и перепрыгнул через перила.
– На мостовой. Замечательно. Вернитесь туда. Отыщите то самое место.
– Зачем?
– Чтобы убедиться: там, по ту сторону, ничего нет.
Миллер неторопливо, прерывисто перевел дух.
– А если есть?
– Нет, это исключено. Вы же сами сказали: из двух миров реален только один. Этот, – Гринберг пристукнул кулаком по массивному столу красного дерева, – вполне реален, следовательно, на той стороне вы ничего не найдете.
– Да, – выдержав паузу, выдохнул Миллер. Глаза его странно блеснули, взгляд прояснился. – Вот вы и отыскали мою ошибку.
– Какую ошибку? – Грюнберг в недоумении поднял брови. – О чем…
Миллер решительно двинулся к выходу.
– Теперь понятно. Я попросту некорректно поставил задачу. Пытался определить, какой из миров реален, а какой нет, а они… – Обернувшись, он одарил доктора Грюнберга невеселой улыбкой. – А они, разумеется, реальны оба.
* * *
Поймав такси, Миллер поспешил домой. Дома не оказалось ни души: мальчишки еще не вернулись из школы, а Марджори отправилась в центр, по магазинам. Подождав внутри, пока улица не опустеет, он вышел на крыльцо и направился к мостовой.
«То самое место» удалось отыскать без труда – по еле заметному мерцанию в воздухе у самого края правой, стояночной, полосы. За мерцающим пятном виднелись смутные силуэты людей и очертания мебели.
Да, все верно. Вон он – тот, прежний, мир. Вполне реальный и осязаемый. Не менее настоящий, чем эта мостовая под ногами.
От границы мерцающего пятна тянулись в стороны рассеченные им надвое перила, те самые, которые Миллер перепрыгнул, чтобы проникнуть внутрь экспозиции. За перилами находилась система силовых барьеров – разумеется, отключенных, а далее – остальная часть этажа и стены здания Исторического Управления.
Слегка замявшись, Миллер шагнул в мерцающее пятно. Мерцание окутало его с головы до ног точно знойное марево, и мутные силуэты вмиг обрели четкость. Идущий мимо человек в длинных темно-синих одеждах… Любопытный посетитель, осматривающий экспозиции… а там, возле стола, как он и полагал, лежит его портфель.
Однако стоило Миллеру занести над перилами ногу, вдали показался Флеминг.
Охваченный недобрыми предчувствиями, Миллер шагнул назад, в брешь между миров. Возможно, его насторожило выражение лица Флеминга, устремившегося прямо к нему, возможно, что-то еще… как бы там ни было, Миллер занял позицию на мостовой перед домом, а Флеминг, раскрасневшийся, негодующе поджав губы, остановился напротив, по ту сторону бреши.
– Миллер, – глухо проговорил он, – выходите оттуда.
Миллер расхохотался.
– Флеминг, будьте добры, перебросьте сюда мой портфель. Ну, ту самую странную штуку, лежащую возле стола. Помните, я вам показывал?
– Прекратите шутки и слушайте! – зарычал Флеминг. – Дело – серьезнее некуда. Дошло до самого Карнапа. Вы сами вынудили меня обо всем ему доложить.
– Браво, браво! Как и положено верноподданному бюрократу.
Склонив голову, Миллер раскурил трубку, затянулся и выпустил густую струю дыма сквозь брешь между миров, в пространство этажа И. Флеминг, закашлявшись, шарахнулся прочь.
– Что это за гадость?! – возмутился он.
– Табак. Один из широко распространенных здесь, по эту сторону, продуктов потребления. Вполне обычное для двадцатого века вещество. Но вам об этом, разумеется, неизвестно: ваша епархия – второй век до нашей эры. Эпоха древних эллинов. Даже не знаю, насколько понравится вам их мир. Там и с канализацией дела обстояли неважно, и средняя продолжительность жизни была дьявольски коротка…
– О чем это вы?
