– Ясно.
– Они живут в южном полушарии. Больше ничего сказать не могу.
– Спасибо, Пинки, – поблагодарил ее Алекс. – С ним можно связаться?
– Конечно.
– Можно сейчас послать ему сообщение?
– Да, если хотите. Естественно, это будет стоить некоторых денег и потребует времени. Но связаться, безусловно, можно. Текст или голос?
– Голос.
– Хорошо. Подождите. – Она подняла руку, направив указательный палец в потолок. – Вы на связи.
Алекс объяснил, кто мы. Стандартная версия: мы работаем над историей разведки в первые годы ее существования и рассчитываем поговорить с ним о Таттле. В заключение он заверил Коновера, что мы отнимем у него лишь несколько минут.
– Все? – спросила Пинки.
– Да.
– Хотите прослушать?
– Нет. Думаю, все в порядке.
Она велела искину переслать сообщение.
– Ответа не будет по крайней мере… – она посмотрела на часы, – в течение нескольких часов.
– Я правильно понимаю, – спросил Алекс, – что господин Коновер иногда появляется здесь? На станции?
– У Коноверов есть друзья в этих краях. Время от времени они прилетают сюда и собираются все вместе. – Взгляд ее слегка потеплел. – Нужно отдать им должное: развлекаться они умеют.
Прошло пять с лишним часов. Мы сидели в гриль-баре «О’кей», заканчивая обедать, когда пришел ответ от искина Коновера.
– Прошу прощения, но Хью и Лайра отправились на природу. Связаться с ними, к сожалению, нельзя. Скорее всего, в ближайшие два дня они не вернутся.
Несколько минут спустя к нам присоединилась Пинки.
– Как дела?
Алекс дал ей прослушать сообщение.
– Думаю, лучше подождать, пока он сам не свяжется с вами, – сказала она.
– Вы бывали на Баньши?
– Один раз.
– Можете сказать точнее, где он живет?
– У него есть несколько жилых модулей, соединенных между собой. Наверное, эта информация не слишком вам поможет.
– Пожалуй, да.
– Ладно. – Пинки задумалась. – Он живет на берегу озера.
– Понятно.
– На одном из континентов южного полушария.
– Что-нибудь еще?
– Все. Больше мне ничего не известно.
– Не знаете, есть ли на Баньши другие жилища, дома, строения ― что-нибудь в этом роде?
– Сомневаюсь. Правда, я видела лишь небольшую часть планеты. Но могу сказать точно: поблизости от тех мест, где он живет, ничего такого нет.
Чтобы осознать истинную причину своего существования и достичь границ познаваемого, нужно жить на краю обрыва, подальше от толп, отвлекающих внимание. Вот почему нам так нравятся горные вершины и пустынные пляжи.
Тулисофала. Горные перевалы[2]
По размерам Баньши слегка превосходила Окраину, но из-за меньшей плотности сила тяжести на ней была чуть ниже. Здесь отсутствовали обширные океаны, характерные для планет с биосферой. Моря были, но не соединялись в единое водное пространство. Почти тридцать процентов поверхности занимали огромные полярные шапки.
Хью Коновер получил то, чего всегда хотел: планету для себя одного. Он не делал тайны из своего желания убраться подальше от толпы идиотов, сводящих с ума. Спастись от них, как утверждал Коновер, было просто невозможно. Они появлялись в ток-шоу, наводняли сеть, писали книги и занимали политические должности, обращаясь с призывами к таким же идиотам. В результате жизнь превращалась если не в хаос, то в бег по движущейся дорожке: к чему ни стремись, все равно ничего не добьешься. Благодаря подобным рассуждениям ― своего мнения он никогда не скрывал ― Коновер приобретал новых друзей.
На Баньши было множество озер всевозможных размеров, разбросанных по планете, словно лужи после сильной грозы. Некоторые находились в горах, другие ― на больших островах посреди более крупных озер.
Пустынь я не увидела, кроме одной, протянувшейся вдоль экватора. И ничего похожего на джунгли.
– Похоже, тут прохладно, – заметил Алекс.
Странно: при виде необитаемой планеты никаких мыслей не возникает, но стоило взглянуть на Баньши, в одном из уголков которой нашли убежище двое людей, как мы сразу ощутили всепоглощающую пустоту.
У планеты имелся один маленький спутник, меньше ста километров в диаметре, – вероятно, захваченный астероид. В момент нашего прилета он находился почти в полумиллионе километров от Баньши.
– Думаю, что при взгляде с земли он похож на яркую звезду, ― сказала я. ― Или даже не слишком яркую.
Алекс смотрел в иллюминатор, качая головой.
– Коновер напоминает мне Бэзила. Похоже, он не слишком жаждет общества других людей.
