активировал их и в полдень отправился в заросли, прихватив, естественно, винтовку.
В прошлый раз он ходил на север от места посадки, сейчас отправился на запад. Лес совсем не отличался от привычного Нику, если не брать во внимание громады супердеревьев. Но они как-то и не воспринимались частью леса: стоят себе округлые невероятно толстые столбы, и все. Только солнце Ник видел редко, да и то в просветы между гигантскими ветвями. Вот солнце как раз выглядело нереально. Ветви на большой высоте казались зеленоватым маревом, никаких подробностей на фоне неба рассмотреть было невозможно. А едва ступишь в местный подлесок — между обычных деревьев, — близкие кроны тут же скрывают все необычности и чувствуешь себя вполне уверенно. По крайней мере Ник чувствовал.
Живности в лесу хватало, но почуяв человека, понятно, все прятались. Ник был далек от мысли, что местные звери видели когда-либо людей и прячутся именно поэтому. Просто он как достаточно далекое от природы существо производил слишком много шума. Вот и все.
Деревья были больше лиственные, с плоскими пятиугольными листьями, немного похожими на кленовые. Будь Ник канадцем, непременно прикрепил бы несколько штук на входную дверь. Впрочем, у него оставался шанс подстрелить двуглавого орла и украсить чучелом лабораторию. Только вряд ли здесь водятся двуглавые орлы. Вряд ли тут водится хоть кто-нибудь двуглавый — ни на одной планете земляне пока не встретили необычных форм жизни. Все более или менее привычное, такое впечатление, что попадаешь не на новую планету, а на неизвестный ранее материк. Нечто вроде собачек, нечто вроде кошек (размеры варьируются), нечто вроде коров и коз. Хоботные. Полорогие. Парнокопытные. Птицы. Змеи. Даже скучно как-то. Тут вот — косули точь-в-точь как на Земле. Даже на вкус. И еще небольшие шустрые длинноухие, наверняка ближайшие родственники зайцев. Правда, энтомологи обыкновенно рассыпаются в восторгах, но кто кроме них настолько разбирается в насекомых, чтобы уловить разницу между земным москитом и местным кровопийцей с такой же парой крылышек и бурым ненасытным брюхом?
Ник неслышно шагал по слежавшемуся за долгие годы лиственному ковру. Вверху кто-то беззаботно щебетал, радуясь жизни. В кустах шуршало и попискивало: дичи в округе было много. Ягоды Ник пробовать боялся: давно собирался проверить, насколько они съедобны, да все забывал прихватить анализатор из аптечки. Первое время вертел головой в поисках грибов, а потом сообразил: конец весны — начало лета, какие, к лешему, грибы? Гордый оттого, что додумался до этой в общем-то тривиальной мысли, Ник шагал в глубь леса.
— Вот он я, — сказал он неизвестно кому. — Дитя технологического века лицом к лицу с первозданной дикостью. Щаз что ни попадя покорять стану…
Выйдя к ручью, Ник поискал тропу к водопою и скоро нашел: узкая щель в густом кустарнике вела к самой воде, тихо журчащей и скрадывающей посторонние звуки. Ник форсировал ручей вброд и засел напротив, приготовившись стрелять. Сразу, конечно, никто не появится, подождать нужно. Но какой эмбриомеханик не приучен ждать?
И Ник замер. Охотничий комбинезон слился с окружающей зеленью. По матовой синтетической ткани медленно ползали маскировочные пятна в такт шевелению листьев на ветру.
Первым явился похожий на енота поджарый зверек с интенсивно полосатым хвостом. Явно хищник, потому что мордочка его была перепачкана кровью. Видать, только что закусил кем-то нерасторопным. Ник мысленно поздравил коллегу с удачной охотой, стараясь ничем себя не выдать. Енотов пробовать на вкус он не собирался. Зверек, налакавшись вволю, холодно взглянул на Ника, прямо в глаза, словно бы говоря: «Ну-ну…», и растворился в подлеске. Только он убрался, пришла косуля с детенышем, точно такая же, как Ник подстрелил в первый день. Матку трогать никакой охотник не стал бы, разве что вконец оголодавший поднял бы на нее или на детеныша оружие. Эти пили чутко, прядая ушами и то и дело отрывая точеные головы от воды.
А потом добыча пришла что надо: семья кабанов. Секач со свирепо загнутыми клыками, тройка свиней с выводками шустрых полосатых поросят и несколько подсвинков, прошлого, видать, года. Эти вели себя достаточно вольно, наверное, папаша при случае мог даже парочку волков построить на задние лапы. Ник прицелился в подсвинка и плавно спустил курок. Выстрел сухо отдался в чаще, свиньи шарахнулись в заросли, исчезнув, словно по волшебству. В том числе и подсвинок, в которого Ник целился.
— Что такое? — изумился он. — Промазал, что ли? С такого-то расстояния…
Перед ручьем на земле виднелись пятнышки крови, уводящие в заросли. Свинтуса Ник по меньшей мере ранил. Надо же, почти в упор бил — и не наповал. Хотя всякое на охоте случается…
Ник забросил винтовку за спину и пошел по кровавому следу. Опыт подсказывал ему: скоро зверь ослабеет от потери крови и упадет. Надо только успеть раньше остальной лесной братии, несомненно, готовой закусить на дармовщинку в любой момент.
Кабаны перли прямо сквозь густой кустарник, не разбирая дороги. Ник едва продирался, раздвигая колючие ветви руками и наклоняя голову. В самом сердце зарослей вдруг обнаружился необъятный ствол супердерева, кабаны обежали его справа. Морщинистая кора была похожа на пересохшую растрескавшуюся землю, но не производила, как земля, впечатление чего-то безжизненного. Потом дорогу перегородил верх чудовищного корня и Ник ненадолго потерял след. Но вскоре опять набрел на кровавую дорожку.
Добыча выдохлась только спустя два часа. Ник удивлялся такой силище и страсти жить. Хотя, подстрели человека, затрави его, словно зверя, — еще неизвестно, как человек себя поведет. Ник, во всяком случае, цеплялся бы за жизнь до последнего.
Подсвинок лежал на круглой полянке посреди каких-то местных лопухов. Еще издали Ник его почувствовал — затылок тупо заныл от всплеска чужой адской боли, но необычное ощущение тут же пропало. Вздрогнув от неожиданности, охотник двинулся дальше. На поляну он вышел уверенно, хотя отметил, что почему-то некоторое время не слышно птиц. Нагнувшись над бурой шерстистой тушей, Ник опасливо ткнул ее стволом винтовки.
— Готов, — констатировал он и присел на корточки, рассматривая рану.
В следующее мгновение Ник на некоторое время утратил способность дышать. Кровь течь уже перестала, но не потому, что запеклась. Рана была покрыта слоем полупрозрачной розовой сукровицы, словно над подсвинком минут двадцать работал умелый психохирург. А рядом, в траве, валялась деформированная, похожая на неровный гриб, пуля. Ее заставили выйти из поврежденных тканей, а потом упорно заживляли рану, но подсвинок потерял слишком много крови и сил и умер раньше, чем рану сумели залечить.
— Черти меня дери! — прошептал Ник, оглядываясь. Вокруг стеной смыкался лес, а за острыми верхушками обычных деревьев уходил в
