– Я бы не стал делать далекоидущих выводов, – сказал Коновер. – За шестнадцать тысячелетий возникло множество алфавитов, особенно после того, как мы покинули Землю.
Мы встали.
– Спасибо, – сказал Алекс.
– У вас вкусные булочки, – добавила я.
Коновер тоже встал.
– Если будете по соседству, заходите, ― сказал он.
– Нам потребуется пароль.
– Просто назовите свое имя. Я скажу кораблю. И еще одно: если все же найдете зеленых человечков…
– Да?..
– Сообщите нам, ладно?
Они были в четырех световых годах от нас, но мы слышали шум, как будто они находились в соседней комнате.
Сьюзен д’Агостино о торжествах в Международном космическом агентстве
по случаю прибытия первых людей в окрестности Альфы Центавра
В течение ста тринадцати лет – начиная с 1288-го, когда ему исполнился двадцать один год, – Таттл стремился к заветной цели. Первые десять лет он работал стажером-археологом на «Карибе», принадлежавшем Юпитерианскому фонду. В 1298 году фонд прекратил свою деятельность. Таттл поступил в летную школу и тридцать пять лет провел в разведке, работая пилотом и исследователем. В конце концов ему надоело измерять характеристики звездного света и анализировать гравитационные колебания в сингулярностях – такие задачи он называл «приземленными», Он обратился за финансовой поддержкой к тем, кого интересовал поиск инопланетных цивилизаций, и нашел множество сторонников. Сперва ему пришлось довольствоваться старой, потрепанной «Андромедой». Едва не погибнув при отказе противометеоритной защиты во время полета к Деллаконде, он смог собрать больше пожертвований и приобрести второй, куда более совершенный корабль. Звездолет носил имя «Джулиан Баккарди», но Таттл переименовал его в «Каллисто». В одном из интервью он сказал: «Надеюсь, что она, как и ее тезка, поможет мне совершить открытия и встряхнуть наше сонное общество».
В основном Таттл совершал экспедиции в Даму-под-Вуалью, но не только: он обследовал системы у границ Конфедерации, путешествовал в Облако Кольвера и даже в скопление Хоккайдо. И все это – на звездолете со старым двигателем, от которого лишь недавно отказались в пользу новых технологий. В итоге следующие полвека Таттл, по сути, прожил на борту «Каллисто». Несмотря на это, он трижды был женат и, видимо, завоевал сердце Рэчел Баннистер, женщины на сто лет младше его. Я видела фотографию Таттла и не представляла, как он этого добился.
Обычно он летал один, иногда – с очередной женой, несколько раз – с Хью Коновером. Судя по сообщениям в прессе, в первые годы постоянные неудачи нисколько не уменьшали его энтузиазма. Как сказал сам Таттл в интервью, для него это был лишь вопрос времени. Он вел поиски в океане звезд, будучи не в силах поверить, что вокруг них не возникают иные цивилизации, что из праха не восстают иные существа, задающиеся теми же вопросами, что и мы. Есть ли смысл в существовании Вселенной? Наступит ли время, когда разум всех созданий в галактике станет единым, поднявшись на новый уровень бытия? Появятся ли новые технологии, делающие жизнь лучше, и общее искусство, делающее ее богаче?
Его критики, естественно, указывали на то, что люди тысячелетиями путешествовали к тысячам планет земного типа и обычно не находили там никаких следов жизни. Лишь однажды за долгую историю человечества мы обнаружили планету, на которой горели огни.
Лишь однажды.
Таттл утверждал, что причина всего – недостаток воображения. Позже он заявил: поставленная им задача настолько грандиозна, что решать ее стоит хотя бы только из-за этого. «Мы не смогли бы осознать все значение нашего дара, если бы наши соседи жили у нас на пороге».
С годами, однако, уверенность сменилась надеждой, а потом – чем-то вроде отчаяния.
«Они существуют, – заявил Таттл на одной из выпускных церемоний под конец своей карьеры. – И нам следует их найти».
В начале нового века он уже не говорил о необходимости поисков, о потребности в них. Интервью стали редки. Таттл знал, что интервьюеры смеются над ним, и теперь говорил лишь одно: он еще не готов сдаться, но, возможно, будет вынужден передать дело всей его жизни следующим поколениям. Иногда он отвечал своим критикам: «Если бы все думали так же, мы никогда не покинули бы Испанию». Я не совсем поняла, что он имеет в виду.
– Колумб, – тихо пояснил Алекс.
В конце концов у него начали иссякать средства. Сторонники, поддерживавшие Таттла в течение большей части столетия, стали покидать его. В 1403 году он объявил об уходе на пенсию.
– В этом же году Рэчел и Кавальеро ушли из «Края света», – сказала я.
