своей души от неизбывного восторга, предвосхищая скорое наслаждение!
Подбежал услужливый официант с тремя руками и восемью глазами. Нога у него была всего одна, с густой щетиной, как у половой щетки. Передвигался он удивительно проворно, ни одному его земному коллеге не угнаться!
Маццола с важным видом проглядел меню, сделал какие-то пометки и попросил принести в первую очередь чего-нибудь из горячительного, дабы сразу согреться.
Уже через минуту официант доставил вазочку с желе зелёного цвета.
Итальянец омрачился:
– Похоже на мусс, я просил совершенно иное. Вот болван!
– Вроде мягкого мармелада, – тронув ложечкой содержимое вазочки, сказал Чубчиков, – очень люблю.
И сразу же зачерпнул зелень. На вкус желе оказалось слегка кисловатым и прямо-таки таяло во рту. Отведал вторую порцию, третью… Маццола последовал его примеру. Скоро они совместно опустошили вазочку до дна.
– Ничего особенного, – вынес вердикт итальянец, – приятно, но мне бы сейчас хотелось выпить кьянти!
Неожиданно у Чубчикова закружилась голова, глаза заволокло туманом, а в ушах послышался звон. То же испытывал и его приятель: они опьянели. Видимо, это желе заменяло здешним обитателям спиртное. Бухгалтер даже выронил ложечку на пол, находясь в блаженной прострации и наслаждаясь теплом, уютом и спокойным отдыхом после трудной дороги.
Принятая доза «алкоголя» оказалась солидной. Друзья развеселились, обнялись, затянули песню и не заметили, как на столе оказались заказанные ими блюда. Неожиданно для себя обнаружили их, приятно удивились и принялись за трапезу.
Поев, Чубчиков развалился на стуле: ему было хорошо, просто здорово.
– Хорошо сидим! – выкрикнул он почти в полный голос.
– Ни за что! – поперхнулся итальянец. – Сиди сам, а я предпочитаю свободу!
– Ты это чего? – пьяно вопросил его бухгалтер, в это время любивший всё человечество в целом и всех прочих братьев – как и сестёр, дядь и тёть, всех родственников по разуму, обитающих в космосе. – Обиделся? А почему? Ты меня уважаешь?
– Уважаю, уважаю, – закивал Маццола.
– И я тебя уважаю! Ы-ик! – рыгнув пару раз, продолжил Чубчиков: – Эх, хорошо! Эх, здорово!
– Да тише ты, тише, – охладил его пыл итальянец. – Мама миа, разорался на весь зал!
– А я и так тихо, – заверил его бухгалтер. – Ы-ик! Не боись!..
Маццола застыл, глазки его заюлили, забегали по сторонам.
Огляделся и Чубчиков. Подмигнул юной антаресочке, которую заставила потупить взгляд суровая мама, не спускавшая с неё глаз.
За столами ели, пили, разговаривали, флиртовали.
Бухгалтер почувствовал, что для полного счастья ему чего-то не хватает. Но чего? Призадумался, напряг свои мозговые извилины и вспомнил. Радостно крякнул, повелительным взмахом руки подозвал официанта:
– Мальчик, подойди-ка сюда на минутку!
Официант мигом оказался рядом.
– Ты вот что, мил-человек, принеси нам эти самые… Ну, сяки-враки или бяки! Так, что ли, их у вас именуют?
Официант без чувств грохнулся на пол.
Подбежали другие, узнать в чём дело?
Ошеломлённый землянин лепетал:
– Я ничего ему не сделал, я только попросил и сяки-бяки!
Несколько дам за ближайшими столиками обморочно осели в креслах. Вокруг них засуетились кавалеры, приводя в чувство.
Солидная каракатица мужского пола отвела Чубчикова в сторону и шёпотом с тысячью предосторожностей пояснила:
– Вы, видимо, здесь недавно и не ведаете, что нельзя вслух произносить это слово, тем более при дамах. Вон ту небольшую дверь видите?.. За ней коридор, он ведёт в мужской туалет, где имеется окошко заказа… кхе-кхе, сами понимаете, чего. Но, помните, я вам ничего не говорил. Заранее предупреждаю, ежели на меня укажете, то я откажусь от своих слов. Не обижайтесь в таком случае.
