Металлические стены столовой "Уверенности" были окрашены в унылый светло-зеленый. Над головой угрожающе низко висела труба. ! Чтобы об нее не стукались головами, на трубе намалевали красным "Пригнись!". Подавали коктейль "Буйный Роджер", а следом вино и бренди. Мартинес заподозрил, что непьющая Сула не знает, сколько можно выпить и не упасть. Алкоголя хватило бы, чтобы напиться в стельку.
Сев за стол напротив Сулы, Мартинес протрезвел. Каждая клеточка его тела, каждый удар сердца стремились к ней. Он не решался взглянуть в ее сторону. Вместо этого он с головой окунулся в беседу, остроумную и смешную, о чем угодно, кроме войны, Флота и политики. Капитаны могут потерять свои корабли, офицеры попасть в черный список, но длинная, кровавая война позади и они живы. Здоровое жизнелюбие брало свое, а на паре скорлупок, парящих между звезд, отдушин для разрядки было маловато.
Возможно, сейчас самое время для алкоголя.
Чем дольше длился полет, тем чаще Мартинес видел Сулу. Кораблей всего два, а офицеры весьма общительны. Ежедневно устраивались вечеринки, хотя капитаны участвовали не в каждой.
Мартинес осмелился пригласить капитана Сулу к себе на обед для двоих лишь спустя полмесяца.
Он встретил ее у шлюза, в этот раз она была с другим ординарцем – светловолосой женщиной, но тоже с медалью "За отвагу" на груди. Мартинес проводил Сулу в свою столовую и предложил широкий выбор прохладительных напитков. Она захотела минералки, и Мартинес, решивший из вежливости избегать алкоголя, тоже налил себе стакан. Увидев портрет Мартинеса, отважного и решительного, висящий на передней стене, Сула заулыбалась.
– Очень реалистично, – сказала она.
– Правда? – забеспокоился он. – Я надеялся на большее.
Сула рассмеялась и переключилась на фрески с пирующими терранцами, рассматривая виноградные грозди, кубки с вином и грациозных людей в простынях.
– Настоящая классика, – сказала она.
– Это только выглядит старым. Позволь, я покажу еще одну картину.
Он провел ее в спальню и включил свет, демонстрируя "Святое семейство с кошкой". Сначала Сула казалась веселой, потом чуть нахмурилась, сощурила глаза и придвинулась к древней картине. Она внимательно разглядывала ее несколько долгих минут.
– Тут какая-то история, – произнесла она. – Но я не знаю, какая.
– Я тоже, но мне нравится.
– Сколько ей лет?
– Написана еще до завоевания. В Северной Европе, где бы это ни было.
Сула искоса посмотрела на него.
– Мартинес, ты ужасающе невежественен в истории собственной расы.
Он пожал плечами.
– До завоевания сплошная эпоха варварства и насилия, разве нет?
Она опять повернулась к картине и сказала:
– Суди сам.
Мартинес посмотрел на уютно устроившуюся у огня семью, и на него нахлынули теплые чувства.
– Сейчас это собственность Флетчеров. Не знаю, разрешат ли мне ее выкупить.
– Ты можешь себе это позволить?
– На мое-то жалование? Только если они не представляют, сколько она стоит.
Сула мельком посмотрела на остальные картины – на голубого флейтиста и на пейзаж.
– Есть другие сокровища?
Он пригласил ее в кабинет. Сула равнодушно оглядела рыцарей и фрески с писцами и глашатаями. Ее взгляд приковал рабочий стол с плывущими по нему фотографиями Терзы и юного Гарета.
Мартинес затаил дыхание. Вот и решающий момент.
Выражение ее глаз немного изменилось, как будто легкое облачко закрыло солнце. Губы скривились в усмешку.
– Наследник клана Чен?
– Да.
– Здоровый малыш?
– Так мне сказали.
– Похож на отца.
Ее взгляд следил за проплывающими по рабочему столу изображениями.
– И как тебе в браке? – Вопрос прозвучал вежливо и весело, но не без тени иронии. Они оба притворились, что ответ ее не волнует.
– Первые семь дней всё было хорошо, с тех пор я был вдали от дома.
– Семь дней? – Она улыбнулась. – Ты фертилен.
– Фертильный, да, – автоматически повторил Мартинес.
Он боролся с желанием обнять Сулу.
"Но только не на флагмане Миши Чен", – одернул он себя.
В столовой послышались шаги Алихана, принесшего закуски.
Сула, задев Мартинеса, направилась к двери.
Он понял, что гроза миновала и не всё потеряно.
Мартинес пошел за ней. Алихан, в безупречной униформе, белом фартуке и белых перчатках, стоял у стола.
– Старший оружейник Алихан! – улыбнулась Сула. – Как у вас дела?
Алихан просиял за завитыми усищами.
– Отлично, миледи. Прекрасно выглядите.
– Вы очень добры. – И позволила Алихану отодвинуть для нее стул. – Что сегодня будем есть?
– Ну, для начала поджаренные рисовые конвертики с пюре из клубней крака, засахаренными копчеными колбасками и шпинатом.
– Звучит прекрасно.
Под благодушным присмотром Алихана Суле и Мартинесу удалось мило и вкусно пообедать. В разговоре, в основном, касались безопасных профессиональных вопросов, хотя после десерта Мартинес всё же выплеснул эмоции по поводу Торка. Довольно напрактиковавшись к этому времени, Мартинес выдал исключительно красноречивую тираду.
Сула пожала плечами.
– Война вернула власть некоторым лицам, и мы, если уж об этом говорить, им не нужны. А ты чего ожидал? Благодарности?
– Я не думал, что об меня вытрут ноги.
– Мы оба капитаны, оба с боевым опытом. Хотя при самом благоприятном раскладе нас бы еще много лет до командующих эскадрами не повысили… нам повезло больше, чем следовало ожидать. – Она сделала глоточек кофе. – Мы им еще понадобимся – для следующей войны.
Мартинес удивленно посмотрел на нее.
– Думаешь, будет еще война?
– А как иначе? – Сула махнула рукой. – Шаа отдали нас в руки собранию шестисот парламентариев. Как думаешь, получится у них управиться с чем-то столь большим и сложным, как империя?
– Не очень. Но у них ведь будет Флот?
– Как знать. Но желание нахапать побольше единственное, что роднит эти шесть сотен. В прошлом шаа держали в узде лордов Парламента, но шаа умерли. Думаю, новая война продлится еще поколение, – Она аккуратно поставила чашку на блюдце и рассмотрела ее на свету. – Геммельский фарфор. Очень красиво.
– У Флетчера был хороший вкус. Мне так говорили.
– Флетчеру повезло с советниками. – Сула поставила кофейную пару на стол и взглянула на Мартинеса: – Надеюсь, и тебе с этим повезет.
– По поводу фарфора? Я целиком полагаюсь на тебя.
Она пристально посмотрела на него и вздохнула.
– Многое зависит от твоих предпочтений. Придется выбирать самому.
***
Сула стояла в убогом металлическом кабинете, смотрела на ружья на стене над столом и считала тех, кого пережила. Кэроль, ПэДжи Нгени, Казимир.
