На вызов по радио ответа не последовало. Наш челнок опустился в снег. Открылась дверь, из которой выглянул седой мужчина в свитере. Наконец радио ожило:
– Кто вы, черт побери?
– Я – Алекс Бенедикт, доктор Коновер. Вы ведь доктор Коновер?
– А если я скажу «нет», вы улетите?
– Скорее всего, нет.
– Ладно, Бенедикт. Что вам нужно?
– Мы проводим кое-какие исследования, и я надеялся, что вы сможете ответить на пару вопросов. Больше мы не станем вам мешать.
– Видать, вопросы важные, раз вы проделали такой путь. Откуда вы?
– Из Андиквара.
– Не могу представить себе настолько важного вопроса. – Он скрестил руки на груди.
– Надеюсь, вы не против?
– Я? С чего мне быть против? Ладно, заходите, раз уж прилетели.
Я надела легкую куртку, которую взяла с собой. Алекс облачился в ветровку и включил подогрев, но вряд ли ему стало намного теплее, чем мне. Открыв люк, мы заковыляли к двери, утопая в снегу, который доходил мне до бедер. Позади Коновера появилась женщина – Лайра.
Им в буквальном смысле пришлось помочь нам добраться до дома. Коновер закрыл дверь. За решеткой весело потрескивал огонь.
– Это Лайра, – сказал Коновер. – Моя жена.
Лайра, похоже, была рада новым людям. Она тепло улыбнулась, и я поняла, что в душе она осталась молодой, несмотря на возраст.
– Я приготовлю кофе, – сказала она. – Хотите поесть?
Мы решили ограничиться чашкой кофе, и Лайра скрылась в соседней комнате.
Коновер, высокий и широкоплечий, говорил глубоким басом; над темными глазами нависали большие кустистые брови. Он больше походил на человека, зарабатывающего на жизнь починкой крыш, а не на ученого-антрополога. Было в нем что-то и от военного – бесстрастное лицо, на котором не отражалось эмоций, точные, выверенные движения. Никаких бессмысленных жестов, ровный, спокойный голос, ни единого признака того, что его можно застать врасплох. И уж точно не станут неожиданностью гости, прилетевшие в это уединенное место.
– В наших краях прохладно, – заметил он, помогая мне снять куртку. Забрав ветровку Алекса, он повесил нашу одежду в шкаф и подбросил в огонь еще полено. До меня донесся запах кофе. Затем я услышала, как льется вода и хлопает дверца холодильника.
На стенах не было ничего ― только две фотографии и сертификат в рамке, подтверждавший заслуги хозяина дома перед Национальной исторической ассоциацией. На одной фотографии были супруги Коновер в молодые годы, а на второй ― симпатичная девушка, очень похожая на Лайру, только лет двадцати от роду. Алекс тоже обратил на нее внимание.
– Красивая, – сказал он.
– Моя дочь, – кивнул Коновер.
Каштановые волосы, карие глаза, милая улыбка. Одна моя учительница говорила, что правильная улыбка – все, что нужно для успеха в жизни. Если ее слова содержали хоть каплю правды, дочь Коновера была готова к любым вызовам.
Как объяснил Коновер, она жила на Токсиконе – познакомилась с банкиром и почти сразу же улетела вместе с ним. Этот брак явно не нравился ему. Мне показалось странным, что он делится с посторонними такими личными воспоминаниями, но потом вспомнила, где он живет.
– Понимаю, как вам тяжело, – заметил Алекс. – Но вы же не ожидали, что она останется с вами?
– Нет. Конечно нет. Я знаю, что потерял бы ее в любом случае. Когда мы сообщили дочери, что летим сюда, она сказала все, что думает по этому поводу. Она только что окончила школу, и мы поняли, что такова цена, которую нам придется заплатить. Правда, дорогая?
Лайра уже вернулась с кофе и теплыми булочками с корицей. Она утвердительно кивнула в ответ. По ее глазам я поняла, что она предпочитает не касаться этой темы.
– У нее теперь большая семья, – сказал Коновер. Скрестив руки, он ждал следующего вопроса.
– Сперва мы сомневались, стоит ли перебираться сюда, – сказала Лайра. – Но жизнь на Баньши оказалась просто замечательной. Верно, Хью?
– Это была ее идея. Но вам это, наверное, неинтересно, – заметил Коновер, после чего откинулся на спинку кресла и попробовал кофе. – Итак, зачем вы прилетели сюда? Что вы хотите узнать?
– Вы были другом Сансета Таттла?
– Ах вот что. – Он кивнул. – Да. Бедняга Сансет. Провел жизнь в погоне за мечтой. Это не так уж и плохо, если… – Он поколебался.
– Если добиться успеха, – закончил Алекс.
– Да. Очень жаль.
– Расскажите о нем.
– Он был очень увлеченным человеком.
– Мы слышали об этом.
– Слышали, что он искал инопланетян?
– Да. А есть что-нибудь еще?
