Айнур медленно отвела взгляд, глупо хихикнула, неловко запахнула халат на груди, и вдруг зарыдала, как ребенок, хватая воздух широко открытым ртом.
Антон попытался поставить ее на ноги, но безуспешно. Она вырвалась и обмякнув, растянулась на диване. При этом халат распахнулся еще больше, позволив увидеть что бёдра её еле прикрыты лиловым передником с серебряной оторочкой.
– Хватит, возьми себя в руки! – потребовал Антон.
– Нет... – Айнур всхлипнула, уставившись в потолок. Не могу... Ничего не могу! Лучше пристрели!
– Давно куришь эту пакость?
– Почитай, с тех пор как мы вернулись с материка, – ответила она монотонным речитативом. – Мне не хотелось жить без тебя. Они ведь хотели содрать с тебя кожу. С живого. А я разрешила им это. Я ничем не помогла тебе! Я – бессердечная тварь. Гадина! Убить меня мало! Я люблю тебя!
Она снова зарыдала.
– Вставай. Нам действительно нужно уходить отсюда.
– Отстань! Куда и зачем мне идти?? Сдохнуть я и тут прекрасно могу!
– Что с Олутаром? – спросил Антон решив сменить тему.
– Какое мне дело? – девушка непритворно обиделась. Когда началась ваша атака, он пришел сюда, и попытался отыметь меня прямо тут – вот на этом столе – но у него не встало. Тогда он попросил у меня прощения за все, и убрался. Сходи и посмотри, что с ним.
– Где он?
– В своих апартаментах наверное. Третий этаж, второй коридор направо, большая золочёная дверь. Тебе за него дадут орден, если конечно он не сбежал.
…Спальня Олутара была обставлена скромно. Единственной мебелью были золотой (или позолоченный) идол непонятно какого бога и узкая простая кровать, подобающая аскету, но не адмиралу корсаров. Дверь в ванную была приоткрыта. Он вошел. Мозаичный пол был вымыт до блеска, на нем валялся небрежно брошенный парчовый халат и мокасины.
...Тело пиратского лорда плавало в мраморной ванне. Вода была светло-бордовой, и запах свежей крови смешивался с тяжелым ароматом благовонных масел.
На бордюре лежала старинная бритва, блестя золотой насечкой. Та самая…
Под ней на мраморных плитах алело несколько капель стекшей крови.
Истово перекрестившись, Антон про себя прочёл молитву, прося у Бога быть милосердным к усопшему грешнику, вышел из ванной и аккуратно прикрыл за собой дверь.
И тут обнаружил что над островом висит тишина – бой закончился.
...Айнур по-прежнему расслаблено валялась на подушках дивана. После безуспешных попыток растолкать ее, Антон не без труда приподнял девушку и перекинул через плечо. Он вытащил бесчувственное тело во внутренний двор, сбросил на заднее сиденье машины. Айнур зашевелилась, что-то забормотала… но не проснулась.
Он с трудом завел мотор – подсевшие аккумуляторы не сразу дали ток, и поднявшись на полметра над дорогой двинулся в сторону поселка. Что делать дальше он пока не знал...
* * *
Айнур затравленно оглядела серые стены кабины катера.
– Антон, я не хочу... – заявила она.
Антон промолчал.
– Приказ капитана, сударыня, – ответила за него Котина, и в голосе её прозвучали интонации учительницы, отчитывающей малолетнюю хулиганку. И радуйтесь, что легко отделались!
– Позвольте нам попрощаться, – попросил Антон. – Она пока еще моя жена.
Магистр-лейтенант согласно кивнула:
– У вас полчаса, не больше. Нас ждут на «Сыне Бури».
– Это будет не так трудно, – заговорил Антон, когда десантница их покинула. Станция «Горис» в пятнадцати миллионах километрах отсюда. Долетишь за десять дней, а автономность "Цунами" – двадцать один. Сигнал маяка прослушивается хорошо, кораблик надежный – дважды оттестирован. Ну а в крайнем случае подашь сигнал бедствия. У тебя тут три аварийных передатчика.
Айнур опустилась в ложемент и подтянула колени к подбородку. Антон взглянул на ее волосы, отливающие медью, и присел рядом.
– Так должно быть, Айнур, – сказал он мягко. – Они бы могли просто пристрелить тебя, да спасибо аорсийским законам… – он замолк.
– Да в Преисподнюю все это! – всхлипнула Айнур. Я хочу, чтобы ты остался со мной!
– Не могу, – ответил Антон, но глаза отвел в сторону.
– Почему?
Антон устало махнул рукой:
– Айнур, это... невозможно. Немыслимо!
– Нет, ты объясни мне… – она подняла голову.
– Меня при твоем полном согласии хотели выпотрошить живьем, и мне это очень трудно забыть, – процедил Антон.
– Но ведь ты убил моего отца. Мы оба должны простить друг друга. Я ведь не понимала, насколько ты мне нужен. Ведь ты мой супруг, и...
– И что я должен сделать, чтобы получить развод по законам Эяллы? – перебил он жену.
– У нас разводов не водилось... Только вот нету уже законов на нашей бедной Эялле, – вновь всхлипнула она. Так что тебе достаточно просто послать меня к черту...
Антону захотелось встать и уйти но последний порыв сердца удерживал его. Он схватил безвольную руку и нагнулся было, чтобы поцеловать.
– Ты любишь меня, – сказала Айнур. – Я чувствую это – Антон, и я тоже люблю тебя... Мы никогда не говорили с тобой о будущем. Нам нужно было просто поговорить друг с другом откровенно... Я бы смогла тебе объяснить – ты бы все понял!
– Ты права, – признался он. – Я люблю тебя. Я люблю тебя так, как... Но вместе нам не быть! Слишком поздно, – вздохнул Антон. – Это все, что я могу тебе сейчас сказать, Нур. Антон сжал челюсти. Айнур ничего не ответила.
Антон вновь посмотрел на жену, и обнаружил, что она, сбросив комбинезон, лежит перед ним, нагая и зовущая.
– Поступай как знаешь, но я хочу... Хочу подарить тебе последний раз то, что только и могу подарить сейчас...
Он замер в растерянности. Какой-то миг он колебался...
Но глаза ее лучились янтарем и мёдом, волосы отливали темной медью, а грудь напряглась, став особенно соблазнительной. И Антон молча принялся раздеваться.
Когда все закончилось, она тихонько заплакала...
– Нам пора, Антон Степанович – прохрипел коммуникатор голосом Котиной.
Антон встал, быстро оделся:
– Я должен идти.
Айнур умоляюще посмотрела на него. Аварийные лампы бросали отблески на ее нагое тело...
– Я должен идти, – повторил он.
– Иди, – сказала Айнур.
– Будь счастлива!
Она обречённо кивнула.
Уходя, он ощущал спиной ее взгляд, даже когда за ним захлопнулись воротца переходника, и крошечный скутер понес его к "Сыну Бури", висевшему в пустоте как отдыхающая акула в глубинах океана.
Только в каюте крейсера он разрыдался.
* * *
Вместо эпилога. Возвращение.
Город ничуть не изменился за время отсутствия Антона. То же самое уличное движение, те же самые краски неба после полудня. Те же самые старые лихтеры тащились по каналу. Те же самые монорельсовые эстакады и небоскребы.
