— Опять на «вы»? — уточнил я, разглядывая себя в зеркало. Удовлетворившись осмотром, прыснул в рот мятного спрея и прикрыл за собой дверь, чтобы кошка нам не мешала.
Кортни подошла и села в кресло у стола, на котором на магнитной доске были расставлены шахматные фигуры.
— Ничего не могу с собой поделать, — улыбнулась она. — Играете?
— Играю, но в основном с Риком. Интересуешься?
Я сел напротив нее и, спохватившись, предложил:
— Кофе, чаю или чего покрепче? Ты же после вахты?
— Нет, сегодня не моя смена, я так, зашла узнать, как ваше здоровье ну и вообще — как…
— Что, как?
Она смотрела на меня из-под челки как-то заинтересованно что ли.
— Хотела узнать, как там было на Мэй? И ваше мнение — сможем ли мы победить…
Она внезапно шумно вздохнула, словно робела рядом со мной. Я сразу понял: девушка пришла не за этим, не просто поговорить. Ее что-то беспокоило.
— Кортни, — я придвинулся к столу, слегка подался вперед — поза ожидания. — Не хочу казаться невежливым, но мы с тобой через многое прошли на Эвересте, согласна?
Она молча кивнула.
— И сейчас ты пришла не для того, чтобы я развлек тебя рассказами…
— Не правда, — вдруг встрепенулась она. — Я не врала! Я пришла, чтобы вы мне вот что сказали…
— Я скажу, если ты спросишь, — мягко подтолкнул я девушку.
— Это немного личное, — она едва заметно улыбнулась. — Но, мне кажется, этот вопрос смущает меня гораздо больше, чем может смутить вас…
— Тебе для храбрости налить? — совсем запутавшись, уточнил я.
— Нет, не надо, я хотела узнать: вот вы, когда летали на Вороне, вы и весь ваш экипаж так сдружились… как одна команда или даже семья потому…
Она не смотрела на меня, я ждал, давая ей возможность сформулировать то, о чем она думала.
— Ну, потому что вы все мысли их видели? — выпалила Кортни.
— Я — мог, но не злоупотреблял этим, — согласился я, начиная медленно соображать, к чему клонит наша рыженькая. — Но с тех пор я утерял большую часть своих умений и возможностей. Так что можешь не волноваться, в чужие головы свой нос я не сую и мыслей твоих не читаю.
Я заглянул ей в глаза и удивился: там было какое-то разочарование.
— А как же удалось посадить Эверест? — уточнила она.
— С твоей помощью, с помощью выживших механиков, с помощью Ферди, в конце концов. Команда означает, что одно звено дополняет другое. Разорви цепи и ты получишь всего лишь обрывки. А ты думала, я прямо Гудини?
Она как-то странно на меня посмотрела. Никогда не поймешь этих женщин.
— Видели бы вы себя там… на Эвересте, да и здесь. Нет, вы не Гудини, а гораздо, гораздо страшнее и сильнее. Когда вы рядом, невольно появляется уверенность, которой периодически так не хватает.
Я поднялся, присел рядом с Кортни на корточки, поднял ее голову за подбородок, заглянул в глаза.
— Зачем ты полетела снова? — прямо спросил я, хотя ответ уже знал. Я прочел этот ответ в ее взгляде, полном теплоты и нежности.
— Меня тянет к тебе, Антон, — честно ответила она.
— Я не свободен, — невольно ответил я и запнулся. Ой ли?
Она кивнула.
— И почему ты не выбрала кого-нибудь посимпатичнее и поспокойнее? — скорее сам себя спросил я.
— Желаниям не прикажешь, они просто появляются, — сказала она, по-прежнему не шевелясь. — И даже если эти желания остаются лишь желаниями тела, какая сейчас разница? Я не хочу получать от тебя постоянное внимание, Антон, не хочу никаких обязательств. Я просто хочу… прикоснуться к тебе. Можно?
Какой глупый вопрос она задала, честное слово! Глядя в ее открытые глаза, я уже ни о чем не думал.
— Перегрузка, перегрузка, — ворчал я. Мои пальцы метались по сенсорной клавиатуре управляющей панели. — Какого черта, почему недостаточно мощности на контуре охлаждения установки стабилизации? Где наши, едрёна мать, технари?
Нас ощутимо тряхонуло, Кортни, непривычная к перегрузкам, смешно толи хрюкнула, толи икнула. Мне стало ее немного жаль. И себя было жаль, потому что к перегрузке, судя по всему, привыкнуть невозможно. Когда тебя сдавливает со всех сторон и начинает казаться, что тело весит тонну и вся эта тонна опустилась на хрупкие как спички ребра, волей неволей ощущаешь бессилие.
— Мне что, самому все делать?! — простонал я, чем выдавил из легких остатки воздуха.
Второй уровень подпространства преподнес неожиданные сюрпризы. Установка стабилизации держала коридор, но от чего-то отвалилась внутренняя система компенсации перегрузок. Судя по показаниям на моей консоли, там что-то капитально перегрелось. Выйти из коридора было невозможно, проводить работы по устранению неполадки при такой гравитации — сущее самоубийство. Ну и что делать? До выхода еще два с половиной часа.
Ненавижу!
Мы стартовали. Четырнадцать кораблей, получив добро на взлет, ушли в черноту космоса, а после, просчитав вектора, разбежались по указанным вешкам. С самого начала надо было уходить в отрыв, и Тверской, настоятельно мычавший из медицинского отсека о своем, помог мне принять «правильное» решение. Второй уровень подпространства — это экономия минимум в три часа. С этими глубокими реальностями никогда нельзя сказать что-то наверняка. Может оказаться даже больше, ну и к тому же, надо пользоваться благами наших разработчиков. Сделали они экранирующую стабилизацию, будем эксплуатировать.
Но как же могла выйти из строя гравитационка?!
— На старые технологии полагаться нельзя, — выдал непозволительно длинную речь Порси, после чего натужно засипел. Я видел его лишь в профиль, но и так было заметно, как медленно начали синеть у него губы. Это что же, мы сейчас потеряем навигатора?
— Змей, что делать, если при перегрузке человеку плохо? — включив микрофон, крепящийся на шее, спросил я.
— Всем, мля, плохо, — прорычал врач. — Сюда его тащи, если дотащишь.
— Не, я Порси не потащу, — отозвался я и выключил динамик. Синева отлила от лица навигатора.
— Дези, ответь, жестянка негодная, почему гравитация дурит?! — затребовал я кормовой отсек.
— Устраняем, — лаконично отозвался старший механик.
Нет, несомненно, толковый мужик, но материал ему достался сырой. Корабль-то неновый, наверняка налетал немало, так что ничего удивительного. Я привык, что Ворон чинил себя сам, умнейшая ведь была машина, но с таким норовом, что не позавидуешь. Как вспомню, что он вытворял с климатическим контролем, становится грустно. Мы то мерзли, то задыхались… от случая к случаю.
— Никому не говорить, — велел я. — Поберегите силы, проблему скоро устранят.
