Раненый теперь недвижимо истекал кровью возле входа.
А его товарищ, у которого, по-видимому, банально закончились патроны, полз на четвереньках в сторону клонского вертолета. И при этом неумолчно орал!
– Второй тоже, что ли, раненый? – догадалась Василиса.
– Или контуженный, – сказал дядя Толя и, сообразив, что его спутница скорее всего не знает этого слова, пояснил:
– Ну, "контуженный" – это когда тебя взрывной волной шарахнуло!
– От гранаты, что ли, волной?
– Ну да, так-то вообще от гранаты. Но тут, думается, от василиска... Начал, небось, гвоздить своими акустическими волнами – святых выноси! Может лучше, когда граната. Она хоть быстро, без садизма этого.
"Контуженному" клону хватило сил доползти до родного вертолета. Но вот взобраться в кабину он уже не смог.
Несчастный бессильно лег на живот, обвил руками носовое колесо вертолетного шасси и обмяк... Жутковатое в своей будничности зрелище: будто карикатура на техника-пропойцу из стенгазеты провинциального космодрома!
– Ему обязательно нужно помочь! – твердо сказала Василиса. – Не пойму, куда смотрит вертолетчик? Или кто там у них в кабине остался? Почему не выходит?
Дядя Толя тяжело вздохнул и высказал давно вызревшее предположение:
– Сам удивляюсь, но, похоже, эти самонадеянные болваны не оставили с вертолетами вообще никого. Я-то думал, один балбес в кабине сидит. А теперь видно: ошибся! Охотники, иманарот! Никаких представлений о технике безопасности!
Трапперы добежали до начала Главного Лабиринта очень быстро – благо Хаджи погонял их последними словами.
Но еще раньше, чем это случилось, сердобольная Василиса потащила дядю Толю помогать раненому клону – тому, что лежал под колесом шасси.
– Да куда?! Куда идти?! Нам нельзя бросать вертолет! – возмущался дядя Толя. – Нас Хаджи живьем съест!
– Он не хотел, чтоб мы в наш вертолет лезли! А про остальное он ничего не говорил! Между прочим, вчера в "Справочнике юного юриста" я прочитала, что за неоказание медицинской помощи на большинстве территорий Сферы Великорасы полагается уголовная ответственность!
– Ну если разве уголовная... – протянул дядя Толя с отцовской лукавинкой. Детская серьезность Василисы его искренне умиляла.
Сдерживать благородный порыв девушки дядя Толя не посчитал возможным.
Когда они добежали, Василиса присела на корточки и потрясла клона за плечо. Тот громко застонал.
Василиса осторожно перевернула беднягу лицом вверх.
Тот застонал вновь, совсем уж душераздирающе. Но глаза не открыл.
Тогда девушка полила окровавленное лицо раненого водой из своей фляжки.
Клон наконец разлепил склеенные кровью веки и посмотрел на нее исполненными невыразимого ужаса карими глазами.
– Благие боги, – прошептал раненый, – вы послали мне прекрасную женщину... Неужели я уже умер?
– Да нет же! Вы живы! Скажите, что стряслось! И куда вас ранило? – потребовала Василиса.
Первую помощь она оказывать умела – этому ее основательно учили и в школе, и в семье. Но чтобы оказать первую помощь, надо было знать, чему именно помогать! А из внешнего вида клона ничего конкретного не явствовало – ни порезов, ни пулевых отверстий...
Но вместо ответа раненый лишь невнятно замычал. Василиса решила помочь ему наводящими вопросами.
– В вас попала пуля? – спросила она.
– Н-нет...
– Осколок гранаты?
– Нет...
– У вас ушиб? Перелом? Где рана?
Губы раненого искривились в гримасе муки.
– Рана в голове... Внутри головы... Этот василиск... Он... Весь светился... У него во лбу лазер... Будто обжег весь мозг... Мы окаменели... Внутри всё жгло... Как угли...
Дядя Толя, который тоже слушал пехлевана, не удержался от комментария:
– "Окаменели"... "всё жгло"... Суду всё ясно, его василиск шарахнул.
– А лазер во лбу? Это о чем?
– А вот это ни о чем, это бред, деточка. Спроси его лучше, что с остальными?
Василиса послушно донесла вопрос дяди Толи до раненого. Повторила его – через переводчик – дважды. И трижды.
– Не знаю... Не знаю ничего, – мотал головой раненый. По его благородным пехлеванским щекам текли слезы.
Василиса так увлеклась этим допросом, что когда за спиной затарахтел их родной вертолет, у нее от неожиданности едва не разорвалось сердце. Дядя Толя тоже, мягко говоря, офанарел.
– Что за нахер?! – осведомился он у пространства. – Клоны, что ли, захватили? У-у, подлые!
Но это были не подлые клоны. А свои, родные Кобус Ламберт и Степан Нечаев – впрочем, тоже достаточно подлые.
Им повезло больше других – они шли последними и потому, когда пятерка матерых василисков обрушилась на головы их охотничьей партии, а еще две особи нанесли оптические удары, их почти не зацепило.
Хаджи упал первым.
Это была вовсе не случайность – стоило вертолету сесть, а с недавних пор стоящие во главе своего племени акселерированные василиски уже знали, кто именно верховодит двуногими пришельцами. Они также знали, что люди формируют строго иерархические социальные структуры, а значит гибель вожака деморализует группу уверенно и надолго.
Когда стало ясно, что Хаджи уже не откачать, Бьорн и Альбуфейра открыли огонь по двум крупным василискам, которых они явственно различали визуально.
Их пули, конечно же, порвали одного из василисков в мелкие клочки, а другого сильно ранили.
Они, возможно, положили бы и трех других тварей, но еще одна группа василисков, засевшая во мраке расселины над входом в Главный Лабиринт, обрушила вниз каменный сель из мелких сталактитов и горячей вулканической грязи. А вместе с ним – слаженный акустический удар.
К слову сказать, именно таким образом они уже разделались с большинством пехлеванов за полчаса до этого.
Но Бьорн с Альбуфейрой избежали серьезных ранений, а акустический удар не вогнал их в паралич. Ведь, в отличие от пехлеванов, на трапперах были надеты фильтрующие наушники.
– Поверить не могу, – тяжело дыша, бормотал Альбуфейра. – Они действуют сообща! У василисков план! А все говорят, что они такие... индивидуалисты... Других василисков не терпят... Кооперироваться с ними не могут... Видовое, дескать, свойство...
– Я же предупреждал... Всё устаревает за год... Эта популяция наделена исключительными способностями к обучению! Называй это приобретенными рефлексами... как угодно еще... но факт... – отвечал Бьорн с ангелической естествоиспытательской улыбкой. Когда-то он был студентом биофака университета Осло. Но потом ушел оттуда. Стало скучно.
Пока они нашаривали в месиве дымящейся грязи оброненные винтовки, драгоценные мгновения были упущены. И вот уже оба заголосили от нестерпимой боли – это острые зубы василисков пробили гидрокостюмы и вонзились в их тела.
