И в это самое время в ванной Ботари неловко пошевелился и, к превеликому ужасу Корделии, оглушительно захрапел.
На лейтенанта Иллиана мгновенно напал приступ кашля.
— Извините, — просипел он и ретировался в ванную, сразу же плотно прикрыв за собой дверь. Он включил свет и обменялся с Корделией полным отчаяния взглядом. С большим трудом им удалось совместными усилиями перевернуть Ботари на бок, и дыхание сержанта вновь сделалось тихим. Корделия одобрительно подняла большой палец, и лейтенант, кивнув, выскользнул за дверь.
Принц уже ушел. Адмирал Форхалас задержался на минуту, чтобы напоследок перекинуться парой слов с подчиненным.
— …занести это в доклад. Я подпишу его перед вылетом.
— По крайней мере, не летите одним кораблем, — серьезно попросил Форкосиган.
Форхалас вздохнул. — Слушай, я ценю твои попытки снять его с моей шеи. Но ради императора кто-то должен вычистить этот его обезьянник — теперь, когда, благодарение Богу, Форратьера не стало. Тебя он не потерпит, так что, выходит, этим придется заняться мне. Ну почему ты не можешь срывать свою злость на подчиненных, как делают все нормальные люди? Тебе, чокнутому, обязательно надо нахамить начальству! Я-то думал, ты наконец избавился от этих замашек, когда увидел, что ты позволяешь Форратьеру.
— Теперь с этим покончено.
— Аминь, — выдохнул Форхалас машинально: видимо, по привычке, сохранившейся с детства, но уже лишенной всякого смысла.
— Кстати, что это за «колония прокаженных»? — полюбопытствовал Форкосиган.
— А ты разве никогда не слышал?… Ну, в общем-то, понятно, почему… Ты никогда не задумывался, почему в твоем экипаже столь высокий процент всяких недоумков, неисправимых и непригодных к службе?
— Я и не ожидал получить сливки армии.
— В штаб-квартире их называли «Форкосигановской колонией прокаженных».
— Со мной в качестве главного прокаженного, а? — похоже, Форкосиган был скорее позабавлен, нежели оскорблен. — Ну, если они были худшими во всей нашей армии, значит, мы еще не совсем пропащие. Береги себя. Не завидую тому, кому придется стать его заместителем.
Форхалас фыркнул, и они пожали друг другу руки. Адмирал уже направился к выходу, но тут снова остановился.
— Ты думаешь, они будут контратаковать?
— Господи, конечно будут. Это же не какая-нибудь торговая фактория. Эти люди сражаются за свои дома.
— Когда?
Форкосиган помедлил.
— Ну… После того, как вы начнете десантирование наземных войск, но еще до окончания высадки. А ты бы поступил иначе? Самый неподходящий момент для отступления. Экипажи катеров не знают, садиться им или взлетать, их корабли-матки разбросаны черт-те где или попали под обстрел; необходимые боеприпасы еще не доставлены, а те, что уже доставлены, абсолютно бесполезны; цепочка командования нарушена, и вдобавок командующий — полный профан.
— Просто в дрожь бросает.
— Да уж… Постарайся задержать высадку, насколько возможно. И удостоверься в том, что командиры десантных кораблей четко знают план действий на случай непредвиденных обстоятельств.
— Принцу все это видится в совершенно ином свете.
— Да, ему не терпится возглавить парад.
— Что ты посоветуешь?
— В этот раз не я твой командир, Рульф.
— Не по моей вине. Я рекомендовал императору назначить тебя.
— Я знаю. Я не мог принять это назначение. Поэтому рекомендовал тебя.
— И мы получили этого мерзавца, этого педераста Форратьера. — Форхалас уныло покачал головой. — Что-то тут не так…
Форкосиган мягко выпроводил его за дверь, глубоко вздохнул и остался стоять, погруженный в тягостные размышления о будущем. Он встретился глазами с Корделией — его взгляд был полон печальной иронии. — Кажется, в Древнем Риме к триумфатору приставляли специального человека, который нашептывал ему, что тот всего лишь обычный человек, и что рано или поздно его настигнет смерть? Наверное, древних римлян он тоже сильно раздражал.
Она промолчала.
Форкосиган с Иллианом принялись вытаскивать сержанта Ботари из его неудобного импровизированного укрытия. Когда они протискивали его через дверной проем, Форкосиган вдруг выругался.
— Он не дышит.
Иллиан зашипел, и они быстро уложили Ботари на пол. Форкосиган приложил ухо к его груди и пощупал пульс на шее.
— Сукин сын. — Он сцепил пальцы и резко надавил на грудь сержанта, потом снова послушал сердцебиение. — Ничего. — Развернувшись на каблуках, он пронзил лейтенанта свирепым взглядом.
— Иллиан. Где бы вы ни взяли эту змеиную мочу, вернитесь туда и добудьте противоядие. Быстро. И тихо. Очень тихо.
— А как вы?… А что, если?… А может?… Стоит ли?… — залепетал Иллиан. Потом бессильно воздел руки и выскользнул за дверь.
Форкосиган повернулся к Корделии.
— Что выбираешь — массаж сердца или вентиляцию легких?
— Пожалуй, массаж.
Она опустилась на колени рядом с Ботари, а Форкосиган передвинулся к голове, запрокинул ее назад и сделал сержанту первый вдох. Корделия прижала ладони к грудной клетке и надавила со всей силы, задавая ритм. Толчок, толчок, толчок, вдох — снова и снова, без остановки. Через некоторое время ее руки начали дрожать от напряжения, на лбу выступил пот. Она чувствовала, как убийственно скрежещут ее собственные ребра, как мучительно сводит судорогой мышцы груди.
— Поменяемся местами.
— Хорошо. А то я уже задыхаюсь.
Они поменялись местами: Форкосиган приступил к массажу сердца, а Корделия зажала Ботари нос и прижалась ртом к его губам. Его рот был влажным от слюны Форкосигана. Эта пародия на поцелуй была отвратительна, но выбирать не приходилось. И они продолжали.
Наконец примчался запыхавшийся Иллиан. Он опустился на колени рядом с Ботари и прижал ампулу к его жилистой шее, к самой сонной артерии. Ничего не произошло. Форкосиган возобновил массаж. И тут Ботари вдруг задрожал, затем напрягся, выгнув спину дугой. Он сделал судорожный вздох и снова затих.
— Ну же, давай! — понукала Корделия, обращаясь отчасти к себе самой.
С резким спазматическим всхлипом он снова задышал — неровно, но постоянно. Корделия плюхнулась на пол и уставилась на него с безрадостным торжеством.
— Несчастный ублюдок.
— Я думал, ты видишь смысл в таких вещах, — заметил Форкосиган.
— В абстракции. Большую часть времени просто бродишь в темноте вместе со всем прочим тварным миром, натыкаясь на что-то и удивляясь, отчего это так больно.
Форкосиган тоже глядел на Ботари, не отирая струек пота с лица. Затем он вдруг вскочил и бросился к комму.
