий как в день отъезда, чем подтверждаешь: все наши опасения вполне обоснованы.
— Как так?
— Приад, тебя бы здесь не было, если бы Баал Солоку ничего не угрожало.
— Я здесь не поэтому, первый… верховная законодательница. Я здесь для того, чтобы закончить старое дело.