– Однако в эпоху, исследуемую мной, средняя продолжительность жизни сравнительно высока… а видели бы вы мою уборную! Желтый кафель, душевая кабина. Куда лучше санитарных узлов в комнатах отдыха ЦИУ!
Флеминг раздраженно крякнул.
– Иными словами, вы намерены остаться там.
– А что? Весьма приятное место, – беззаботно подтвердил Миллер. – Тем более что мое положение несколько лучше среднего. Позвольте я в двух словах опишу, что здесь к чему. У меня молодая красивая жена: браки в эту эпоху не просто разрешены, но и поощряются. У нас двое ребятишек – замечательные мальчики, и в ближайшие выходные они собираются в поход, на Рашен-ривер. Живут сыновья с нами, со мной и женой, на полном нашем попечении; государство до данной сферы пока еще не добралось. Езжу я на новеньком, только-только с конвейера, «Бьюике»…
– Иллюзии, – процедил Флеминг. – Бредовые галлюцинации.
– Вы уверены?
– Идиот, чтоб вам лопнуть! Я давно понял: вы слишком углублены в себя, чтобы взглянуть в лицо реальности, вот и прячетесь от нее под грудой анахронизмов… Смотрю на вас и стыжусь того, что сам – теоретик. Уж лучше бы в инженеры пошел! Вы… – Губы Флеминга задрожали от негодования. – Вы совершенно выжили из ума. Стоите посреди муляжа, экспозиции, принадлежащей Историческому Управлению, посреди груды пластика, проволоки и балок с опорами. Посреди реплики прошлого. Имитации. И предпочитаете ее реальному миру!
– Странное дело, – задумчиво заметил Миллер. – Кажется, я уже слышал нечто похожее, и совсем недавно. Вы, случаем, не знакомы ли с одним доктором, психиатром по фамилии Грюнберг?
Тут в отдел двадцатого века без помпы, без церемоний прибыл директор Карнап в окружении целой компании экспертов и ассистентов. Увидев его, Флеминг поспешил ретироваться, а оказавшийся лицом к лицу с одной из самых могущественных персон двадцать второго столетия Миллер, широко улыбнувшись, протянул Карнапу руку.
– Кретин. Кретин безмозглый, – прогремел Карнап. – Вылезайте оттуда, пока вас не выволокли! Дойдет до этого, и вам конец! Сами знаете: неизлечимые психотики подлежат эвтаназии. Даю вам последний шанс. Выбирайтесь из этого муляжа и…
– Прошу прощения, – мягко перебил его Миллер, – это отнюдь не муляж. Не экспозиция.
На твердокаменном, массивном лице Карнапа мелькнула гримаса удивления. Казалось, директор, пусть на долю секунды, утратил обычную властную самоуверенность.
– То есть вы продолжаете упорствовать в…
– Здесь, передо мной, портал. Межвременные врата, – негромко продолжил Миллер. – Вам, Карнап, меня отсюда не вытащить. Руки коротки. Я в прошлом. В прошлом двухсотлетней давности. В иной, предыдущей, точке существования. Отыскал мостик и ушел из вашего пространственно-временного континуума сюда. И помешать мне вам не по силам.
Карнап, собрав экспертов в кружок, принялся совещаться с ними. Миллер терпеливо, безмятежно ждал. Времени уйма: на службу он решил не являться до самого понедельника.
Некоторое время спустя Карнап вновь подошел к бреши и не без опаски остановился в шаге от перил ограждения.
– Занятная теория, Миллер, – сказал он. – Самое поразительное в психотиках – вот эта способность укладывать собственные иллюзии в безукоризненную логическую схему. Априори в вашей концепции нет ни единого изъяна. Внутри самой себя она вполне состоятельна. Вот только…
– Что?
– Вот только с действительностью, увы, не имеет ничего общего, – отрезал Карнап. Вновь взяв себя в руки, он откровенно наслаждался беседой. – Вы полагаете, будто на самом деле вернулись в прошлое. Действительно, экспозиция ваша предельно точна. Сколько вас помню,