И каракатица поспешно уползла.
Бухгалтер поведал услышанное итальянцу. Тот покачал головой:
– Надо же, как вляпались! Между прочим, я сам намеревался заказать и секи-вяи. Хорошо, что нас надоумили. Мама миа!
Они поодиночке посетили мужской туалет и заказали и секи-вяки. Потом с полчаса сидели в неловких позах, всем естеством своим ощущая возникшую пропасть между их столиком и остальными. Дамы ежели и глядели на них мельком, то непременно фыркая и строя гримасы.
Затем подошёл официант – новый, прежнего они так и не увидели – и глазами показал на дверь в противоположном углу зала. Маццола первым понял знак и решительно произнёс:
– Земляк, первым иду я. Минут через пять следуй за мной и ты.
Чубчиков спорить не стал, так они и сделали.
…Когда бухгалтер вошёл за дверь, то оказался в другом зале, меньше прежнего, но куда более уютном. Обстановка в нём была почти интимной. Итальянец уже сидел за столиком и вальяжно махал рукой бухгалтеру. Тот поспешил к нему в нетерпеливом ожидании: наконец-то он увидит знаменитые и секи-вяки!
Против его ожиданий, на столе не было ничего похожего на них. Вот это да! Яства оказались теми же самыми, что и в предыдущем зале. На всякий случай земляне перепробовали их все и разочарованно вздохнули – еда самая обычная. Странно, может быть, и секи-вяки ещё должны принести?
Приятели принялись ждать.
К столу подошли две дамы в предельно декольтированных туалетах, контрастные по внешности: первая – жгучая брюнетка, вторая русоволосая блондинка. Обе высокие с пышными бюстами, осиными талиями и тугими бёдрами, к которым невольно тянулась рука.
Маццола оживился, пригласил женщин присесть. Сделался необычайно оживлённым и говорливым, поминутно сыпал шутками и прибаутками, начал рассказывать анекдот про баню с раздевалками через дорогу… Итальянец оказывал явное предпочтение брюнетке, по-видимому, напоминавшей ему женщин его знойной родины. У них быстро наладился понимающий диалог.
Чубчиков поначалу робел, стеснялся, преимущественно молчал, редко даже поднимал голову, а когда всё же осмеливался на это, то встречал сочувственный, всё понимающий взгляд скромной блондинки. Вот она тихим голоском предложила ему пойти танцевать. Душу бухгалтера окатила волна блаженства и он согласился.
В танце блондинка доверчиво прижималась к нему и тактично молчала, чем до глубины души растрогала землянина. Он ощущал аромат чужеземных духов, сквозь ткань до него доходило тепло крепкого женского тела, и он млел, грезя наяву. Ноги его стали ватными, порой он даже спотыкался. Блондинка заметила это, спросила: «Наверное, вы сильно устали, да?» А после, смущаясь и краснея, предложила отдохнуть в её номере. Произнесла это она столь учтиво и мило, что Чубчиков не смог отказаться.
Переступая порог зала, бухгалтер оглянулся и увидел своего приятеля, обнимавшего за талию брюнетку. Тот ему многозначительно подмигнул.
В номере с огромной квадратной кроватью блондинка резко повернулась и хищно прильнула к землянину всем телом. Бухгалтер потянулся к её пухлым губам с растерянной мыслью: «Что я делаю?!», но уже помимо воли обнимал и целовал женщину…
Дальнейшее всё происходило, словно в кошмарном сне: блондинка оказалась необыкновенно сильной, она так сжала его, что Чубчиков едва смог дышать. Случайно глянув вниз, он затрясся в сильнейшем страхе от увиденного: нижняя часть тела женщины изменила свою форму, растекаясь, точно желе, обхватывая тело человека. Бухгалтер с каждой секундой всё больше увязал в нём, как в трясине.
В ужасе завопил во весь голос. Начал метаться, рваться, неистово