– Конечно. Сансет был убежден, что человечество катится в пропасть. – Коновер приложил палец к губам, размышляя, стоит ли продолжать. – Об этом вы тоже знаете?
– Это общеизвестно, – сказал Алекс.
– Угу, пожалуй. Возможно, он был прав.
– Почему вы так считаете?
– Все пришло в упадок. Хотя нет: на самом деле мы всегда были алчными и глупыми. У нас нет воображения. Наша цивилизация существует так долго лишь потому, что умные все еще рождаются в достаточном количестве.
Алекс кивнул:
– Вернемся к инопланетянам. В разговоре с вами Сансет ни разу не намекал на то, что действительно нашел иную цивилизацию?
Коновер сделал большой глоток.
– Нет, – ответил он.
– А если бы он нашел, то сказал бы вам?
– Алекс, он сообщил бы об этом всему миру.
– А если…
– Что?
– Если он нашел то, что могло представлять угрозу? То, что не стоило открывать?
– Например?
– Скажем, высокоразвитых инопланетян, которые хотели, чтобы их оставили в покое?
– Это уже чересчур, вам так не кажется?
– Он рассказал бы вам о них?
Губы Коновера раздвинулись в улыбке. Похоже, о такой возможности он никогда не задумывался.
– Знаете, если бы он доверился кому-нибудь, то именно мне. Но на ваш вопрос я отвечу так: он предпочел бы промолчать.
– Спасибо, доктор.
– Зовите меня Хью. – Он откашлялся. – Вы намекаете, будто нечто подобное действительно случилось?
– Нет, – ответил Алекс. – Всего лишь гипотеза.
– Гипотеза, из-за которой вы прилетели аж сюда?
– Хью, после смерти Таттла его бортжурналы оказались у вас?
– Да, верно.
– Можно поинтересоваться почему?
– Мы с ним, по сути, посвятили жизнь одному и тому же делу, хотя Сансет относился к этому куда серьезнее. Я никогда не рассчитывал на успех, в отличие от него. Поэтому у Сансета и начались неприятности.
– Вы не могли бы показать нам бортжурналы?
– Я бы с радостью, Алекс, но, увы, у меня их больше нет. Меня обворовали через два или три дня после того, как журналы оказались здесь. Воры попытались скрыть свои истинные цели, похитив часть драгоценностей и посуды, но я всегда считал, что им нужны были журналы.
– Вы не загружали их в сеть?
– Мы договорились, что я не стану этого делать. Сансет не верил в меры безопасности и боялся, что кто-нибудь может получить доступ к данным.
– Какая разница, если журналы содержат лишь отчеты о безжизненных планетах?
Коновер наклонился вперед, отбросив со лба непокорные волосы.
– Не знаю. Я счел это простой прихотью.
– А вообще Таттл мог обратиться с бессмысленной просьбой?
– Как правило, он этого не делал.
– Ладно. Последний вопрос, Хью: вы ознакомились с журналами?
– Нет. Я только начал их просматривать, и тут они пропали.
– И вы не заметили ничего необычного?
Он откинулся на спинку кресла.
– Ничего. Просто перечень неудач, таких же, как у меня.
– Кто еще знал, что бортжурналы у вас?
– Не знаю. Думаю, кто угодно. Я этого не скрывал.
Лайра улыбнулась, но промолчала. Мы сидели, вслушиваясь в треск огня.
– Его давно уже нет в живых, – сказал Коновер. – Возможно, теперь это не имеет никакого значения.
– Хью, вы знали Рэчел Баннистер?
– Конечно. Приятная женщина. – Он улыбнулся Лайре. – Конечно, дорогая, тебе она и в подметки не годится. Но все равно симпатичная.
Лайра улыбнулась и закатила глаза.
– Что вы можете о ней рассказать? – спросил Алекс.
– Ну… Сансет был влюблен в нее.
– А она в него?
– Думаю, да.
– Они так и не поженились.
– Когда они познакомились, Сансет уже несколько раз побывал в браке. Думаю, Рэчел понимала, что он – не лучшая для нее партия, и переживала из-за этого. Несколько раз я видел ее плачущей. Но Рэчел была сильным человеком. Скорее всего, ей стало ясно, что брак с ним закончится катастрофой. И все же я подозреваю: будь Сансет жив, они поженились бы.
– Еще один вопрос, Хьюго.
– Слушаю.
Алекс достал из кармана фотографии плиты и протянул ему.
– Вы когда-нибудь видели вот это?
Коновер взглянул на фото, отрицательно покачал головой и передал снимки Лайре.
– Что это?
– Эту плиту нашли в саду у дома Таттла. Бэзил рассказал, что раньше она хранилась в шкафу, который стоял в его кабинете. В кабинете Таттла.
– Нет, пожалуй, я ее не видел.
– Мы не можем соотнести эти символы ни с одним из человеческих языков.
– Я бы не стал делать далекоидущих выводов, – сказал Коновер. – За шестнадцать тысячелетий возникло множество алфавитов, особенно после того, как мы покинули Землю.