– Напоминает Бэзила? – переспросила я. – Алекс, Коновер – это Бэзил, у которого есть звездолет. По сравнению с Коновером Бэзил живет в центре Андиквара.
– И Кавальеро такой же, – сказал Алекс и махнул рукой: мол, все это социологические рассуждения, давай ближе к делу. – Как проще всего его найти? Поискать его корабль?
– Конечно. Белль, что-нибудь видно?
Мы пересекали терминатор, уходя на ночную сторону планеты.
– Впереди что-то есть, Чейз, – сказала Белль. – Скорее всего, это «Хопкин».
Так назывался корабль Коновера.
– Открой канал связи, – сказала я.
– Канал открыт, Чейз.
Я включила микрофон Алекса.
– Действуй, босс.
Алекс кивнул.
– «Чарли Хопкин», – сказал он, – говорит Алекс Бенедикт с «Белль-Мари». Прошу соединить меня с доктором Коновером.
Послышались помехи, затем баритон:
– «Белль-Мари», говорит «Чарли Хопкин». Прошу извинить, но доктора Коновера нет на борту и связаться с ним нельзя.
Мы проплывали над ночной стороной Баньши. Внизу царила кромешная тьма.
– «Хопкин», можешь передать ему сообщение?
– У вас есть пароль?
Белль вывела на экран изображение «Хопкина» – корабля класса «Атлантик», той же модели, что и «Белль-Мари», но более старого.
– Нет, пароля нет. Можешь передать, что я очень хотел бы с ним поговорить?
– Мне даны строгие инструкции: не беспокоить его, если прилетают гости без пароля.
Алекс прикрыл рукой микрофон.
– Не верю, – сказал он.
– Во что?
– В то, что сообщения не передаются. Он не настолько глуп, чтобы полностью отрезать себя от мира.
– Скорее всего, да. Но мы толком не знаем Коновера. Может, он и впрямь глуп.
– Сомневаюсь.
– Ладно, – сказала я. – Есть один способ: перебраться на корабль и попытаться взломать систему.
– Ты серьезно?
– На самом деле мы не станем ничего ломать ― просто сделаем вид, что, если он не ответит, будет хуже. Искин наверняка подаст сигнал тревоги. Бьюсь об заклад, что через несколько секунд Коновер выйдет на связь.
– И после этого, конечно, загорится желанием помочь нам.
– Ну да. В том-то и дело.
– К счастью, Чейз, есть более простой путь. – Алекс налил в чашку еще кофе и взглянул на «Хопкин», приветливо паривший на навигационном экране. – Нужно, чтобы корабль при необходимости мог выйти на связь с Коновером. На какой орбите он находится?
– О… – только и смогла выговорить я.
– Именно. – Алекс развел руками – «элементарно». – Орбита должна проходить прямо над его домом.
– Ну конечно. – Я почувствовала себя самой неспособной ученицей в классе. – Обшаривать надо не всю планету, а только ту область в южном полушарии, где над континентами проходит орбита. Хорошо. Зона поиска сужается до девяти тысяч километров. Но и это немало.
– Как думаешь, сколько из этих девяти тысяч километров приходится на участки, прилегающие к озерам?
Внезапно показалось, что все очень просто. Я спросила Белль, сможет ли она различить цель с орбиты.
– Расскажи, как выглядит дом, – ответила она.
– Белль, это просто дом.
– Будет легче, если знать, что искать: купол, прямоугольную коробку или нечто среднее.
– Пара модулей округлой формы, соединенных между собой.
– У меня есть предложение, – сказал Алекс. – Попробуем рассчитать время так, чтобы поискать на ночной стороне. Просто постараемся найти огни.
Поиск единственного огонька на поверхности планеты, особенно такой, как Баньши, – не самая легкая задача, учитывая помехи в виде облаков и деревьев. Но в конце концов мы его заметили.
На всякий случай я спросила Белль про состав воздуха.
– Никаких проблем нет, – ответила она.
Озеро, возле которого жил Коновер, было покрыто сплошной коркой льда и окружено густым лесом. Заросли деревьев и кустов подходили к самому берегу. К северу от озера, посреди расчищенного участка, стояли челнок и два жилых модуля, о которых упоминала Пинки, а за ними – дом, то ли строящийся, то ли оставленный в недостроенном виде. Модули соединялись коротким закрытым переходом. Все вокруг утопало в снегу, но кто-то здесь явно жил: у входа виднелась поленница, а из труб на обоих модулях шел дым.
Температура составляла минус двадцать два градуса по Цельсию.
На вызов по радио ответа не последовало. Наш челнок опустился в снег. Открылась дверь, из которой выглянул седой мужчина в свитере. Наконец радио ожило:
