Перспектива устроить пленным варварам настоящий допрос — или хотя бы понаблюдать со стороны за тем, как Антоний это делает — весьма вдохновляла наварха.
«У тебя и без медикаментов прекрасно получается… — с тоской констатировал префект — …над людьми издеваться».
По крайней мере, чувствовал он себя после короткого разговора с Ливией так, словно она вырвала ему ногти не только на руках, но и на ногах. Ретрактором.
Квинт Марций сильно сомневался, что варвары станут упрямиться. Что им терять, в самом-то деле?
Обычно психованный сверх всякой меры Дагон молился какому-то из пунийских богов. Его глаза были полуприкрыты, а узкие губы едва заметно шевелились, без остановки повторяя священные рифмы. Выпрашивал себе легкую смерть? Это он славно придумал. Лацийская военная доктрина не предусматривала пленения врагов. Во всяком случае, не существовало ни единой причины, чтобы бирема захватила какую-то ничтожную миопарону без опознавательных знаков. Догнать и уничтожить незнакомое судно — вот и вся недолга. Даже одного предложения сдаться более чем достаточно, чтобы знающий человек несказанно удивился. А эти… Аквилины не только взяли на абордаж, но и оставили в живых. Кто угодно на месте Дагона заподозрил бы подвох.
Кроме, пожалуй, Клейта. Любопытство появилось на свет из репликатора раньше самого данайца. Его за решетку бросили, а он знай себе башкой ушастой вертит. И витаминной инъекции от корабельного медтехника обрадовался, словно тот ему хорошую такую дозу эндорфинов вколол. Интересно, он сохранит свой оптимизм до того момента, когда его будут выкидывать в пространство через шлюз? Может и хорошо, что Клейт по губам читать не умеет и не понимает, что Аквилины думают о будущем пленников. Комплекс витаминов группы В — это очень гуманно. По меркам Данайи, конечно.
Данаец, словно мысли прочитал, принялся белозубо улыбаться и подмигивать товарищам по заключению. Мол, падать духом рано еще, прорвемся. Раз сразу не убили, то мы еще побарахтаемся.
Марк еще раз осмотрелся по сторонам. Лары и маны! Оказывается, тосковать можно даже по камере корабельной гауптвахты. По серебряно-блестящим лучам силовой решетки, по яркому белому свету, по жестким откидным сиденьям и даже по неподвижной фигуре вахтенного вигила. Марк еще раз с каким-то противоестественным наслаждением вдохнул запах армейского антисептика, которым щедро опрыскали пленников. Так положено. Мало ли какая у этих варваров может отыскаться инфекция? За пятнадцать лет ничего не изменилось — ни инструкции, касающиеся биологической безопасности экипажа, ни состав антисептических средств, ни флотские уставы.
Стоп-стоп! Пленник решительно отогнал соблазнительное желание предаться воспоминаниям. Если уставы прежние, то наварх «Аквилы» прямо на его глазах нарушила три основополагающих параграфа. Один только прямой отчет центуриона манипулариев чего стоил! Марк удержался, чтобы не нашлепать себя по щекам для разгона зрительных галлюцинаций.
И вообще, что делает лацийская бирема в системе Элеферы? Кое-кто клялся всем святым, что никто — ни галийцы, ни пунийцы, ни уж тем паче добрые квириты из Лацийской Республики — никто не дознается про базу. И вот получите — не прошло и десяти лет.
Марк осторожно, чтобы ни Дагон, ни Клейт не заметили, погладил шов на переборке. Настоящая республиканская бирема! Это ж надо! Само совершенство! Совсем как та, другая… Возможно, они потому и попались, что некий астрогатор замешкался, на несколько секунд залюбовавшись ультрамариновой звездной птицей? Марк вспомнил, что поначалу наотрез отказался верить показаниям сенсоров. Впрочем, он не один такой был, но остальным недоверчивым теперь уже всё равно. А ведь он так надеялся, что никогда больше не увидит ни единого республиканского корабля. На их век неуклюжих галийцев из соседского сектора вполне должно хватить. Или редких, но «вкусных» пунийских торговцев.
Время шло. Дагон без остановки молился, а беспечный Клейт задремал, благо, его уши еще долго не побеспокоит ни единый посторонний звук. И выходило, что думать об их дальнейшей судьбе придется Марку. Ну что ж, ему не привыкать — решать за других. Собственно, он всё решил, едва увидел наварха «Аквилы». И даже если бы Марк только что не проиграл этой женщине сражение, он все равно узнал бы безупречного командира.
Кто же она? Неужели Флавия? Или в семье Фуриев наконец-то случился настоящий генетический прорыв? В ожидании допроса пленник развлекал себя решением этой загадки, перебирая в памяти всех возможных кандидатов среди республиканских фамилий пилотов. Ну не молиться же? Марк Фурий лучше всех знал, что боги глухи. Совсем как пострадавшие от акустического удара.
Лацийское общество издревле устроено так, что накапливать скарб армейским и флотским офицерам просто негде, да и незачем. Все личные пожитки Ливии Терции отлично умещались в стандартную «пилотскую» сумку, а по-настоящему «личных» среди этих вещей было всего ничего: неуставные плюшевые тапочки с крылышками (подарок от братьев и сестер на выпуск), флеш-карта с подборкой инструментальной музыки, самодельная нагревательная плитка, запасная поилка Фиделиса, пачка синего траянского чая, початая пачка молотого кофе, глиняный чайный набор и небольшой горшок с кактусом, маленьким и чахлым. Поэтому Антонию, уже смирившемуся с участью «контубернала», не составило никакого труда перенести не только сумку, но и Фиделиса вместе с «домиком» из каюты префекта в жилище наварха. Решив не останавливаться на достигнутом, психокорректор еще и разобрал сумку, разложив пожитки Ливии по полочкам. Он управился как раз к тому моменту, когда женщина заглянула проверить, как идет переселение.
— О! — одобрительно выгнула бровь Ливия, оценив усилия Антония. — Благодарю. У тебя получается гораздо быстрее и аккуратней, чем у меня самой… не говоря уж о Флавии. Вот что — оставайся. Выпьем чаю, Луций Антоний.
— С чего вдруг такая милость, наварх? — насторожился тот. С тех пор, как Аквилины настойчиво пристраивали бесхозного психокуратора в любовники к наварху, Антоний стал жить, оглядываясь. Разумеется, насильно его никто в постель к Ливии не уложит… наверное… да и не так уж ужасны сексуальные предпочтения наварха «Аквилы», Антонию ли не знать. Хотя… выходки с мятежом он никак не ожидал, так что вполне вероятно, что и насчет постельных аппетитов Ливии ее психопрофиль врал, словно Квинт Марций на очередном сеансе?
— Не паясничай, тебе это не идет, — поморщилась Ливия. — Лучше ополосни чашки, а я пока заварю.
Мысленно приготовившись к неизбежной процедуре «почесывания пяток», Антоний исполнил приказ. В конце концов, он сам учил Аквилинов искусству смирения с непреодолимыми жизненными обстоятельствами.
