Человек, охранявший его, выглядел усталым, возможно, даже сонным, но Ксоксарл не знал, долго ли будут отсутствовать остальные. В данное мгновение он не мог позволить себе сделать многое, так как Оборотень, вернувшись, может заметить, что проволока сидит уже не так прочно. Но даже если события будут развиваться не лучшим образом, всё же, очевидно, был велик шанс, что люди не найдут эту якобы разумную вычислительную машину. В таком случае лучшее решение — ничего не предпринимать. Тогда он позволит им взять его на корабль. Вероятно, этот называвший себя Хорзой человек собирается потребовать за него выкуп. Это казалось Ксоксарлу самым правдоподобным объяснением тому, что его оставили в живых.
Возможно, флот заплатит за возврат воина, хотя семье Ксоксарла было запрещено делать что-либо подобное, да и семья была небогатой. Он никак не мог решить для себя, оставаться в живых и попытаться смыть позор пленения и продажи будущими делами или напрячь все силы, чтобы вырваться из плена или умереть? Ему больше нравилось действовать; таким было вероисповедание воина. Если сомневаешься, действуй!
Старик встал с поддона и обошёл вокруг. Он подошёл достаточно близко к Ксоксарлу, чтобы проверить проволоку, но бросил на неё лишь беглый взгляд. Ксоксарл разглядывал лазерное ружьё охранника. Его большие ладони, связанные за спиной, медленно открылись и закрылись; он сам даже не осознал этого.
Вабслин добрался до палубы управления в голове поезда. Он снял и положил шлем на пульт, стараясь не задеть ни одного регулятора, и только прикрыв несколько мелких неосвещённых панелей. Стоя в центре палубы, он зачарованно огляделся широко раскрытыми глазами.
Поезд под ногами слабо вибрировал. Шкалы и измерительные приборы, экраны и панели демонстрировали готовность к работе. Регуляторы располагались перед двумя гигантскими креслами, с которых можно было смотреть поверх пульта сквозь бронированное стекло, образующее часть круто падающего носа поезда. Туннель впереди был тёмным; лишь на боковых стенах горели несколько маленьких ламп.
В пятидесяти метрах дальше за сложным расположением стрелок рельсы расходились в два туннеля. Один шёл прямо, и в нём Вабслин видел задний конец стоящего впереди поезда, другой делал дугу вокруг ремонтных и обслуживающих пещер и вёл к следующей станции.
Вабслин протянул руку над пультом управления и потрогал стекло, чтобы почувствовать холодную и гладкую поверхность, и улыбнулся про себя. Стекло, не обзорный экран. Это в его вкусе. Эти строители знали голографические экраны, сверхпроводники и магниты — и все это применили в транзитных трубах, — но для своего главного детища не постеснялись придерживаться явно примитивной, но зато более надёжной технологии. Поэтому поезд имел окна из бронестекла и бегал по металлическим рельсам. Вабслин медленно потёр ладони и пробежал взглядом по множеству приборов и регуляторов.
— Мило, — прошептал он и спросил себя, удастся ли разобраться, какие регуляторы открывают запертые двери вагона-реактора.
Квейанорл добрался до палубы управления.
Она была невредимой. Если смотреть с пода, она состояла из металлических оснований сидений, нависших пультов управления и ярких ламп на потолке. Он тащил себя по полу, истязаемый болью, бормоча про себя и пытаясь вспомнить, зачем прополз весь этот путь.
Он приложил лицо к холодному полу палубы. Поезд напевал ему, вибрировал под ним. Поезд жил; он был повреждён и, как и сам Квейанорл, уже никогда не будет здоровым, но он ещё жил. Квейанорл намеревался что-то сделать, что он когда-то знал, что, но сейчас все ускользало из памяти. Ему хотелось плакать от разочарования, но казалось, что сил не было даже для слез.
Что это было? — спрашивал он себя (в такт вибрации поезда), я собирался… я хотел… что?
Юнаха-Клосп осматривал на вагон-реактор. Сначала он был недоступным, но робот в конце концов отыскал путь через кабельную шахту.
Он долго бродил по длинному вагону и выяснил, как функционировала эта система: абсорбирующие плиты предотвращали перегрев реактора, мощная экранировка урана должна была защищать чувствительные к излучению тела гуманоидов.
Теплообменные трубы отводили тепло реактора к батареям маленького бойлера, где оно двигало парогенераторы, передающие энергию на колёса поезда. Очень уж примитивно, подумал Юнаха-Клосп. Сложно и примитивно одновременно. Многое могло выйти из строя, несмотря на все предохранительные устройства.
Но если ему и людям придётся ехать в этом архаичном атомно-пароэлектролокомотиве, будет разумно ограничить себя энергией главной системы. Робот решил про себя, что согласен с мнением Оборотня: идиране, должно быть, сошли с ума, когда пытались запустить в работу весь этот старый металлолом.
— Они в этих штуках спали? — спросила Йелсон, увидев сеть. Они с Хорзой и Бальведой стояли в дверях большого спального зала давно умерших людей, когда-то работавших в Командной Системе. Бальведа попробовала одну из сеток. Они были похожи на открытые подвесные маты, натянутые между прикреплёнными к потолку скобами. Примерно сотня их заполняла помещение, как рыбацкие сети, вывешенные для просушки.
— Можно подумать, что они считали их удобными, — сказал Хорза и огляделся. Мозгу здесь спрятаться негде. — Уходим! — сказал он. — Бальведа, идёмте.
Бальведа отпустила сетку, и та закачалась. Она охотно узнала бы, нет ли где-нибудь здесь действующей ванны или душа.
Он ухватился за пульт, подтянулся изо всех сил и втащил тело на сиденье. Используя затылочные мускулы и болевшую ослабшую руку, он перевалил себя в кресло. Он двигал и вращал своё туловище. Одна из ног осталась висеть на нижней стороне сиденья. Он закричал и едва не свалился вниз. Наконец он устроился наверху.
Он посмотрел над плотно теснившимися регуляторами через бронестекло в широкий туннель перед поездом. На чёрных стенах светились лампы; стальные рельсы, сверкая, змеились вдаль.
Квейанорл рассматривал это тихое, спокойное место, и его охватило маленькое и злобное чувство победы. И он тут же вспомнил, зачем сюда приполз.
* * *
— И тогда это будет он? — спросила Йелсон. Они были в рубке управления, где контролировались сложные функции самой станции. Хорза включил несколько экранов и проверил показания, а теперь сидел на пульте и использовал дистанционно управляемые камеры станций, чтобы осмотреть все коридоры и помещения, туннели, шахты и пещеры. Бальведа села во второе большое кресло, забравшись в него с ногами, как ребёнок в кресле для взрослых.