– Что-то случилось, – кивнул Алекс.
– Что?
– Ответь на этот вопрос, и выиграешь кусок камня с высеченной на нем надписью.
Когда мы причалили к Скайдеку, нас уже ждала Одри. Немедленно появился служащий из станционного цветочного магазина, вручивший мне розы. У Робина были занятия в школе, и он обещал позвонить позже.
Мы вернулись на челноке на планету. Радость от возвращения домой омрачала лишь пропажа бортжурналов Таттла. Алекс не скрывал своего разочарования.
– Что ж, – заметила Одри, – их украли четверть века назад. Ничего не поделаешь. Не пора ли с этим заканчивать?
Я сразу же поняла, как мало она знает Алекса.
– Одри, – сказал он, – это лишний признак того, что все непросто.
Я надеялась, что мы получим доступ к бортжурналам, ничего в них не обнаружим и сможем со спокойной душой свернуть поиски. Как бы Рэчел ни поступала с нами, она мне нравилась, и я предпочла бы, чтобы все оставалось как есть. Но попросить Алекса забыть о плите, когда мы не получили ответа ни на один вопрос… Об этом не могло быть и речи.
Мы вошли в терминал, и Алекс увидел Пегги Гамильтон, продюсера «Шоу Питера Маккови»: она стояла у выхода и явно высматривала нас. Любимым развлечением Маккови, ведущего шоу, были постоянные выпады в сторону Алекса, который представлял собой идеальную мишень. Грабежи могил, похищения ваз, место которых в музее, разорение мест раскопок – все это мало интересовало обывателя, но Маккови представлял дело так, будто Алекс крал драгоценности из кармана у зрителей.
– Чейз, – недовольно проворчал Алекс, – займись ею, ладно? И скажи «нет».
– Кто это такая? – спросила Одри.
Алекс не успел объяснить: Пегги уже стояла перед нами, лучезарно улыбаясь. Она сказала, что очень рада нас видеть, и спросила, нашел ли Алекс то, что искал.
– Кстати, а что вы искали? – добавила она.
Длинноногая Пегги уверенно нагнала нас и зашагала рядом, изо всех сил стараясь изображать дружелюбие и искреннюю заинтересованность в нашем благополучии. По слухам, в свое время она рассчитывала стать актрисой, но оказалось, что эта блондинка с невинным взглядом не умела играть.
– У меня нет времени, – ответил Алекс, бросая взгляд на огромные часы над сувенирной лавкой. – Может, побеседуете с Чейз?
– Алекс, я отниму у вас не больше двух минут.
Посмотрев на меня, Алекс понял, что общение с Пегги не доставит мне радости, и остановился.
– Пегги, сейчас я не могу участвовать в шоу.
– Почему, Алекс? Вы очень популярны у публики. Да и Питер будет очень рад.
– У меня масса дел, Пегги. Когда появится время, я с вами свяжусь.
Он попытался уйти, но Пегги не отставала:
– Алекс, скажите только одно: ваш полет имел отношение к Рэчел Баннистер?
– Нет.
– Что ж, хорошо. Мы слышали другое.
Алексу не нравился Маккови, а искусственную улыбку и вечно жизнерадостный вид Пегги он просто терпеть не мог. Но рядом была Одри, и ему не хотелось показаться грубым.
– То, что вы слышали, Пегги, не соответствует действительности.
– Что, если завтра вечером вы придете на шоу и скажете это? Там будет профессор Хольверсон, мы ждем также Пира Уилсона.
– Похоже, шоу и впрямь неплохое. Но, увы, придется его пропустить.
Мы направлялись к выходу, на стоянку такси.
– Алекс, – сказала Пегги, – поймите, если вы откажетесь участвовать, выступить на вашей стороне будет некому.
– Пегги, я действительно очень занят.
Она повернулась ко мне:
– Чейз, а вы? Мы будем очень рады, если вы сможете выступить вместо вашего босса.
– Нет-нет, – ответила я. – Спасибо, но я страшно боюсь выступать на сцене.
– Ладно, – кивнула она, – как хотите. Алекс, если передумаете, мой номер у вас есть.
Блеснув улыбкой, она зашагала прочь.
– Пожалуй, тебе стоит пойти, – сказала я Алексу, когда мы остались одни. По дороге домой Одри посоветовала ему то же самое.
– Не хочу делать никаких публичных заявлений, пока не буду знать, о чем идет речь.
– Тогда они, скорее всего, просто поставят кресло.
Такое уже случалось несколько раз, когда Алекс отказывался от приглашений на ток-шоу: на сцене ставили пустое кресло, напоминая зрителям о том, кто оказался слишком труслив и не появился перед публикой.
