— Одиннадцать лет, сир.
— А до этого кто командовал объединенными силами у Коры?
— Командор Диркаер, сир.
— И сколько лет он пробыл здесь?
— Восемнадцать.
— Вы знали его?
— Да, сир, это был мой учитель.
Командору очень хотелось узнать, зачем мне все это, но гордость и субординация не позволяли проявить любопытство, и он молчал. Молчал и я. Молчал и думал. Думал о Коре и о тех десятках тысяч людей, оторванных на долгие годы от родного дома и честно несущих здесь службу, а во имя чего, спрашивается? Потом я вспомнил о нападении:
— Командор, а что будет с тем офицером, который напал на нас по дороге?
— Он будет казнен, сир.
— Вы со всеми так поступаете?
— Сир, вина его бесконечна...
— Но я бы не хотел, чтобы из-за меня этот человек понес такое суровое наказание.
— Для него так будет даже лучше, этот человек попробовал хит и ему нет возврата назад. Увы, сир, но до сих пор нам не удалось вернуть обратно к жизни ни одного человека, хотя здесь, на Коре, уже многие годы трудится целый исследовательский отдел с высококлассными специалистами со всей Галактики.
И чисто интуитивно я спросил:
— А нет ли среди них таких, — я изобразил вытянутое лицо и длинный хвост.
— Да, есть.
"Все ясно, и здесь мистер Норум или кто-нибудь из его близких родственников".
— Командор, — я кивнул на растение в углу каюты, — а как приготовить наркотик из этой травы?
— Очень просто. Достаточно сделать выжимку, а потом выпить сок растения, не надо никаких специальных приспособлений, но эффект, сами понимаете, просто в полном смысле этого слова, убийственный!
Я поднялся, подошел поближе и стал рассматривать невзрачный кустик, обладающий такой невероятной силой.
"Надо же, это он держит здесь на привязи такой мощный космический флот, это он лишает любого человека самого ценного дара — разума и за все это платит возможностью узнать будущее. Интересно, а стоит ли это того? Как я бы сам отнесся к возможности заглянуть в свое будущее, ведь так интересно узнать, что тебя ждет там, впереди".
Я задумался и вдруг совершенно ясно понял, что ни одно разумное нормальное существо не имеет права знать досконально свое будущее, это просто превратит его в автомат, бездумно и бездушно шагающий по жизни и, как это ни парадоксально звучит, у него не будет будущего в широком понимании этого слова, и такая цивилизация рано или поздно, но обязательно превратится в хладнокровных монстров.
Щелкнула дверь, и появился полковник.
— Все готово, сир, можем лететь на Кору.
Ладно, посмотрим на это в натуре.
— Ну что же, тогда отправляемся, пошли Лео.
С небольшим на этот раз, но гораздо лучше вооруженным сопровождением, мы быстро прошли по коридорам и оказались на маленькой причальной палубе, где нас поджидал челнок. В этот раз мы с Лео решили последовать на Кору вместе с нашими хозяевами обычным способом.
Полет на планету занял совсем немного времени. Огромный шар за окном быстро вырос до гигантских размеров, потом его зеленоватая атмосфера поглотила нас, несколько минут неприятной болтанки, полет стал более плавным. А когда мы стремительно выскочили из нижних слоев атмосферы, перед нами предстала поверхность Коры.
В зеленовато-голубой дымке далеко внизу расстилалась идиллическая картина маленького уютного мира. Разбросанные там и сям небольшие города и фермы, стада пасущихся животных, проселочные дороги, по которым, не спеша, полз транспорт. Эта планета не знала сложной техники, простой труд, простые заботы, немудреная размеренная жизнь, и только блеснувшее сталью и серым бетоном быстро увеличившееся пятнышко небольшого космодрома с рядом современных пристроек и ажурных антенн вокруг него напоминали о присутствии здесь современных технологий.
Мастерская, с некоторым небрежным шиком, который мог себе позволить только высочайший мастер, посадка вызвала у меня неподдельный восторг. Я всегда уважал настоящих профессионалов, в какой бы области их мастерство ни проявлялось: будь то пекарь, врач или пилот корабля, главное — свою работу он должен знать и уметь выполнять в совершенстве. И передав пилоту свое искреннее восхищение, под умолкающее ворчание двигателей мы с Лео спрыгнули на землю Коры и сделали первый вдох.
Чуткий нос Лео дрожал и подергивался, ловя незнакомые запахи. Пахло приятно: травами, теплым утром, незнакомым, похожим на корицу, слегка сладковатым запахом местных цветущих растений. Вольный ветер принес с полей и садов новые ароматы, заставив Лео чихнуть, а меня набрать полную грудь прекрасного чистого воздуха — просто чудесно! Эта планета решительно не походила на то чудовище, которое было известно всему ближнему космосу.
— Как тебе первое впечатление?
— А что можно сказать вот так сразу, хорошее место для отдыха на природе — пахнет приятно, воздух чистый, нет техники.
— Да, пахнет приятно, но немного странно, — и я поинтересовался у спустившегося вслед за нами командора, — что это за приятный такой сладковатый запах?
— А это и есть запах цветущего хита, чтоб ему гореть в аду. Для меня ужаснее этого ничего нет, поверите, сир, мне он мерещится буквально всюду.
— Но мы не ощущали его в вашей каюте, командор, ведь там тоже стояло растение, — недоумевал я. — И хотя оно находилось под защитным полем, но такой его тип, насколько я знаю, не является преградой для запахов.
— Вы совершенно правы, никакого запаха не было. Эта проклятая трава, будто издевается над всеми. Оторванная, так сказать, от своих корней на планете, она впадает как бы в спячку, при которой все жизненные процессы замирают, и она становится похожей на своеобразную мумию, но стоит вернуть ее обратно домой, и не пройдет и часа, как растение оживет, как вам это нравится?
Мне это совсем не нравилось, но я предпочел помолчать, предоставив возможность командору выговориться до конца. Похоже, что он долго молчал и вот теперь наверстывает упущенное.
— Нам еще крупно повезло, сир, что хит не приживается ни на одной планете, кроме Коры, и, оторванный от нее, он уже не является тем страшным наркотиком, от которого все сходят с ума, — командор уже в который раз с трудом удержался от ругательств.
— Зачем же такая защита для вашего подопечного на корабле?
— А мне иногда кажется, что эта трава живая и просто дурачит нас, прикидывается, но стоит немного зазеваться — и может произойти непоправимое, ведь никто не знает до конца ее возможностей, вдруг она со временем сможет приспособиться и к новым для нее условиям.
