Сергей сидел еще несколько минут, затем последовал за ним. Подойдя к машинам, бегло бросил затрусившей наперерез Даниэле:
— Я еду в имение дона Виктора Кампоса. Думаю, ваше присутствие в том доме будет нецелесообразно.
— Но сеньор!.. — попробовала что-то сказать та, но он не дал, пронзив ее злым ненавидящим взглядом:
— Я сказал, Даниэла, что тебе и твоим девочкам, как представителям заинтересованной стороны, там делать нечего! Вы остаетесь здесь! Вызывайте машину из дворца, вас заберут! Вопросы?
— Вопросов нет, сеньор… — поникла она, опуская глаза.
Он влез в люк и демонстративно опустил его перед ее носом. А когда машины тронулись, злорадно наблюдал, как пять девочек во всеоружии растерянно хлопают глазками у обочины. Гордячка Даниэла, сняв шлем, ругалась с кем-то поодаль, то ли докладываясь, то ли действительно вызывая транспорт.
— Куда, сеньор? — ожила пятая линия. Командир его людей, едущий в головной машине.
— В поместье Виктора Кампоса…
Он не лукавил, ему, действительно, нужно туда. Теперь перед ним стояла другая трудновыполнимая задача — убедить Виктора свернуть первоначальные замыслы и сделать то, что от него требуют. В первую очередь, действительно, не брать оружие…
Девятнадцать лет назад
— Сеньор, вам туда нельзя! Вам запрещено находиться здесь!
Хранительница выскочила ему наперерез, намереваясь не пустить, но он пер напролом на такой скорости и с таким напором, что в последний момент на крайние меры та не решилась.
— С дороги! — бросил он и с ненавистью отпихнул ее в сторону. Имея преимущество в весе и силе, выглядело со стороны это впечатляюще. За хранительницей последовала дверь, тяжелая, створчатая, каким-то чудом не замененная на гермозатвор. — Будешь еще мне указывать, что делать!
Хранительница стушевалась. Сзади и сбоку выскочили еще хранительницы с оружием, готовые отразить любую атаку на покои их высочеств, но увидев его, растерянно опускали дула в пол и разевали рты. Лея и тут подгадила, не сообщила им о своем разрешении. А он ведет себя слишком нагло для человека, не имеющего права сюда входить, и это сбивает девочек с толку.
Наконец, тяжелые створки поддались, и он ввалился внутрь. Там его тоже ждали, еще одна хранительница, но эта без оружия. Встала, уперев руки в бока, загораживая проход.
— Только попробуй! — зыркнул он.
Ангел задумалась, затем лаконично отступила в сторону, пропуская его вперед:
— Только недолго. А то мне влетит…
Вся его ненависть разом схлынула. Она его пропускает, не зная, что у него разрешение? На свой страх и риск? Подставляется, давая ему побыть с детьми? Среди них что, есть нормальные, и даже хорошие, правильные?
Ему вмиг стало неловко.
— Она разрешила… — промямлил он как-то жалко, в момент потеряв самоуверенность. Злость его также испарилась.
— Тогда можешь долго, — милостиво кивнула хранительница, развернулась и равнодушно побрела в свою караулку.
Обескураженный, Сергей направился по коридору в покои, где, как он знал, любят играть его дети. Поворот, коридор, поворот… А вот и они…
Он замер на пороге детской. Убирающая игрушки служанка недоуменно воззрилась на него, потом решила, что она лишняя, и поспешно ретировалась. Одна из девочек, играющая на огромном пушистом персидском ковре с куклами, подскочила и обдала всю детскую истошным визгом:
— Пааааапка!!!
И бросилась к нему.
Другая девочка, помладше, играющая рядом, тоже подскочила и кинулась, но молча. Он подхватил на руки вначале одну, затем вторую, и нежно прижал обеих, не в силах выдавить ни слова.
— Папка, а почему тебя столько не было? А ты надолго? А когда ты еще придешь? А вы с мамой поссорились? А ты будешь с нами играть?
Старшая начала засыпать его типично детскими вопросами, на которые он не мог дать ответ. Младшенькая же, как обычно, молчала, лишь хлопая большими голубыми глазенками.
Старшую назвала Лея. Почему так, а не иначе — она сама не смогла толково объяснить. То ли, чтобы боги действительно покровительствовали ей, то ли реализуя какую-то детскую фантазию — он не понял. Но она так и осталась, Фрейей, маленькой богиней. И при этом соответствовала статусу — рано начала говорить и бегать, была активной и боевой — няньки не знали, что с ней делать. Изабеллу же, свою белокурую красавицу, назвал он. Она до сих пор почти не говорила, была тихой, но прекрасно все понимала. Ее умные голубые глазенки на смуглом личике снились ему, когда эта сука Лея запретила видеться с детьми.
— Как же я люблю вас, мои девочки! — он поставил дочерей на место. — А кому это у нас пора спать? Почему кое-кто до сих пор не в кроватках?
— А сказку? Ты расскажешь сказку? — начала канючить Фрей. Он присел рядом.
— Расскажу. Какую сказку хотят послушать маленькие принцесски?
— Про Страшилу! И Железного Дровосека! И Элли! — Завизжала она.
— Договорились! Все, марш в кроватки, папа сейчас придет, и тем, кто лег, будет рассказывать сказку про Элли и Страшилу. А тем, кто не лег — рассказывать не будет!
— Папа, а Карлосу расскажешь? — потянула Фрей за рукав и указала на огромного голубого мишку в дальнем конце ковра. Этого мишку он подарил в свое время Фрейе, но Изабелле тот понравился больше, она постоянно таскала его с собой за заднюю лапу. При этом надо учитывать, что размером Карлос был больше самой Изабеллы.
— Ну, если вы уложите его — и ему расскажу! А как же! А теперь марш в спальню!
Фрей, вприпрыжку, убежала, что-то выкрикивая на ходу, Изабелла взяла медведя за ухо и потащила следом. Обе они сияли от счастья.
Сергей активировал перед глазами козырек и вошел в дворцовую систему связи, набрав личный код доступа. После чего выбрал абонента — личного секретаря, молодого и способного паренька, которого недавно приблизил.
— Жан, ты уже в тюрьме?
На том конце раздалось недовольное сопение:
— Нет, сеньор граф. Но подъезжаю. Выдергивать вот так вот, на ночь глядя…
Эмоциональную составляющую он пропустил мимо ушей.
— Подъезжай и начинай поиски. Я подъеду ближе к середине ночи — у меня важные дела. Новый ориентир поиска: искомый объект не просто не должен дружить с законом, она должна быть проституткой.
Удивленное молчание.
— Вы уверены, сеньор граф?
— Да.
— Ко всему вышеперечисленному багажу «прелестей»? Еще и это?
— Жан, ты плохо меня слышал? — понизил он интонацию.
— Нет, сеньор граф, — стушевались на том конце. — Но вы жестокий человек!
— Это не я жестокий. Это мир жестокий. И обстоятельства. А еще лично ее королевское величество, но последнее не обсуждается. Вопросы?
