Зеленый издал серию писклявых звуков.
— Вот гады, даже на переговорах не хотят говорить по-человечески, — возмутился Снег.
Мгновенно последовал перевод:
— Неполномочный представитель огорчен и возмущен очередным нарушением перемирия. Атака мирного конвоя подрывает сами корни доверия между нашими расами…
— Расами? — спросил я.
— Ага, они себя людьми не считают, — небрежно бросил Снег. — Ты послушай! Это же обо мне говорят!
Он сиял от восторга.
— Жертвы среди мирного населения…
— Видел бы ты этот мирный конвой! — Снег разом и по-настоящему рассвирепел. — Десять танкеров, засевали океан вдоль самой линии фронта! Мало им того, что все тиной заросло… Выключи уродов!
Я неохотно приказал — и экран отключился.
— Сейчас бы поймать этого гада… Пошли, Петр! Покажу кое-что!
Вслед за Снегом я вышел из казармы. Мы прошли по плацу, все в том же безлюдье и тишине. Отборная ругань разносилась, наверное, по всей базе.
— Нет, ты посуди, какие наглецы…
Мне стало неуютно. Рассуждать о театре, затеянном ради меня — неведомого пришельца, было очень удобно. А вот играть роль в пьесе…
— Сюда…
Мы подошли к отдельно стоящему зданию, спустились по лестнице вниз. Несколько дверей — по секундной заминке перед каждой я понял, что Снег открывает их мысленными командами.
— Сейчас полюбуешься, — мрачно пообещал Снег.
За последней дверью оказалась комната, перегороженная посередине мерцающим силовым барьером. Очень уютная комната, кстати, я догадывался, куда мы идем, но увидеть такую роскошную тюрьму не рассчитывал. Окна, конечно, не настоящие, экраны, но неотличимые от обычных. Мебель, ковер на полу, дверь — наверное, в санитарный блок. На столе — поднос, заставленный едой.
А посередине комнаты неподвижно стояла девушка. Абсолютно нагая. Со светло-зеленой кожей. Худая, все ребра видны. В ее позе было напряжение, как у брезгливого человека, оказавшегося по колено в дерьме.
— Рад познакомить тебя, Петр, с пилотом зеленых. Отважная девушка не называет нам своего имени… так что зови ее, как хочешь…
Снег подошел к барьеру, помахал девушке рукой.
— Что вы с ней делаете? — тихо спросил я.
— Мы? Ничего.
— Почему она так стоит?
— А ты спроси.
Я тоже приблизился к преграде. Девушка смотрела на меня. Радужная пленка чуть искажала цвета, но вроде бы не мешала звуку.
— Как тебя зовут? — мягко спросил я.
Плотно сжатые губы шевельнулись.
— Неважно.
— О, говорит! — обрадовался Снег. — Соизволила вспомнить язык предков.
— Вы не наши предки.
— Как же…
— Почему ты так стоишь? — спросил я.
— Мертвое. Все вокруг — мертвое, — монотонно, словно в тысячный раз, произнесла девушка. — Не хочу касаться.
— Ей действительно неприятно… — сказал я Снегу. И осекся, встретив злой взгляд:
— Гореть — еще неприятнее!
— Отпустите меня, — сказала девушка. Не попросила, а проинформировала.
— С удовольствием, — Снег кивнул. — Предложение об обмене послано. За последний год на вашей территории исчезло более двухсот наших людей. Тебя сменяют на любого из них.
— Мы не держим пленных.
— Да? А какие тогда претензии?
Снег тихо засмеялся.
— Мертвое. Все вокруг — мертвое, — девушка закрыла глаза. И будто оцепенела.
— Пошли, больше она ничего не скажет, — Снег повел меня прочь.
Когда мы поднялись вверх, я спросил:
— Так что с ней будет? Обменяют?
— Нет. Они уничтожают пленных. Любой неадаптированный человек наносит вред созданной ими биосфере.
— Тогда она…
— Конечно. Умрет. От голода и жажды. Только какие к нам претензии? Наша пища для нее вовсе не ядовита. Возможно, невкусна, но не более того. От одежды у нее никакого дерматита не случится. И от того, что она сядет на кресло, ее зеленая шкурка не пойдет волдырями.
Ничего личного в словах Снега не было. Даже скорее сожаление. Но и милосердия в них искать не стоило.
Мне пришлось напомнить себе, что это не моя война. А потом, поскольку не помогло, что это и вовсе не война, а некий специально созданный для меня тест.
— Возьмем машину, — говорил Снег. — Выберемся в город, есть один милый ресторанчик… Морей, как ты понимаешь, на планете уже нет. Только болота, как до колонизации. Но у ресторана есть свои бассейны, там выращивают и рыбку, и крабов, и десяток пищевых водорослей…
Послушно, как автомат, я шел за ним. Из головы не шла зеленокожая девушка, стрункой вытянувшаяся посреди «мертвой» комнаты. Хоть мужик бы оказался, не так гадостно было бы…
У самой ограды базы стояли, небрежно оставленные на воздухе, несколько машин. Металлические, ничем не напоминающие челн, на котором мы прибыли. Открытые кабины, удобные кресла, колес, правда, нет, вместо них — две решетчатые трубы по бокам. То ли гравитационный двигатель, то ли воздушная или силовая подушка.
— А я думал, мы двинемся в лодке, — сказал я.
— Зачем? Это транспорт зеленых. Галис его взял, чтобы меньше на радарах светиться… все-таки приграничная зона. Прилетел бы какой-нибудь мирный транспорт и вывалил на головы десять тонн напалма…
Он запрыгнул в кабину.
— Снег, я, наверное, не поеду.
— Ты что?
— Посижу, посмотрю экран. Не хочу ходить как дурак, ничего не понимать.
Снег думал.
— Сядь на минутку в машину, — попросил он.
Я перебрался через низкий бортик, сел в соседнее кресло. Ничего, машина как машина. И есть пульт, значит, управление не только мысленное. Это хорошо.
— Извини, — Снег расслабился. — Извини, Петр.
— Да что такое?
Он вымученно улыбнулся, на миг показавшись почти мальчишкой.
— Вел ты себя странно. На зеленую так смотрел… в машину не хотел садиться. Они техники нашей боятся… до истерики. Опять же от обеда в ресторане отказываешься…
— Ты что, за шпиона меня принял? — искренне поразился я. Запоздалая бдительность показалась еще более нелепой, чем прежняя доверчивость.
— Ну, заколебался…
Засмеявшись, я выбрался из машины.
— Честное слово, не имею к ним ни малейшего отношения.
— Тебе привезти чего-нибудь? — покаянно спросил Снег.
— Съестного — обязательно. И…
Есть ли у них книги? Дурак. Если в лексиконе есть слово книга — значит, оно что-то обозначает.
— И какие-нибудь книги, по истории планеты.
Снег кивнул:
— Ты так предпочитаешь? Слушай, у вас забавный мир.
— Да уж куда забавнее, — согласился я.
— Ладно. Найду. Еще раз извини, Петр. Тень попутала…
